Антология мировой фантастики. Том 3. Волшебная страна - Елена Хаецкая

… Дегатага!.. То, что спало, проснулось, устремилось наружу, раскачивая мозг… разрывая его… потрясая каждый нерв… Я услышал крик — голос ведьмы. Через кольцо солдат пронеслась лошадь. На ней Рашча, зубы оскалены, холодные глаза глядят в мои. Он поднял руку. В ней сверкнул кинжал и погрузился в спину того, кто назвал меня — Дегатага! Назвал меня… Боже, я его знаю! Тсантаву! Джим! Теперь то, что спало, полностью проснулось… мой мозг принадлежал ему… это я сам… Двайану забыт! Я бросил лошадь вперед. Рашча готов был нанести второй удар — всадник с карими глазами размахивал перед ним мечом, а Джим падал, сползал по боку своей лошади. Я перехватил руку Рашчи, прежде чем он смог ударить снова. Схватил его руку, загнул назад, услышал, как треснула кость. Рашча завыл, как волк. Молот пролетел рядом с моей головой, промахнувшись на волос. Я увидел, как Тибур возвращает его за ремень. Я наклонился, вырвал Рашчу из седла. Его здоровая рука схватила меня за горло. Я перехватил эту руку и загнул ее назад. И тоже сломал. Лошадь моя споткнулась. Одной рукой держа Рашчу за горло, другой сжимая его, я упал на него. Извернулся и бросил его себе на колено. Моя рука переместилась с горла на грудь. Левая нога зажала его. Быстрый удар сверху вниз — звук, как от сломанной хворостины. Ломающий Спины больше ничего не сломает. Его собственная спина сломана. Я вскочил на ноги. Посмотрел в лицо всадника с карими глазами…

… Эвали!.. Я закричал: «Эвали!» Неожиданно битва вокруг меня разгорелась заново. Эвали повернулась, чтобы отбить нападение. Ее закрыли широкие плечи Тибура… он стащил ее с лошади… в левой руке его что-то сверкнуло… полетело ко мне… Я бросился в сторону — недостаточно быстро… Что-то ударило меня по голове. Я опустился на четвереньки, слепой и глухой. Потом услышал смех Тибура, пытался побороть слепоту и головокружение, чувствовал, как кровь струится по лицу… Прижавшись к земле, раскачиваясь на коленях, слышал, как битва прошумела надо мной и ушла в сторону. Головокружение прошло. Слепота миновала. Я по-прежнему стоял на четвереньках. Подо мной тело человека… человека, чьи черные глаза смотрели на меня с пониманием… с любовью. Я почувствовал прикосновение к плечу, с трудом поднял голову. Это Дара. — Волосок между жизнью и смертью, господин. Выпей это. Она поднесла к моим губам флакон. Горькая горячая жидкость пробежала по внутренностям, придала устойчивости, силы. Теперь я видел вокруг себя кольцо женщин-солдат, меня охраняли… за ними еще одно кольцо, на лошадях. — Ты меня слышишь, Лейф? У меня мало времени… Я наклонился. — Джим! Джим! О Боже, зачем ты пришел сюда? Возьми меч и убей меня! Он взял меня за руку, сжал ее. — Не будь дураком, Лейф! Ты не виноват… спаси Эвали! — Я спасу тебя, Тсантаву, унесу отсюда… — Заткнись и слушай. Со мной кончено, Лейф, я это знаю. Кинжал пробил кольчугу и погрузился в легкие… Я истекаю кровью… внутри… дьявол, Лейф! Не воспринимай слишком тяжело… Это могло произойти на войне… В любое время… Не твоя вина… Меня передернуло рыдание, слезы смешались с кровью на лице. — Я убил его, Джим, я убил его! — Я знаю, Лейф… отличная работа… Я видел… я кое-что должен сказать тебе… — голос его стих. Я поднес к его губам флакон… это вернуло его к жизни… — Сейчас… Эвали… тебя ненавидит! Спаси ее… Лейф… что бы она ни сделала. Послушай. Через малый народ из Сирка нам передали сообщение, что ты хочешь там с нами встретиться. Что ты изображаешь из себя Двайану… Что ты только делаешь вид, что ничего, кроме Двайану, не помнишь… чтобы устранить подозрения и захватить власть… Ты собираешься ускользнуть… прийти в Сирк и повести нас против Карака. Ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой… тебе нужна Эвали, чтобы убедить пигмеев… — Я ничего не посылал тебе, Джим! — простонал я. — Я знаю — теперь… Но тогда мы поверили… Ты спас Шри от волков и бросил вызов ведьме… — Джим, сколько времени прошло между спасением Шри и этим лживым посланием? — Два дня… Но какое это имеет значение? Я рассказал Эвали… что с тобой… снова и снова рассказывал ей твою историю… Она не поняла… но поверила мне… Еще немного, Лейф… я ухожу… И опять жгучая жидкость оживила его. — Мы добрались до Сирка… два дня назад… перебрались через реку с Шри и двадцатью пигмеями… было легко… слишком легко… волки не выли, хотя я знал, что они следят за нами… выслеживают нас… и не только они… Мы ждали… потом началось нападение… и я понял, что мы в ловушке… Как вы перебрались через гейзеры?.. неважно… но… Эвали считает, что ты послал сообщение… что ты… предатель… Глаза его закрылись. Руки были холодны, холодны. — Тсантаву, брат, не верь! Тсантаву, вернись, поговори со мной… Его глаза открылись, я с трудом расслышал… — Ты не Двайану… Лейф? Не будешь им… никогда? — Нет, Тсантаву… не покидай меня! — Наклони… голову… ближе, Лейф… спаси Эвали… Голос его звучал все слабее. — Прощай… Дегатага… не вини себя… Тень прежней сардонической улыбки пробежала по его бледному лицу. — Ты не выбирал… своих проклятых… предков!.. Не повезло… Нам было хорошо… вместе… Спаси… Эвали… Из его рта полилась кровь. Джим умер… умер! Тсантаву больше нет!

КНИГА ЛЕЙФА

21. Возвращение в Карак

Я склонился к Джиму и поцеловал его в лоб. Встал. Я онемел от горя. Но под немотой кипел мучительный гнев, мучительный ужас. Смертоносный гнев против ведьмы и Кузнеца — ужас перед самим собой, ужас перед… Двайану! Нужно найти Тибура и ведьму — но сначала нужно сделать кое-что еще. Они и Эвали могут подождать. — Дара, пусть его поднимут. Отнесите его в один из домов. Я пошел вслед за солдатами, уносившими тело Джима. Сражение продолжалось, но далеко от нас. А вокруг нас только мертвые. Я решил, что последние очаги сопротивления Сирка находятся в конце долины. Дара, Нарал, я и с полдюжины солдат прошли в сломанные двери того, что еще вчера было уютным домом. В центре его находился небольшой зал с колоннами. Остальные солдаты остались снаружи, охраняя вход. Я приказал снести в зал стулья, кровати и все, что может гореть, и сложить все это в погребальный костер. Дара сказала: — Господин, позволь перевязать твои раны. Я сел и размышлял, пока она омывала рану у меня на голове жгучим вином. Мозг мой по-прежнему странно застыл, но работал четко. Я Лейф Ленгдон. Двайану больше не хозяин моего мозга — и никогда не будет. Но он жив. Он живет, как часть меня. Шок от появления Джима растворил Двайану в Лейфе Ленгдоне. Как будто два противоположных течения слились; как будто соединились две капли; как будто сплавились два металла. Кристально ясно помнил я все, что видел и слышал и думал с того момента, как был сброшен с моста Нансур. И кристально ясно, болезненно ясно помнил все, что происходило до того. Двайану не умер, нет! Он часть меня, и теперь я несравненно сильнее. Я могу использовать его, его силу, его мудрость — но он не может использовать