Сборник статей и интервью 2009г (v1.15) - Борис Кагарлицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальнейшее развитие экономического кризиса породит крупные политические перемены в России. Изменения коснутся государственной системы и всего общества. К такому выводу пришли в Институте глобализации и социальных движений (ИГСО). Ведущую роль в процессе сыграют низовые общественные движения. Смена общественного сознания вызовет к жизни массовую политику.
Текущая стабилизация мировой экономики часто воспринимается как начало завершения кризиса. После масштабных вливаний средств в национальное хозяйство США положение американских компаний стабилизировалось. «Международная финансовая поддержка Соединенных Штатов при наращивании эмиссии доллара привела к временной стабилизации американской, а с ней и мировой экономики. Цены на сырье пошли вверх, наметилось оживление мировой торговли», - отмечает Борис Кагарлицкий, Директор ИГСО. По его словам, корпорации получили необходимые им кредиты и сохранили платежеспособность. Активизировался также потребительский спрос в США.
Признаки экономических улучшений были поняты многими аналитиками как сигналы дальнейшего оживления. «Однако исчерпание финансовых ресурсов правительств наряду с грозящим ускорением инфляции вследствие активной эмиссионной политики государств неминуемо приведут к завершению периода стабилизации», - убежден Василий Колташов, руководитель Центра экономических исследований ИГСО. По его мнению, власти России после первоначальной эйфории начали осознавать конечность достигнутой стабилизации. Надеждам на скорое преодоление кризиса не суждено будет оправдаться. Торгово-промышленный спад продолжится, что затронет всю политическую систему РФ.
Правительство России рассчитывает пережить кризис без серьезных перемен в социально-экономической системе страны. Проводимая политика сохраняет неолиберальный характер, несмотря на стихийно начатый переход к протекционизму. Однако кризис все более демонстрирует как несостоятельность хозяйственной линии властей, так и непригодность государственной машины в существующем виде для перестройки экономики России. Государственная надстройка выражает интересы сырьевых монополий и строго придерживается курса на периферийное развитие страны. Всевластие бюрократии порождает повсеместную коррупцию. Унитарный характер государства и отсутствие достаточных свобод мешают открытой дискуссии по выработке антикризисного плана. Недемократичность управления лишает политические перемены легального пути.
Переориентация экономической политики с увеличения экспорта на развитие внутреннего рынка остается невозможной не только из-за институциональных преград. «Определяющее значение имеет социальная пассивность российских граждан. На это как на неизменный фактор рассчитывают в правительстве. Однако затягивание кризиса, несмотря на постоянные обещания его скорого окончания, неизбежно вызовет перемены в общественном сознании», - полагает Анна Очкина, руководитель Центра социального анализа ИГСО. По ее оценке, кризис уже породил массовое разочарование в возможностях рыночной экономики и тревогу за будущее. Накануне спада люди ожидали дальнейшего улучшения жизни вследствие экономического роста. Теперь многие переживают депрессию, которая со временем обернется масштабной переоценкой ценностей. Оживление общественной жизни неминуемо. Оно подтолкнет к большим переменам в России.
МЫ НАПИСАЛИ ТОЧНЫЙ СЦЕНАРИЙ НЫНЕШНЕГО КРИЗИСА
Владивосток - "Восток-медиа"
Траектория кризиса была четко предсказана Институтом глобализации и социальных движений. Об этом сказал директор российского Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий, выступая на конференции в Даугавпилсской Думе на тему "Человек. Город. Культура". Об этом сообщает сайт www.igso.ru.
Ниже приводится текст беседы Бориса Кагарлицкого с корреспондентом программы «Вести Сегодня».
Наш доклад о надвигающемся кризисе был опубликован еще в апреле 2008 года, но мы его готовили полгода. Коллеги из Транснационального института в Голландии работали по этой теме еще раньше. Траектория кризиса была четко предсказана. Наш сценарий полностью подтвердился, даже по срокам. Дело не в том, что мы такие прозорливые. На самом деле это даже не математика, это арифметика.
Экономистов, которые работают на государство, можно упрекнуть в политической ангажированности: чиновники воспринимают негативно плохие прогнозы. Но более интересный вопрос - почему кризис пропустили бизнес-аналитики, работавшие на крупные корпорации?
