Изгнание из Эдема. Книга 2 - Патриция Хилсбург
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кабина остановилась, двери разъехались, Деннис и Тереза прошли по мягкому ковру к дверям своего номера. Ключ блеснул в руках Денниса, дверь раскрылась, и они зашли в залитый лунным светом номер. Дверь балкона была раскрыта, за ней горела панорама города.
— Как-то слишком быстро у нас с тобой все происходит, — говорила Тереза, глядя на ночной город. Слишком быстро, чтобы я могла к этому привыкнуть.
— Нам лучше не останавливаться, — промолвил Деннис. — И тогда не придется привыкать. У тебя не останется времени, чтобы думать.
— Думать, — передразнила его Тереза.
— Уж не ты бы меня учил.
— Идем в спальню, — сказал Деннис, — уже поздно и стоит лечь спать, к тому же у тебя кружится голова, и мне страшно смотреть, как ты перевешиваешься через перила балкона.
— Я хочу посидеть здесь и хочу, чтобы ты посидел рядом со мной.
Тереза отодвинула легкий пластиковый стул от круглого стола, уселась, закинула ногу за ногу и достала сигарету.
— Ну долго ты будешь стоять, а я ждать, пока ты подашь мне огонь?
Деннис щелкнул зажигалкой, вспыхнул оранжевый точкой огонек сигареты в руках Терезы. Она затянулась, запрокинула голову и глухим голосом произнесла:
— Мы еще плохо знаем один одного, Деннис.
Харпер подошел к ней со спины, вынул сигарету из ее губ и положил в пепельницу. Он склонился над Терезой и неторопясь поцеловал ее в губы. Его руки скользнули по плечам девушки, пальцы расстегнули верхнюю пуговицу блузки. В разрезе блеснул маленький крестик.
— Не надо.
Тереза придержала полу рубашки рукой.
— Сядь, Деннис, напротив меня, пусть вновь между нами будет стол. Деннис ничего не ответил. Отодвинул пластиковый стул и сел. Некоторое время они смотрели друг на друга, немного натянуто улыбаясь.
— Я начинаю бояться, — проговорила девушка, — что однажды утром проснусь, а тебя уже не будет рядом. Я обойду весь номер, но нигде не найду ни записки, ни номера телефона, по которому тебя будет можно найти. Ведь оно так когда-нибудь и случится.
Она подперла голову рукой и пристально посмотрела в глаза Деннису.
— Я тебе обещаю, — твердо сказал он, — если решу уйти навсегда, то обязательно оставлю записку, чтобы ты не беспокоилась.
— Мы слишком счастливы, Деннис. Во всяком случае я. Так не бывает в жизни, — мечтательно произнесла Тереза, — я сегодня даже забыла позвонить вечером миссис Пайн. А ведь письмо с приглашением сниматься в фильме последние полгода было для меня самым главным в жизни. Я так ждала его, Деннис. И вот однажды оно пришло. Простой прямоугольный конверт. Ты бы видел, как у меня тряслись руки, когда я его вскрывала. А там всего лишь уведомление о том, что они получили мои фотографии и в случае, если мои услуги им понадобятся, пригласят меня на пробы.
— Хочешь, я сниму фильм для тебя и с тобой? — предложил Деннис.
— Нет, — покачала головой девушка. — Это будет совсем не то. Я должна добиться роли сама. Иначе я никогда не поверю в то, что из меня получилась хорошая актриса.
— Я вообще мало знаю о тебе, — проговорил Деннис. — Я не знаю откуда ты? Кто твои родители?
— Ты говоришь так, будто бы собрался на мне жениться, — рассмеялась Тереза.
— Да нет. Я тоже боюсь, что однажды утром не найду тебя рядом с собой. И потом не буду знать, где искать.
— Ты всегда, Деннис, сможешь позвонить миссис Пайн. Она из тех женщин, которые знают все на свете. Она и подскажет тебе мой новый адрес.
— А если я тебя найду там не одну?
— Ну что ж, тем хуже будет этому мужчине.
— И все же, Тереза, — Деннис протянул руку и коснулся ее пышных волос, — кто ты такая?
— Я, — задумалась девушка. — Я — твоя подруга. Подруга Сильвия, квартирантка миссис Пайн. Кто мы такие в этой жизни, Деннис, не все ли равно.
— Расскажи мне о себе, — попросил Деннис.
Тереза изумленно посмотрела на него.
— Это неинтересно. Я всегда старалась забыть о прежней жизни, старалась вжиться в какую-нибудь роль. Иногда мне это удавалось. Иногда нет.
— А сейчас тебе удалось? — спросил Харпер.
— По-моему, вполне.
Деннис некоторое время молчал, курил, поглядывая на Терезу. Та внезапно отбросила со лба упавшую прядь волос и попросила:
— Деннис, ты будешь слушать меня, если я стану рассказывать о своей жизни?