меня. Я во главе. Я хозяин. И я думал, сидя здесь, что если хочу спасти Эвали, если хочу совершить и другой поступок, который обязан совершить, даже если придется умереть, внешне я должен оставаться Двайану. В этом моя власть. Нелегко объяснить происшедшее со мной превращение моим солдатам. Они верили в Двайану и следовали за мной как за Двайану. Если даже Эвали, знавшая меня как Лейфа, любившая меня как Лейфа, слышавшая объяснения Джима, — даже если она не смогла понять, как могут понять остальные? Нет, они не должны заметить перемены. Я ощупал голову. Порез глубокий и длинный; очевидно, только крепкий череп спас меня. — Дара, кто нанес эту рану? — Тибур, господин. — Он пытался убить меня… Почему он не закончил? — Левая рука Тибура всегда приносила смерть. Он считал, что не может промахнуться. Он увидел, что ты упал, и решил, что ты мертв. — А смерть прошла на расстоянии волоса. И если бы кто-то не оттолкнул меня… Это была ты, Дара? — Я, Двайану. Я видела, как он поднял руку, поняла, что последует. Бросилась тебе в ноги, чтобы он меня не видел. — Ты боишься Тибура? — Нет, я не хотела, чтобы он знал, что промахнулся. — Почему? — Чтобы у тебя было больше возможности убить Тибура, господин. Твоя сила уменьшилась со смертью твоего друга. Я пристально посмотрел на своего смелого офицера. Что она знает? Узнаю позже. Я посмотрел на костер. Он был почти готов. — А что он метнул, Дара? Она достала из-за пояса любопытное орудие, подобного которому я никогда не видел. Конец его был заострен, как кинжал, с четырьмя острыми, как бритва, ребрами. Металлическая рукоять, круглая, похожая на древко маленького копья. Весило оружие около пяти фунтов. Металл, из которого оно изготовлено, я не узнал: плотнее, тяжелее, чем лучшая сталь. В сущности это метательный нож. Ни одна кольчуга не выдержала бы удара этого острия, да еще брошенного с силой Кузнеца. Дара взяла его у меня и потянула за короткое древко. Немедленно острые ребра растопырились, как ножи. На конце каждого ребра острая колючка. Дьявольское оружие! Его невозможно извлечь, только вырезать, а если потянешь, высвобождаются эти ребра и еще глубже впиваются в тело. Я взял оружие у Дары и спрятал его за пояс. Если раньше у меня и были сомнения, как поступить с Тибуром, теперь никаких сомнений не было. Погребальный костер был закончен. Я взял Джима и положил его наверх. Поцеловал его глаза, вложил в мертвую руку меч. Снял висевшие на стенах богатые ковры и накрыл его. Ударил по огниву и поднес огонь к костру. Сухое смолистое дерево быстро занялось. Я смотрел, как пламя и дым сомкнулись над Джимом. Потом с сухими глазами, но со смертью в сердце вышел из дома. Сирк пал, и грабеж был в полном разгаре. Повсюду из разграбленных домов поднимался дым. Прошел отряд солдат, подгоняя пленных — около четырех десятков, все женщины и дети, некоторые ранены. Потом я понял, что те, кого я принял за детей, на самом деле золотые пигмеи. Увидев меня, солдаты остановились, изумленно застыли. Неожиданно один из них крикнул: «Двайану! Двайану жив!» Все подняли мечи в приветствии, послышался крик: «Двайану!» Я подозвал командира. — Вы считали, что Двайану умер? — Так нам сказали, господин. — А сказали ли, кто меня убил? Женщина заколебалась. — Говорят, Тибур… случайно… он метнул оружие в предводителя Сирка, который угрожал тебе… и попал в тебя… и что твое тело унесли защитники Сирка… не знаю… — Довольно. Иди с пленными в Карак. Не мешкай и никому