Гарри Поттер и Дары Смерти - Джоан Роулинг

— Но ведь ничего не случилось, — рассмеялась в ответ Лили. — Тунья, гляди. Смотри, как я умею!

Петунья огляделась. На площадке никого не было, кроме них и Снегга, но о нём девочки не знали. Лили сорвала увядший цветок с куста, за которым прятался Снегг. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдёт поближе, чтобы ясно всё видеть, и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица.

— Прекрати! — взвизгнула Петунья.

— Тебе же от этого не больно! — откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю.

— Так нельзя, — сказала Петунья, но глаза её продолжали следить за упавшим на землю цветком. — Как ты это делаешь? — спросила она с явной завистью в голосе.

— Всё понятно, правда? — Снегг не мог больше сдерживаться и выскочил из-за кустов. Петунья завизжала и бросилась назад к качелям, а Лили, хотя явно испугалась, не тронулась с места. Снегг, видимо, пожалел о своём чересчур внезапном появлении. Он глядел на Лили, и его худые щеки заливались тусклым румянцем.

— Что понятно? — спросила Лили.

Снегг был явно взволнован. Бросив взгляд на Петунью, стоявшую довольно далеко, за качелями, он понизил голос и сказал:

— Я знаю, кто ты.

— В смысле?

— Ты… ты колдунья, — прошептал Снегг.

Девочка, похоже, обиделась.

— Обзываться нехорошо!

Она гордо задрала нос, повернулась и пошла прочь, к сестре.

— Да нет же! — крикнул Снегг ей вслед. Он весь раскраснелся, и Гарри удивило, почему он не снимет свою дурацкую широкую куртку, — наверное, стеснялся рубашки с оборочками. Он пошлёпал за девочками, похожий на неуклюжую летучую мышь и на самого себя много лет спустя.

Сёстры смотрели на него с дружным неодобрением, вцепившись каждая в свои качели, как будто это был «домик» в игре в пятнашки.

— Ты правда колдунья, — сказал Снегг Лили. — Правда. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я — волшебник.

Петунья обдала его раскатами смеха, как холодной водой.

— Волшебник! — взвизгнула она, окончательно оправившись от шока, вызванного его внезапным появлением. — Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снеггов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, — сказала она Лили, и по её тону ясно было, что этот адрес — плохая рекомендация в её глазах. — А зачем ты за нами шпионил?

— Я не шпионил! — сказал Снегг, стоя на солнцепеке, весь красный, лохматый и несчастный. — Уж за тобой-то я точно не стал бы шпионить, — добавил он презрительно. — Ты — магл.

Хотя Петунья не могла знать, что означает это слово, тон Снегга говорил сам за себя.

— Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросила она.

Лили тут же повиновалась. Уходя, она пристально взглянула на Снегга. Он стоял и смотрел, как они выходят за ограду площадки. Гарри, единственный, кто наблюдал сейчас за ним, почувствовал его горькое разочарование и понял, что Снегг давно готовился к этому разговору и что всё вышло совсем не так…

Сцена переменилась, и, не успев оглянуться, Гарри оказался в другом месте. Он был в маленькой роще. Ручей блестел на солнце, извиваясь между деревьями. Их кроны давали прохладную зелёную сень. Двое детей сидели рядышком на траве. На этот раз Снегг снял куртку, в сумраке рощи его странная рубашка не так бросалась в глаза.

— И если ты занимаешься волшебством вне школы, Министерство тебя накажет — пришлёт письмо.

— Но я же занималась волшебством вне школы!

— Нам можно. У нас ещё нет волшебных палочек. Детьми они не интересуются — мы всё равно ничего не можем с этим поделать. Но когда тебе исполняется одиннадцать, — он многозначительно кивнул, — и ты начинаешь учиться, тут уже надо быть осторожным.

Они помолчали. Лили подняла прутик и крутила им в воздухе. Гарри понял, что она воображает, как с его кончика сыплется сноп искр. Потом она бросила прутик, повернулась к мальчику и сказала:

— Скажи, это всё правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врёшь и что никакого Хогвартса нет. Он правда есть?

— Для нас он есть, — ответил Снегг, — а для неё нет. Но мы с тобой получим по письму.

— Правда? — прошептала Лили.

— Да, — сказал Снегг, и, несмотря на безобразную прическу и нелепую одежду, он сейчас производил сильное впечатление — странная фигурка, исполненная уверенности в своём предназначении.

— И письмо правда принесёт сова? — тихо спросила Лили.

— Обычно их приносят совы, — сказал Снегг. — Но ты — из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.