Когда цены на нефть поднялись до пика - 147 долларов за баррель, мы предсказывали: слишком дорогая нефть подорвет мировую экономику, прежде всего ее реальный сектор. Фондовый рынок в России в тот момент тоже поднялся до верхней точки, и все, кто хотел сохранить свои деньги, должны были свои акции продавать. А бизнес-аналитики, которые работали на крупнейшие инвестиционные фонды в России, дружно говорили: покупать, покупать, покупать! В результате эти ребята, которые получают за свои советы сотни миллионов долларов, ввели своих хозяев в многомиллиардные убытки. Почему? Ответ простой: бизнес-аналитики в принципе давно не занимаются аналитикой, они занимаются идеологией.
Причем бизнес пронизан идеологией даже больше, чем государство! Я имею в виду крупный, корпоративный бизнес. Он построен по тем же принципам, что и государственная бюрократия: огромный, очень неповоротливый аппарат, где люди боятся дать информацию, которая расстроит начальство и будет в противоречии с общим трендом.
Второй этап, очень любопытный: когда кризис уже начался, аналитики пытались "заговорить" рынок, надеясь, что под влиянием позитивных обещаний он будет подниматься. Их теория рынка построена на том, что рынок - это совокупность персональных и коллективных действий, что рынок насквозь психологичен. А это не так. Психология - это то, что мы видим на поверхности. И человек так же. Вот мы говорим: у него сегодня плохое настроение. А оно вызвано объективными причинами - тучи, низкое давление, среднестатистическая склонность к депрессии выше.
Уже после краха многие аналитики начали "заклинать": главное на рынке - это доверие. Все с ног на голову! Доверие восстановится само, когда будут созданы условия для этого. Словом, попытка "уговорить" рынок, что все хорошо, тоже провалилась. А сейчас уже все делают негативные прогнозы, но не изучают глубинных причин этого процесса.
В свое время мы сделали обзор, который называется "Крах экономической аналитики", где объясняли, почему конформизм, боязнь затрагивать острые темы проникли в аналитическую литературу, так же как в прессу и пропаганду. В основе лежит, конечно, бюрократический синдром - страх перед работодателем.
Аналитиков, как ни странно, нанимают не за глубину, а за репутацию. А она зависит от того, как они поработали с предыдущим работодателем. Когда динамика была положительной, прогнозы аналитиков вроде совпадали с действительностью, и это всех устраивало. А люди, которые говорили неприятные вещи, оказались либо в университетах, либо в независимых институтах, таких как Транснациональный институт в Голландии, Институт глобализации в России и еще ряд аналогичных структур в некоторых странах.
Когда мы год назад предсказывали, что нефть опустится до 40 долларов, как на нас накинулся минэкономразвития! И понятно почему. Ведь бюджет сверстывали под 70 долларов. Но если чиновники в глубине души даже были согласны с нашей цифрой, то это означало, что надо закрывать какие-то программы, сокращать финансирование и кадры. Они просто боялись дестабилизировать аппарат.
Любая экономика должна поддерживать какое-то количество людей, занятых непроизводительным трудом. В принципе, это показатель высокой производительности труда. Показатель того, что общество имеет более высокие потребности и интересы, чем просто поесть и пережить зиму, как было в Средневековье. Не надо думать, что все люди, которые занимаются непроизводительным трудом, паразиты и захребетники. Но тут есть две проблемы.
Первая - структура непроизводительного труда. Как она соотносится с реальными потребностями общества и производства? Выясняется, что она не только их не обслуживает, но он осложняет их жизнь. Куча людей на самом деле получают деньги за то, что создают проблемы другим людям. Сейчас все ругают этих бездельников. Но человек не виноват, что ему предложили такую идиотскую работу - место девятого консультанта пятого помощника. Ему платят деньги за то, чтобы он переписывал из Интернета какие-нибудь шпаргалки. Но почему он должен отказываться? Мы можем пожалеть, что у него нет более содержательной, осмысленной и благородной работы. Но виноват не он, а общество, которое за перекладывание бумажек платит неплохие деньги, а тому, кто делает полезное дело, как раз не платит.