не рассказывай, что встретила меня. Это приказ. Я хочу, чтобы пока меня считали умершим. Солдаты странно переглянулись, отсалютовали и ушли. Желтые глаза пигмеев, полные ядовитой ненависти, не отрывались от меня, пока они не скрылись из виду. Значит, так все им представили! Хай! Они меня боятся, иначе бы не стали рассказывать о случайной смерти. Я неожиданно принял решение. Нет смысла отыскивать Тибура в Сирке. Меня увидят, и Тибур и ведьма узнают, что я жив. Они должны прийти ко мне, ни о чем не подозревая. Из Сирка ведет только один выход — через мост. Здесь я буду ждать их. Я повернулся к Даре. — Мы идем к мосту, но не по этой дороге. Пойдем боковыми тропами, пока не доберемся до утесов. Они повернули лошадей, и я впервые осознал, что весь мой маленький отряд — всадники. Это моя стража, многие их них были пешими, но теперь все на лошадях, а на многих седлах цвета дворян, сопровождавших меня, Тибура и ведьму в походе на Сирк. Нара, видя мое замешательство и поняв его причину, сказала, как всегда вызывающе: — Это наиболее преданные, Двайану. Лошади были свободны, а некоторых мы сделали такими. Сторонники Тибура — не допускай больше ошибок в их оценке. Я ничего не отвечал, пока мы не отъехали от горящего дома и не углубились в боковую улицу. Потом попросил: — Дара, Нарал, отъедем на минуту. Когда мы отъехали от остальных, я сказал: — Я вам обязан жизнью, особенно тебе, Дара. Все, что могу вам дать, ваше. А от вас прошу только одного — правды. — Двайану, ты ее услышишь. — Почему Тибур захотел убить меня? Нарал сухо ответила: — Не только Кузнец хотел тебя убить, Двайану. — Кто еще, Нарал? — Люр… и большинство дворян. — Но почему? Разве я не взял для них Сирк? — Ты стал слишком силен, Двайану. Люр и Тибур никогда не согласятся на второе место… или третье… или ни на какое вообще. — Но у них была возможность и раньше. — Но тогда ты бы не взял для них Сирк, — сказала Дара. Нарал негодующе заявила: — Двайану, ты играешь с нами. Ты знаешь, как и мы… лучше нас… их мотивы. Ты пришел сюда с другом, которого мы оставили на погребальном костре. Все это знают. И если должен был умереть ты, то и он тоже. Он не должен был жить, не должен был уйти и, может, вернуться с другими сюда… потому что я знаю, да и другие тоже, что жизнь существует не только здесь… что Калкру не принадлежит верховная власть над миром, как говорят нам дворяне. И вот в Сирке ты и твой друг. И не только вы, но и смуглая девушка. А ее пленение или смерть могли подорвать дух малого народа и привести его под владычество Карака. Вы все втроем — вместе! Двайану, именно тут они и должны были ударить. И Люр и Тибур так и сделали: убили твоего друга, думают, что убили тебя, и захватили смуглую девушку. — А если я убью Тибура, Нарал? — Тогда начнется война. И ты должен хорошо охранять себя, потому что большинство дворян тебя ненавидит, Двайану. Им сказали, что ты против старых обычаев, что ты хочешь унизить их и поднять народ. Даже собираешься положить конец жертвоприношениям… Она украдкой взглянула на меня. — А если это правда? — Большинство солдат с тобой, Двайану. Если это правда, с тобой будет весь народ. Но у Тибура есть друзья, даже среди солдат. И Люр тоже не сбрасывай со счета. Она злобно дернула повод лошади. — Лучше убей и Люр, пока намерен мстить, Двайану. Я не ответил на это. Мы молча ехали по улице. Всюду мертвецы, взломанные дома. Мы выехали из города и направились по узкой равнине к щели между утесами. На