Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - Владимир Трухановский

Основные политические реформы в духе «прогрессивного консерватизма» были проведены до 1874 г. Теперь, после прихода к власти Дизраэли, началась полоса социальных реформ. Были приняты законы, расширявшие права профсоюзов, предусматривавшие разрушение городских трущоб, где ютился трудовой люд, улучшалось санитарное состояние городов, строились дома для квалифицированных рабочих, гарантировались сбережения трудящихся, расширялись права рабочих в их отношениях с предпринимателями, сокращался рабочий день на предприятиях, предусматривалось улучшение условий труда торговых моряков и т. п. Все это были шаги в прогрессивном направлении. Их морально-психологическое и экономическое воздействие на английских рабочих было весьма существенным.

В палате общин впервые появились два рабочих представителя — Томас Барт и Александр Макдональд. В 1879 г. Макдональд заявил, что консервативное правительство за пять лет сделало для рабочего класса больше, чем либералы за полстолетия. Это были меры, закладывавшие основу развития классового сотрудничества в Англии на многие десятилетия вперед.

Следует иметь в виду, что все эти уступки были сделаны правящими кругами рабочему классу Англии отнюдь не из филантропических побуждений. Они были вырваны трудящимися под давлением все возраставшей их мощи. В 1988 г. английский историк Е. Дж. Хобсбаум опубликовал исследование «Эпоха капитала: 1848–1875». В нем утверждается, что даже те, кто возражал против государственного вмешательства в свободные отношения на рынке труда во второй половине XIX в. пришли к убеждению: «Рабочие организации и их деятельность должны получить признание, если их хотят приручить». Далее автор замечает, что «даже самые большие политики-демагоги, и прежде всего Наполеон III и Бенджамин Дизраэли, были глубоко убеждены в потенциальных возможностях, которыми обладает рабочий класс, участвуя в выборах в парламент». Англия в этом отношении занимала особое место. Рабочий класс, составляя здесь большинство населения, был настолько мощным, что смог заставить создать в конечном итоге законченную юридическую систему, законодательным путем признающую его права. Эта система была «настолько благоприятна для тред-юнионов, что с тех пор периодически предпринимались попытки свести на нет свободы, которые эта система обеспечивала профсоюзам». Каковы же, по мнению Хобсбаума, были цели проводимых Дизраэли реформ? «Цель этих реформ была ясна: предотвратить превращение рабочего класса в независимую политическую и тем более революционную силу».

Дизраэли считал необходимым поощрять ученых и литераторов. Он вынашивал идею учреждения в Англии особого ордена по типу французского ордена Почетного легиона для награждения особо отличившихся в сфере интеллектуальной деятельности. Дизраэли озаботился тем, чтобы был достойно награжден известный математик и физик из Кембриджа профессор Стокс.

Премьер-министр решил отметить заслуги своих собратьев по перу — поэта А. Теннисона и публициста, историка и философа Т. Карлейля. Последний был особенно близок по своим убеждениям Дизраэли, ибо придерживался концепции культа героев, которые являются, по его мнению, единственными творцами истории. Но благой замысел обернулся конфузом.

Дизраэли примиряет помещика и фермера

Дизраэли обратился к королеве, поскольку присвоение титулов и награждение — прерогатива монарха. Он писал, что считает желательным пожаловать Теннисону титул баронета, а Карлейля наградить Большим крестом ордена Бани и назначить ему пенсию. Карлейль был беден и бездетен, объяснял Дизраэли, и, следовательно, не сможет вести образ жизни, соответствующий титулу, а после его смерти титул не сохранится в роду. Согласие Виктории последовало, и Дизраэли сообщил об этом тем, кого собирался облагодетельствовать.

Карлейлю он писал, что потомки будут помнить имена лишь двух английских авторов из всех ныне живущих: «Одно имя принадлежит поэту, если не великому, то все же настоящему поэту (речь шла о Теннисоне. — В. Т.), а второе имя — Ваше». В письме же самому Теннисону Дизраэли отзывался о нем совсем по-другому: «Присвоение Вам наследственного почетного титула навсегда останется живой памятью высокой оценки Вашего гения Вашими соотечественниками». Ему хотелось польстить обоим адресатам.

Однако Теннисон отказался от титула, но просил дать его после его смерти сыну (через 9 лет поэт все же принял титул, но на этот раз уже от Гладстона). Карлейль назвал предложение Дизраэли в ответном письме (видимо, иронически) «великодушным и благородным, не имеющим в истории прецедентов в отношении правящих лиц к писателям». Но ему также оказались не нужны ни орден, ни пенсия. «Любые почетные титулы и награды не согласуются с бедным образом моей жизни», — писал Карлейль в ответном письме премьер-министру. Публично он многократно высказывался о Дизраэли в крайне оскорбительных и презрительных выражениях, называя его «самым худшим человеком, который когда-либо жил на белом свете».

Премьер-министр пытался проявить внимание и к другому писателю — Мэтью Арнольду, которого он называл «живым классиком нашего времени». Но и эта акция провалилась: писатель заявил, что он считает Дизраэли шарлатаном.

С подобными проявлениями ненависти Дизраэли сталкивался не раз, уже достигнув высшей власти. Его обвиняли в лицемерии и двоедушии, в эгоизме и циничной расчетливости, в беззастенчивом макиавеллизме, в безнравственности и беспринципности, возведенной в принцип. Далеко не всем нравилось, что на вершине власти находится человек, обладающий такими качествами; в представлении значительной части общества они затмевали его общепризнанную преданность консервативной доктрине и государственную мудрость.

Дизраэли являлся отцом так называемого демократического торизма, суть которого сводилась к политическим и социальным уступкам широким народным массам с целью налаживания с ними компромисса и привлечения их на сторону существующего строя, где реальное господство принадлежало буржуазии. Важнейшим элементом этой социальной стратегии была колониальная политика. Дизраэли понимал, что наличие колониальной империи — это основа для обеспечения преобладающего влияния Великобритании в международных делах, а также для смягчения социальных проблем внутри страны.

Потеряв колониальную империю в Северной Америке в связи с завоеванием независимости Соединенными Штатами (Канаду удалось сохранить), английские правящие круги с особым рвением принялись создавать ей замену в виде азиатской колониальной империи с центром в Индии. Параллельные линии этой политики шли на Ближний Восток и в Африку. Требовалось идеологическое, пропагандистское прикрытие агрессивного имперского курса, и в Лондоне его изобрели. Английская экспансия в Азии и на Ближнем Востоке выдавалась за совокупность оборонительных мер, осуществляемых для того, чтобы парировать планы России захватить Индию. Как это часто бывает с широко развернутой, назойливой пропагандой, ее жертвой становятся незаметно для себя те, кто ее организует. Так было и в данном случае, причем «русская угроза Индии» была настолько прочно внедрена в умы, что отголоски этого мифа слышатся и сегодня.