Диагноз: не женат. Дилогия - Александра Шервинская

– Так, может, и с этим Фердинандом у тебя сладится, Оливия, – постарался утешить женщину старичок, но она возмущённо ответила:

– Как сладится? Я не могу изменить мужу, вы что!

Мы все замерли, а потом мужчина, откашлявшись, осторожно спросил:

– В каком смысле – изменить? Кому?

– Мужу, – уверенно ответила невидимая Оливия.

– С ним же? – аккуратно уточнила я, опасаясь, что просто не поняла всей глубины её мысли.

– Эммм… – Оливия явно растерялась, не зная, что ответить.

– Хочу тебе сказать, Оливия, что изменить собственному мужу с ним же – это надо ну очень постараться, – я не выдержала и слезла с лавки, понимая, что ещё минут десять, и я просто свалюсь оттуда.

– Но как же мы… – снова начала стонать Оливия, но я решительно её перебила:

– Вот заберёт он тебя сегодня к себе, и разбирайтесь там хоть до послезавтра, кто там кому муж, а кто нет.

– А меня кто заберёт? – со смешком поинтересовался мужчина, и задумавшись, уже серьёзно добавил. – Интересно, мой дом ещё цел? Или родственники-стервятники растащили всё?

– Тебя хотела забрать Саманта, но ей жених не разрешил, – отозвалась я с пола, так как залезать на лавку сил уже не было. Честно говоря, ужасно хотелось есть.

– Жаль, – в голосе мужчины явно послышалась усмешка, – как интересная девушка, так у неё уже или муж, или жених. Слушай, ведьма Линда, а у тебя есть жених?

– Нет, – честно ответила я, так как считать Эдуарда женихом не могла. В конце концов, он мне ещё официально ничего не предлагал. А то, что я сама не дала ему этого сделать – это уже другой вопрос, – но есть претендент.

– И кто же этот сумасшедший? – подал голос очнувшийся вампир. – У кого настолько отсутствует инстинкт самосохранения?

– Эдуард III, – сладким голоском отозвалась я, – вопросы будут?

– Я точно останусь здесь, – подумав, сообщил Кристофер, – в мир, где императрицей станет эта безумная ведьма, я не хочу.

– А вас никто и спрашивать не станет, – я пожала плечами, забыв, что меня никто не видит, – придёт Арт и спасёт вас. Независимо от того, хотите вы этого или нет.

Не знаю, что хотел ответить мне вампир, но раздался скрежет отпирающегося замка, и узники как по команде замолчали.

Ворота в Башню медленно открылись, и в коридор вплыл Корнелиус, сопровождаемый каким-то невнятным типом в грязном поварском халате и столь же неприглядном колпаке. Он толкал перед собой тележку, на которой стояла здоровенная кастрюля. Рядышком громыхали несколько мисок, чистота которых даже на расстоянии не внушала оптимизма.

Я с подозрением посмотрела на тележку и подумала, что, скорее всего, я не настолько хочу есть, чтобы пробовать то, что мне предложат в этом заведении. Но, с другой стороны, при освобождении у моих друзей и без того будет полно проблем: не хватало им ещё и обо мне беспокоиться. Раз уж узники до сих пор живы, значит, и со мной ничего не случится… наверное.

– Господа узники, – скрипучий голос старосты призраков я узнала бы при любых обстоятельствах, – еда… Забирайте миски, через полчаса они, как обычно, исчезнут: кто не успеет поесть, будет голодным до завтра.

– А что там? – очень-очень вежливо поинтересовалась я. – А то вдруг что-нибудь, что я не очень люблю? Это будет грустно, господин Корнелиус, правда? Вот Крис, например, терпеть не может овсянку, вот прямо ужас-ужас как. Он любит котлетки и рыбку… Нет, не думайте, это не тот Крис, который в камере напротив. О вкусовых предпочтениях этого я могу только догадываться…

Призрак застыл посреди коридора, а потом как-то очень быстро переместился к моей камере и с невероятным удивлением смерил меня взглядом с ног до головы. Как ни странно, но вампир в своей камере не стал ни возмущаться, ни грозиться отомстить. Может, смирился со мной в качестве родственницы? Буду верить именно в такой вариант, оно как-то приятнее…

– А ты как тут отказалась, ведьмочка? – глава замковых призраков выглядел озадаченным. – И почему ты одна? И где уважаемые Кристофер и Сириус? Мне тут на досуге пришёл в голову один интереснейший парадокс философского плана, который мне очень хотелось бы обсудить с глубокоуважаемым Сириусом.

– Вы представляете, меня взяли и перенесли сюда, в камеру, совершенно не спросив моего согласия и не дав взять с собой фамильяра. Нет, ну вы представляете, господин Корнелиус? Что за безобразия творятся в вверенном вашим заботам месте, мэтр? Хватают, сажают…

– Ох, как неловко получилось, – искренне, как мне показалось, вздохнул староста призраков, – такая беда, такая неприятность… Ай-ай-ай…

– Господин Корнелиус, – подумав, обратилась я к старосте призраков, – как вы думаете, сколько магов нужно, чтобы изгнать из замков всех призраков?

– В каком это смысле – изгнать? – высокомерно переспросил мэтр. – Мы веками жили в этом замке, и уж точно не тебе, ведьмочка, что-то менять.

– Я и не претендую, но император сегодня сообщил всем, кто входит в его ближний круг, – доверительно шепнула я, – что планирует сделать мне предложение и что будет счастлив исполнить любой мой каприз. Мой намёк достаточно прозрачен, мэтр?

– Но ты же не захочешь лишить всех нас крова? – уже слегка напряжённо уточнил Корнелиус, наблюдая, как повар – или кто был этот тип в колпаке – раскладывает по мискам малоаппетитное варево.

– Почему? – искренне спросила я. – Что мне помешает? Я вам пожаловалась, можно сказать, обратилась за поддержкой и помощью, а вы издеваетесь… Как вы считаете, как на это отреагирует мой … наш император?

– Думаю, Эдуард будет крайне разочарован, – вдруг подал голос мужчина из второго номера, в смысле – второй камеры, – и разгонит вас всех к такой-то матери. Ищите себе потом новый замок, но сразу скажу – ко мне даже не обращайтесь, я не пущу. Может, конечно, вампиры согласятся – у них своеобразное чувство юмора…

– Не согласятся, – у решётки сверкнули багровые глаза, – я три года мечтаю посчитаться с некоторыми…

– И я не приглашаю, – колокольчиком прозвенел голос Оливии, – простите, магистр, но вы – не самое приятное привидение в этом мире…

– Но вы, мэтр Локвис, вы-то, если что, нам не откажете? – обратился совершенно выбитый из равновесия мэтр Корнелиус к старичку из первой камеры. – Если вдруг что…

– Не уверен, мой друг, не уверен… – проговорил старичок, даже не стараясь скрыть ехидство в голосе, – понимаете ли, я чрезвычайно заинтересован в возрождении Академии, и если то, что рассказала нам эта прелестная барышня – правда, а я склонен