дороге никого не было, поэтому мы въехали в щель незамеченными. Из нее выехали на площадь перед крепостью. Тут было множество солдат — а также пленники. Я ехал в середине своего отряда, пригнувшись к спине лошади. Дара грубо перевязала мою голову. Повязка и шлем скрывали мои светлые волосы. Всюду была сумятица, и я проехал незамеченным. Подъехал прямо к входу в башню, в которой мы скрывались, когда Карак штурмовал мост. Соскочил с лошади, полуприкрыл дверь. Мои женщины собрались снаружи у двери. Вряд ли им помешают. Я сел в ожидании Тибура. Ждать было трудно. Лицо Джима над лагерным костром, лицо Джима, улыбающееся мне из траншеи. Лицо Джима над моим, когда я лежал во мху на пороге миража… лицо Джима под моим на улице Сирка… Тсантаву! Ай, Тсантаву! И ты считал, что из леса может прийти только красота! Эвали? Что мне Эвали в этом аду изо льда и раскаленного гнева? «Спаси Эвали!» — просил Джим. Что ж, я спасу Эвали! Но помимо этого она для меня не больше… чем ведьма… ну, может, немного больше… но сначала нужно свести счет с ведьмой… Пока мне не до Эвали… Лицо Джима… всегда лицо Джима… плывет передо мной… Я услышал шепот: — Двайану, Тибур приближается! — Люр с ним, Дара? — Нет… только группа дворян. Он смеется. Везет в седле смуглую девушку. — Далеко ли он, Дара? — На расстоянии полета стрелы. Он едет медленно. — Когда я выеду, сомкнитесь за мной. Схватка будет между мною и Тибуром. Не думаю, чтобы его сопровождающие вмешались. Но если они вмешаются… Нарал рассмеялась. — Если они вмешаются, мы вцепимся им в глотки, Двайану. Я бы хотела свести счеты с одним-двумя друзьями Тибура. Просим только об одном: не трать ни слов, ни времени на Тибура. Убей его быстро. Клянусь богами, если он убьет тебя, то нас, всех, кого он захватит, ждет кипящий котел или нож. — Я убью его, Нарал. Я медленно открыл большую дверь. Теперь я видел Тибура, его лошадь вступала на конец моста. На луке его седла была Эвали. Тело ее свисает, черно-синие волосы распущены и скрывают лицо, как вуалью. Руки связаны за спиной, их держит Тибур одной рукой. Вокруг и за ним два десятка приближенных — дворяне, большинство из них мужчины. Я заметил, что среди охраны и гарнизона ведьмы мало мужчин, Кузнец предпочитал их в качестве друзей и личной охраны. Его голова и плечи повернуты к ним, я ясно различал его торжествующий голос и смех. Площадь почти опустела. Интересно, где теперь ведьма. Тибур приближался. — Готовы, Дара… Нарал? — Готовы, господин! Я распахнул дверь. Поскакал к Тибуру, склонив голову, мое маленькое войско за мной. Прямо перед ним я поднял голову, лицо мое оказалось рядом с его лицом. Все тело Тибура напряглось, глаза глядели в мои, челюсть отвисла. Я знал, что его сопровождающие в таком же оцепенении. Прежде чем Кузнец смог очнуться от паралича, я выхватил из его рук Эвали и передал ее Даре. Поднес меч к горлу Тибура. Я не предупреждал его. Не время для рыцарства. Дважды он предательски пытался убить меня. Нужно кончать быстро. И хоть мой удар был быстр, Кузнец оказался быстрее. Он отпрянул назад, упал с лошади, но приземлился, как кошка, на ноги. Я был на земле, прежде чем он смог поднять свой большой молот. Я снова попытался ударить его по горлу. Он отразил удар молотом. И тут безумный гнев овладел им. Молот со звоном упал на камень. Тибур с воем бросился на меня. Он обхватил меня руками, прижал мои руки к бокам, как живыми стальными лентами. Ногами он пытался свалить меня. Зубы его