Книга о русском еврействе. 1917-1967 - Яков Григорьевич Фрумкин

сведениям — эти собрания памяти ев­рейских жертв нацизма были организованы в б. лимитро­фах, где евреи жили компактными массами, и где, несмотря на объективные условия, видимо, сохранилась сильная тяга и привязанность к самостоятельным формам еврейской жизни...

Русской революции уже пятьдесят лет, и новые соци­альные силы определяют сейчас судьбы России. Несмотря на большие перемены, происшедшие в стране, враждебность к евреям сохранилась и пережила годы революции и войны. В сталинский период антисемитизм проник глубже в гущу народов Советского Союза. В росте антиеврейских настрое­ний играли роль не только безумие Сталина и гитлеровская пропаганда во время оккупации, но также и послевоенный патриотический угар. Приходится признать, что за послед­ние годы советский антисемитизм приобрел характер бы­тового и почти повседневного явления. В России сейчас много пишут о новом человеке, о «новой социалистической морали» и т. д., но эти идейные искания не помешали вы­шедшему из крестьян чиновничеству проявлять открытое недоверие и враждебность к чуждому ему городскому еврею.

После смерти Сталина об антисемитизме начали писать — среди других Эренбург, Пастернак, Евтушенко, а в под­польной литературе — Синявский и Даниэль. Однако, со­ветские вожди продолжают отрицать самый факт существо­вания антисемитизма в С.С.С.Р. Недавно в разговоре с парижскими журналистами, Косыгин заявил, что «говорят о том, будто в Советском Союзе существует антисемитизм. Ничего подобного в нашей стране нет и не может быть...». Косыгин при этом пояснил, что национальный вопрос в С.С.С.Р. «успешно решен» и «сказанное относится целиком и полностью и к гражданам еврейской национальности». От­вечая на поставленные вопросы, Косыгин добавил: «Что касается объединения семей, то если какие то семьи хотят встретиться или хотят уехать из Советского Союза, то им открыта дорога и никакой проблемы здесь не сущест­вует». Согласно Косыгину, в России нет антисемитизма. До него это же утверждал Хрущев, а до Хрущева — другие советские вожди. Вспомним при этом, что некоторые офи­циальные советские представители отрицали самый факт расстрела еврейских писателей при Сталине, а некоторые еще в середине 50-х годов твердили, что Фефер, Бергельсон, Квитко живут и благоденствуют.

В нашем кратком обзоре мы пытались дать объектив­ную картину жизни русского еврейства в сталинские годы. Что русские евреи живут в условиях дискриминации и огра­ничения их религиозных и культурных нужд, не вызывает сомнения у всех, кто следит за положением в С.С.С.Р., вклю­чая также и некоторых представителей западных коммуни­стических партий и левонастроенных деятелей на Западе. И как это всегда бывает, антисемитизм сверху вызывает сопротивление снизу и, именно эта реакция в еврейской сре­де в значительной степени объясняет разные формы еврей­ской национальной самодеятельности, о которых мы писали выше.

Заявление Косыгина о возможностях выезда из Совет­ского Союза также имеет большое значение. Хотя в совет­ских газетах о таких предметах писать не полагается, за последние 10-12 месяцев небольшое число еврейских семей получили разрешение и выехали в Израиль.[45] Весьма воз­можно, что эти новые мероприятия возвещают начало более либеральной политики в отношении возможности эмиграции из России. Недавно Советы дали разрешение на выезд жене журналиста и невозвращенца Л. Финкельштейна.

Смерть Сталина ускорила ход развития России. Но учи­тывая зигзаги коммунистической политики вообще, трудно предсказать, как будет развиваться в дальнейшем советская политика по отношению к русскому еврейству.[46]

С. ГЕПШТЕЙН. РУССКИЕ СИОНИСТЫ В БОРЬБЕ ЗА ПАЛЕСТИНУ. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

I. От февраля до октября

1

С. М. Дубнов как-то в Берлине сказал мне, что исто­рики будут считать рубежом новейшей истории 1914-й год — начало первой мировой войны. Но для России — добавил он — таким рубежом будет не 1914-й, а 1917-й год, — начало второй великой русской революции. 1917-й год действительно оказался годом величайшего перелома в жизни и в судьбах России и всех населявших ее народов. Мне думается, что со времени падения Римской Империи не было в истории другого такого переворота, такой гран­диозной политической, социальной и экономической рево­люции.

Эта революция с ее миллионными жертвами началась в феврале 1917 года в ликующих тонах быстрого бескров­ного переворота. Но уже через неделю стало ясно, что на­чался затяжной и сложный процесс. В то смутное время Россия представляла собой конгломерат, как по вертикали, так и по горизонтали — и по социальному, и по националь­ному признакам. Когда старые скрепы пали, а новые еще не создались, все эти отдельные группы заговорили о своих разнообразных исторических требованиях и мечтаниях.

Особенно взволновались тогда национальные меньшин­ства, которые в совокупности представляли собой почти большинство населения России. Великорусская народность составляла около 40% населения, а среди меньшинств были такие большие нации, как польская, украинская, белорус­ская. Еще в 1905 году, в дни первой революции, в Петер­бурге состоялся «Съезд инородцев», на котором обозначи­лись национальные чаяния и требования народов России. За прошедшие с тех пор двенадцать лет, у этих народов усилилось стремление к национальной свободе, к автоно­мии, а у некоторых и к независимости.

Русские евреи, число которых в начале войны достигало б миллионов, и которые больше других страдали при царизме, тоже поднялись в дни революции 1917 года. Но у них этот подъем и волнения приняли особый характер, непохожий на движения остальных народов России. Оно и понятно. Евреи резко отличались от всех народов России экстерриториальностью, отсутствием осевшего на земле крестьянства и целым рядом других специфических свойств народа-уникума, проживающего в 60-ти государствах зем­ного шара. Кроме этого, евреи были самой бесправной из населяющих Россию наций.

Особенности еврейского национального движения ярче всего выявилось в деятельности русских сионистов, которые в то время уже представляли собой довольно большую орга­низованную массу. Сионистская организация имела свои ячейки во всех городах и местечках еврейской черты осед­лости, Центральный Комитет в Петербурге и свои журналы на русском, на идиш и иврит. В 1917 году эта организация, помимо революции, была очень взволнована событиями и надеждами в сфере сионистских мечтаний. В то время на западе, точнее в Лондоне и Париже уже велись серьезные переговоры о создании еврейского центра в Палестине. Тог­да же созданный В. Жаботинским, С. Трумпельдором, М. Гроссманом и П. Гутенбергом (все русские евреи) еврей­ский легион сражался на Иорданском фронте и принимал активное участие в оккупации Палестины Англией. В фев­рале 1917 года эти переговоры близились к благоприятному концу и вызывали крайне взволнованное настроение у сио­нистов во всех странах.

Русские сионисты лет за десять до того приняли, так называемую, Гельсингфорскую программу. Эта программа, отцами которой являлись А. Д. Идельсон, В. Жаботинский, И. Гринбаум и редакция сионистского журнала «Рассвет» превратила сионистскую организацию в России в самостоя­тельную