Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры - Олег Хлевнюк

Назначение Сталина председателем СНК вызвало изменения в организации работы Бюро Совнаркома. 7 мая Политбюро утвердило его новый состав: председатель СНК СССР Сталин, первый заместитель председателя СНК Вознесенский, заместители председателя СНК Молотов, Микоян, Булганин, Берия, Каганович, Мехлис, а также секретарь ЦК ВКП(б), председатель КПК при ЦК Андреев[1141] Это решение, скорее всего, было принято на совещании в кабинете Сталина, на котором присутствовали Берия, Булганин, Вознесенский, Молотов, Каганович, Микоян, т. е. основная группа руководителей, составивших Бюро Совнаркома[1142]. Остальных членов Политбюро — Калинина, Жданова, Андреева, Шверника, Щербакова — сотрудники Особого сектора ЦК ВКП(б), оформлявшие данное решение как постановление Политбюро, опросили по телефону[1143]. По поручению Сталина (о чем свидетельствует его резолюция на документе) постановление о Бюро СНК было пущено также на голосование опросом наркомов и председателей комитетов при СНК[1144]. Таким же образом было оформлено первое решение нового Бюро СНК о распределении обязанностей между председателем Совнаркома и его заместителями. Этот документ, скорее всего, также был согласован на встрече в кабинете Сталина 7 мая[1145]. Из него следовало, что у нового председателя СНК было 15 заместителей: Н. А. Вознесенский, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, А. И. Микоян, А. А. Андреев, Л. П. Берия, Н. А. Булганин, Л. 3. Мехлис, А. Я. Вышинский, Р. С. Землячка, В. А. Малышев, М. Г. Первухин, А. Н. Косыгин, М. 3. Сабуров.

Уже в мае большинство членов Политбюро заняли высшие должности в Совнаркоме. 15 мая 1941 г. в состав Бюро был введен заместитель председателя СНК СССР и председатель Комитета обороны при СНК К. Е. Ворошилов и первый секретарь ВЦСПС Н. М. Шверник[1146], 30 мая 1941 г. — секретари ЦК ВКП(б) А. А. Жданов и Маленков[1147]. Таким образом, в Бюро Совнаркома вошли почти все члены и кандидаты в члены Политбюро (за исключением Калинина, Хрущева и Щербакова) и всего лишь два члена Бюро Совнаркома не входили в Политбюро (Мехлис и Булганин). Из 14 членов и кандидатов в члены Политбюро 8 занимали посты председателя СНК и его заместителей.

Формальное соединение в руках Сталина руководства высшими партийными и правительственными органами привело к более четкому разделению их функций и порядка работы. В последние предвоенные недели заседания высших партийно-государственных инстанций — Бюро СНК и Политбюро приобрели достаточно регулярный, рутинный характер.

Первоначально, 7 мая 1941 г., было установлено, что Бюро СНК собиралось дважды в неделю (по вторникам и пятницам) в 6 часов вечера. В таком режиме были проведены заседания 9, 13,16 и 20 мая.

20 мая было решено сократить регулярность заседаний Бюро СНК до одного раза в неделю (в четверг). В новом режиме Бюро заседало 29 мая, 5, 12 и 19 июня. Организация работы Бюро отличалась заметной четкостью. Основная повестка каждого следующего заседания определялась на предыдущем, что позволяло заранее готовить и рассылать соответствующие проекты постановлений и материалы к ним. Помимо основных вопросов (в среднем их рассматривалось от 10 до 14) члены Бюро утверждали несколько десятков постановлений по так называемым «текущим вопросам», представляемым заместителями председателя СНК на предварительное рассмотрение первого заместителя председателя СНК Вознесенского. Бюро Совнаркома применяло комиссионный метод подготовки проектов решений. Например, направляя на утверждение проект постановления «О контрактации сахарной свеклы урожая 1941 г. в колхозах», А. И. Микоян сообщал в сопроводительной записке на имя Сталина, что документ был отредактирован комиссией Бюро Совнаркома «в соответствии с состоявшимся на заседании Бюро Совнаркома обменом мнений»[1148]. Помимо временных комиссий, занятых проработкой отдельных вопросов, Бюро Совнаркома начало обзаводиться (как ранее было принято в Политбюро) постоянными комиссиями. 30 мая 1941 г. был упразднен Комитет обороны при СНК и вместо него организована постоянная Комиссию по военным и военно-морским делам при Бюро Совнаркома СССР в составе: Сталин (председатель), Вознесенский (заместитель председателя), Ворошилов, Жданов и Маленков[1149].