— А это важно, что я из семьи маглов?

Снегг колебался. Его чёрные глаза, горевшие в зеленоватом сумраке, скользнули по бледному личику, по тёмно-рыжим волосам.

— Нет, — сказал он. — Совсем не важно.

— Это хорошо, — с облегчением сказала Лили. Видно было, что это её беспокоило.

— В тебе прорва волшебства, — сказал Снегг. — Я видел. Я всё время за тобой наблюдал…

Голос его прервался. Лили не слушала его, она растянулась на траве и смотрела на полог листьев над головой. Снегг глядел на неё так же завороженно, как на детской площадке.

— Как у тебя дома дела? — спросила Лили.

Он слегка нахмурился:

— Нормально.

— Они уже не ругаются?

— Ещё как ругаются! — Снегг сорвал пригоршню листьев и стал раздирать их на кусочки, явно не замечая, что делает. — Но осталось совсем недолго, и я уеду.

— Твой отец не любит волшебства?

— Он ничего особенно не любит, — отозвался Снегг.

— Северус…

Снегг улыбнулся, когда она произнесла его имя:

— А?

— Расскажи мне ещё раз про дементоров.

— Зачем тебе?

— Если я буду заниматься волшебством вне школы…

— Никто не отдаст тебя за это дементорам! Дементоры — это для настоящих преступников. Они охраняют тюрьму для волшебников, Азкабан. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан, ты слишком…

Он снова покраснел и сорвал ещё несколько листьев. Тут за его спиной раздался хруст, и он обернулся. Петунья, прятавшаяся за деревом, неловко переступила с ноги на ногу.

— Тунья! — сказала Лили с радостным удивлением в голосе. Но Снегг вскочил.

— И кто из нас шпионит? — закричал он. — Чего тебе тут надо?

Петунья потеряла дар речи от страха, что её обнаружили. Гарри видел, что она изо всех сил старается придумать что-нибудь пообиднее.

— Что это на тебе надето, а? — спросила она, показывая пальцем на рубашку Снегга. — Мамина блузка?

Раздался треск: над головой Петуньи обломился толстый сук. Лили вскрикнула: сук ударил Петунью по плечу. Она качнулась назад и залилась слезами.

— Тунья! — Лили набросилась на Снегга: — Это ты сделал?

— Нет! — Вид у него был одновременно вызывающий и испуганный.

— Это ты! — Она отшатнулась от него. — Ты! Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я!

Но Лили не поверила этой лжи. Она бросила на него последний укоризненный взгляд и побежала вслед за сестрой. А Снегг остался стоять с несчастным и смущённым видом…

Сцена снова сменилась. Гарри огляделся вокруг: он был на платформе девять и три четверти, неподалёку стоял Снегг, слегка сутулясь, а рядом — худая, бледная женщина с кислым выражением лица, очень похожая на него. Глаза Снегга были устремлены на семью из четырёх человек тут же на платформе. Две девочки стояли чуть поодаль от родителей. Лили, похоже, пыталась в чём-то убедить сестру. Гарри подошёл поближе и прислушался.

— Тунья, не сердись, прости меня, пожалуйста! Послушай… — Она взяла сестру за руку и не выпускала, хотя Петунья пыталась вырваться. — Может быть, когда я там окажусь… нет, послушай, Тунья! Может быть, когда я там окажусь, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его изменить решение!

— Я не хочу туда! — отчеканила Петунья и вырвала руку. — С чего ты взяла, что я хочу ехать в какой-то дурацкий замок и учиться на… на…

Её глаза скользнули по платформе, по кошкам, мяучащим на руках владельцев, по совам в клетках, бьющим крыльями и уханьем приветствующим друг друга, по школьникам, некоторые из которых уже надели длинные чёрные одежды, грузившим чемоданы на ярко-красный паровоз и приветствующим друг друга радостными возгласами после долгой летней разлуки.

— Думаешь, я хочу стать… уродкой?

Глаза Лили наполнились слезами.

— Я не уродка, — ответила она. — Это ужасное слово!

— Туда-то ты и едешь, — с наслаждением повторила Петунья. — В спецшколу для уродов. Ты и этот снегговский мальчишка… вы оба натуральные уроды. Хорошо, что вас будут держать отдельно от нормальных людей. Это делается для нашей безопасности.

Лили взглянула на родителей, внимательно оглядывавших платформу с видом самого сердечного удовольствия. Потом перевела глаза обратно на сестру и сказала тихо и зло:

— Вряд ли ты думала, что это школа для уродов, когда писала директору и клянчила, чтобы тебя приняли.