Прочерк - Лидия Чуковская

22

Яков Моисеевич Шатуновский (1879–1932) — приятель Корнея Ивановича, математик, заведующий кафедрой математики в Институте красной профессуры, член партии с 1907 года. Многие влиятельные партийные деятели двадцатых годов были его старинными личными друзьями. Сам он работал в коллегиях двух Наркоматов: иностранных дел и путей сообщения. Со всею семьею Литвиновых, в особенности с женой Максима Максимовича, английской писательницей Айви Литвиновой, Корней Иванович подружился в 1926–1927 году, когда М. Литвинов занимал высокий пост заместителя наркома иностранных дел.

23

Борис Пастернак. Охранная грамота. // Избранное: в 2 т. М.: Худож. лит. Т. 2. 1985, с. 172–173.

24

Знакомство с «делом» М. П. Бронштейна (II — 22962) позволило установить, что на Выездной сессии, приговорившей его к расстрелу, председателем был не В. В. Ульрих, а И. О. Матулевич. — Е. Ч.

25

Борис Пастернак. «О, знал бы я, что так бывает…».

26

Речь идет об «Истории моего заключения» Николая Заболоцкого, которая была напечатана сперва в Англии, а потом и в России. В это время Л. К. еще не знала, что тот же Лупандин был следователем и у М. П. Бронштейна.

27

См.: Ярослав Голованов. Королев без ракет // Огонек. 1990. № 2, с. 22–24.

28

Дмитрий Петрович Жуков, японист, зав. сектором истории культур и искусств Востока в Эрмитаже. Расстрелян 24 ноября 1937 года.

29

Фина — Жозефина Оскаровна Хавкина, многолетняя помощница Лидии Чуковской.

30

G. E. Gorelic, V. Ya. Frenkel. Matvei Petrovich Bronstein and Soviet Theoretical Physics in the Thirties. Basel—Boston— Berlin: Birkhauser Verlag, 1994.

31

Геннадий Горелик. Gloria Mundi // Знание—сила. 2001. № 7.

32

«Специалистом» Лидия Корнеевна называет Дмитрия Геннадиевича Юрасова, историка, от которого она впервые узнала о документах по «делу Бронштейна». Он же постоянно сообщал ей многие сведения о следователях тех лет и знакомил ее с печатными материалами о судьбах ее друзей, о делах тридцать седьмого года, которые тогда во множестве появлялись в печати. Подробнее о Д. Г. Юрасове см.: Виктория Чаликова. Архивный юноша // Нева. 1988. № 10, с. 152–162.

33

По моему настоянию, неохотно, Лидия Корнеевна подала заявление с просьбой провести экспертизу подлинности неузнаваемой подписи Бронштейна под протоколами последних допросов. Через месяц ленинградская лаборатория судебной экспертизы подтвердила подлинность подписи.

34

29 января и 7 марта 1991 года Геннадий Ефимович Горелик встретился с Борисом Аркадьевичем Великиным и записал на магнитофон беседы с ним. Свою запись он тогда же подарил Л. К. Чуковской. Приводятся части рассказа, касающиеся М. П. Бронштейна.

35

А. Д. Дикий был освобожден в 1941 году, а умер в 1955-м.

36

Из стихотворения, начинающегося строкой: «Вырваться на вольный воздух мира» (черновой набросок, стихотворение не закончено).

37

Лидия Корнеевна собирала сведения в печати о следователях, фамилии которых она увидела в «деле» М. Бронштейна.

38

Начальник 4-го отдела 3-го управления НКВД СССР по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковник ГБ Карпов был в 1943 году назначен Сталиным председателем Совета по делам Русской православной церкви. И оставался в этой должности до увольнения 21 февраля 1960 года (протоирей В. Цыпин. История Русской Церкви. Т. 9: 1917–1997. М., 1997. с. 293, 302, 386.

39

Наиболее изуверский способ допроса применял капитан госбезопасности Карпов. «Я допрашивал арестованного, — продолжал давать показания суду Ребров [сотрудник НКВД], — в это время вошли Карпов и Степанов (зам. Карпова). Они спросили у меня: „Арестованный дает показания?“ Я им ответил, что он не сознался в своей деятельности. После этого Карпов позвонил коменданту окротдела Морозову и приказал в кабинет принести бутылку нашатырного спирта и полотенце. Карпов намочил полотенце нашатырным спиртом и завязал им рот арестованного, а сами начали избивать его, при этом приговаривали: „такой метод хорошо помогает делу и безопасен для здоровья“. И вот этот мастер пыток и избиений подследственных не только не был осужден, но и получил… повышение по службе!» (П. А. Николаев. Правда истории нужна живущим ныне. // Не предать забвению: Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1. Псков, 1996, с. 49–50.)

40

Одного из палачей — Лупандина звали — Николай Николаевич, имя другого изувера, Карпова, — Георгий Григорьевич. И еще следователи М. П. Бронштейна — Яков Васильевич Фитиалов и Антон Францевич Божичко. Их фамилии я видела под протоколами допросов Бронштейна, но они уже тогда скрывали свои имена. Теперь эти имена и отчества мне сообщил А. Я. Разумов, главный редактор ленинградского мартиролога. Приношу ему свою благодарность.