— Конечно.
— Тебе в самом деле будет интересно?
— А как же иначе. Я же сам просил тебя начать свой рассказ.
— Рассказать жизнь — это невозможно, — улыбнулась Тереза Макфейл. — Но я расскажу тебе кое-что о себе, о своем отце. Это был прелюбопытный человек.
— Для начала лучше расскажи, где ты родилась? Иногда это говорит о человеке больше, чем все остальное.
— Я родилась в небольшом городке на западе от Аделаиды. Мой отец был адвокатом, и я страшно этого стеснялась. Представляешь, Деннис, я стеснялась собственного отца. Что работает он в кабинете, а не на ферме, не в аптеке. Я бы гордилась им, если бы он, на худой конец, водил грузовик, который увозил мусор на свалку нашего графства. Или, если бы он был полицейским, врачом, почтальоном, или же работал в гараже, словом делал бы что-нибудь такое, чем можно гордиться.
Тереза стряхнула пепел с сигареты, затянулась и продолжила свой рассказ:
— И ко всему, Деннис, он еще носил очки. Левым глазом он почти ничего не видел и говорил, что левый глаз — это родовое проклятие всех Макфейлов. Если надо было что-нибудь получше разглядеть, он поворачивал голову и смотрел одним правым глазом.
Только тут Деннис заметил, что Тереза всегда смотрит на него косо, повернув немного голову в сторону. Он приблизил свое лицо к лицу Терезы и спросил:
— А у тебя почему такие грустные глаза?
Тереза слегка улыбнулась.
— Они только выглядят грустно, потому что у меня очень большие зрачки. Вообще-то я просто не очень хорошо вижу, как и мой отец. И мне следовало бы носить очки с тяжелыми линзами. Но я не могу себе этого позволить, Деннис. Я же актриса.
Тереза немного помолчала.
— Большие зрачки. Они всегда смотрятся привлекательно. Раньше, если ты знаешь, женщины всегда капали себе в глаза беладонну. Они плохо видели, но зато хорошо видели их другие. Так и со мной, родовое проклятие Макфейлов сыграло мне на руку. Это ничего, что я с тобой так откровенно говорю?
— Да нет, — пожал плечами Деннис.
— Так вот, мой отец не делал ничего такого, что делали отцы всех остальных ребят. Он никогда не ходил на охоту, не играл в карты, не удил рыбу, не пил и даже не курил. Он всегда сидел в гостиной нашего маленького дома и читал. При таких его качествах мы с братом хотели, чтобы его больше вообще никто не замечал, чтобы он вообще исчез. Я помню, Деннис, как говорила об этом с братом. Мы сидели на бревнах возле своего дома и мечтали. Мой брат хотел, чтобы мой отец навсегда исчез, и о нем все забыли. А я, представляешь, была такой дурой, что поддакивала ему. Ну конечно же, старший брат… А тут такой отец. И однажды он не вернулся вечером домой. Я помню, как беспокоилась мать, как равнодушно смотрел на нервно ходящую по гостиной маму, мой брат. И тогда я впервые поняла, что люблю своего отца, что люблю его не тогда, когда он есть рядом, а тогда, когда его нет. Я, конечно, понимала тогда, Деннис, что когда он вернется, я вновь разлюблю его, точнее, стану убеждать себя, что он мне безразличен. Итак, я впервые поняла, что горе может сделать человека выше. Я ловила себя на мысли, что мечтала о том, чтобы мой отец умер… Вот было бы здорово, — думала я, — если бы его убили бандиты. Но я тут же пугалась своих мыслей, все-таки любовь во мне была сильнее. Я вновь принималась ждать своего отца. Было уже очень поздно, хотя для меня теперь это не позднее время, что-то около двенадцати ночи. Но тогда в нашем городке никто из мужчин не позволял себе возвращаться домой после десяти. Отца все не было. Мать стояла во дворе и всматривалась в темноту. Она стеснялась пойти к кому-нибудь из соседей и попросить мужчин отправиться на поиски. И тут, когда мать уже совсем отчаялась ждать, появился отец. Он был в стельку пьян. Я впервые видела его таким. И больше никогда в жизни мне не приходилось видеть его пьяным. Меня тогда поразило спокойствие матери. Она не стала его укорять, что он вдребезги пьян. Не стала выяснять, где он так напился и с кем гулял. Она просто помогла ему раздеться и уложила в кровать. А я тогда сидела у зеркала и плакала. Я смотрела на свое отражение и абсолютно не была похожа на саму себя. Мне было стыдно, что я так думала о своем отце, стыдно, что могла желать его гибели. Но потом это все забылось. Я тебе первому рассказываю об этом, Деннис. Просто раньше меня об этом никто не спрашивал.