Сталин принимал активное участие в работе Бюро. Он председательствовал почти на всех заседаниях и выступал почти по всем вопросам. Участие Сталина в заседаниях Бюро СНК вносило существенные коррективы в деятельность Политбюро. Поскольку в Бюро СНК входили почти все члены Политбюро, сложилась практика проведения после заседаний Бюро СНК заседаний Политбюро[1150].

Таким образом, после периода дезорганизации, вызванной террором, накануне войны сложилась система институтов высшей власти, действовавших на основании сравнительно упорядоченной процедуры и разделения сфер ответственности. Аппарат ЦК ВКП(б), отвечавший за идеологические и кадровые вопросы, был почти полностью устранен от решения экономических проблем. Соответственно, существенно возросло значение аппарата СНК, сосредоточенного на хозяйственной сфере (включая оборонную промышленность). Произошло своеобразное разделение труда высших инстанций. От имени Политбюро оформлялись преимущественно партийно-кадровые решения. От имени СНК (фактически Бюро СНК) — основная масса постановлений, относящихся к хозяйственной сфере. Хотя прежний порядок утверждения от имени Политбюро важнейших постановлений СНК сохранился, процедура эта стала еще более формальной. В предыдущий период постановления СНК, как правило, поступали в Политбюро с сопроводительной запиской за подписью Молотова или его заместителей, в которой коротко объяснялась суть дела и предлагалось утвердить определенное решение. После этого предложение СНК голосовалось на заседании Политбюро или опросом членов Политбюро. После назначения Сталина председателем Совнаркома на большинстве постановлений СНК, поступавших в ЦК ВКП(б), появилась отметка об утверждении этих постановлений Бюро Совнаркома, которую делал управляющий делами СНК Я. Е. Чадаев. В этом случае сотрудники Особого сектора ЦК ВКП(б), занимавшиеся делопроизводством Политбюро, опрашивали только тех нескольких членов Политбюро, которые не входили в Бюро Совнаркома. В первое время после образования Бюро СНК опрашивались Калинин, Ворошилов, Жданов, Щербаков, Маленков[1151] После того как почти все члены Политбюро вошли в Бюро Совнаркома, сотрудники Особого сектора, оформляя решение Политбюро об утверждении постановлений СНК, опрашивали одного лишь Калинина[1152]. Таким образом, фактически был отменен порядок специального утверждения в Политбюро постановлений Совнаркома. Все дело сводилось к формальной процедуре, выполняемой рядовым техническим работником.

Несмотря на явную тенденцию усиления административной власти правительственного аппарата, в конечном счете и Политбюро, и Бюро СНК играли роль совещательных структур при Сталине, который выступал в качестве верховной властной инстанции. В исключительном ведении Сталина находилось решение ключевых военностратегических и внешнеполитических вопросов. При этом он вникал в многочисленные относительно второстепенные проблемы. Функции первых заместителей Сталина выполняли выдвиженцы. В аппарате ЦК ВКП(б) Маленков (Жданов, которому поручались эти функции в соответствии с постановлением от 4 мая 1941 г. значительную часть своего времени проводил в Ленинграде), а в аппарате СНК — Вознесенский. Соответственно, сокращалось административное влияние старых членов Политбюро, недовольство которыми Сталин демонстрировал при каждом удобном случае. Так, на втором заседании Бюро СНК нового состава, которое состоялось 9 мая 1941 г., Сталин резко обрушился на В. М. Молотова, докладывавшего по вопросу о порядке премирования руководящих инженерно-технических работников. Я. Е. Чадаев, протоколировавший заседание, вспоминал: «Сталин не скрывал неодобрительного отношения к Молотову. Он очень нетерпеливо выслушивал длинноты Молотова по поводу каждого замечания, высказанного членами Бюро по проекту […] Чувствовалось, что Сталин нападал на Молотова как на своего противника с силой человека, власть имеющего […] Молотов учащенно дышал, порой у него из груди вырывался сильный вздох. Он ерзал на стуле и что-то бормотал про себя. Под конец Молотов не выдержал:

— С легкой руки все сказать можно, — резко, но тихо сказал Молотов. Но Сталин услышал эти слова.

— Давно всем известно, — проговорил Сталин, — кто боится критики, тот трус.

Молотова передернуло, он смолчал […] Остальные члены Бюро сидели молча, уткнув нос в бумаги […] На этом заседании я еще раз убедился в величии и силе Сталина. Ближайшие соратники Сталина боялись как огня. Они во всем соглашались с ним».