были оскалены, как у бешеного волка, он пытался добраться зубами до моего горла. Ребра мои трещали под усиливающейся хваткой Тибура. Легкие работали с напряжением, зрение затуманилось. Я дергался и извивался в попытках освободиться, отодвинуться от горячего рта и ищущих зубов. Вокруг я слышал крики, слышал и смутно видел топчущихся лошадей. Скорченные пальцы моей левой руки коснулись пояса… нащупали там что-то… что-то похожее на древко копья… Дьявольское орудие Тибура! Неожиданно я обвис в объятиях Тибура. Взревел его смех, хриплый от торжества. И на мгновение он разжал руки. Этой доли секунды мне хватило. Я собрал все силы и вырвался. Прежде чем он смог схватить меня снова, моя рука метнулась за пояс и схватила рукоятку. Я выхватил оружие и всадил его в горло Тибура, как раз под челюстью. И дернул за рукоять. Открывшиеся острые ребра разрезали артерии и мышцы. Ревущий хохот Тибура сменился отвратительным бульканьем. Руки его ухватились за рукоять, дернули ее… вырвали… Кровь хлынула из разрубленного горла. Колени Тибура подогнулись, он покачнулся и упал у моих ног… задыхаясь… руки его слабо дергались… Я стоял, хватая воздух, кровь шумела в ушах. — Выпей, господин! Я посмотрел на Дару. Она протягивала мне мех с вином. Я взял его дрожащими руками и отпил. Хорошее вино меня подстегнуло. Неожиданно я отвел мех от губ. — Смуглая девушка рррллия… Эвали. Она не с тобой. — Она здесь. Я посадила ее на другую лошадь. Была схватка, господин. Я посмотрел в лицо Эвали. Она смотрела на меня холодным, непримиримым взглядом. — Вымой лицо остатками вина, господин. Ты не подходящее зрелище для нежной девушки. Я провел рукой по лицу, она стала красной от крови. — Кровь Тибура, Двайану, слава богам! Дара подвела мою лошадь. В седле я почувствовал себя лучше. Взглянул на Тибура. Пальцы его еще слабо дергались. осмотрелся. На краю моста группа лучников Карака. Они подняли в приветствии луки. — Двайану! Да здравствует Двайану! Мое войско казалось странно маленьким. Я позвал: «Нарал!» — Погибла, Двайану. Я говорила, была схватка. — Кто ее убил? — Неважно. Я его убила. А остатки эскорта Тибура бежали. Что теперь, господин? — Подождем Люр. — Нам ждать недолго: вон она едет. Послышались звуки рога. Я повернулся и увидел скачущую по площади ведьму. Ее рыжие пряди развевались, меч покраснел, она была почти так же вымазана кровью, как я. С ней ехало несколько ее женщин и половина ее дворян. Я ждал ее. Она остановила лошадь, осмотрела меня блестящими глазами. Мне следовало убить ее, как Тибура. Я должен был ненавидеть ее. Но я обнаружил, что не могу ее ненавидеть. Всю ненависть я истратил на Тибура. Нет, я не ненавидел ее. Она слегка улыбнулась. — Тебя трудно убить, Желтоволосый! — Двайану, ведьма. Она полупрезрительно взглянула на меня. — Ты больше не Двайану! — Попробуй в этом убедить солдат, Люр. — О, я знаю, — сказала она и взглянула на Тибура. — Значит, ты убил Кузнеца. Что ж, по крайней мере ты все еще мужчина. — Убил для тебя, Люр, — насмехался я. — Разве я не обещал тебе? Она не ответила, только спросила, как перед этим Дара: — А что теперь? — Подождем, пока не опустошим Сирк. Потом поедем в Карак, ты рядом со мной. Мне не нравится, когда ты у меня за спиной, ведьма. Она спокойно поговорила со своими женщинами, потом сидела, склонив голову, думая, ни слова не говоря мне. Я прошептал Даре: — Можно доверять лучникам? Она кивнула. — Попроси их подождать и идти с нами. Пусть оттащат куда-нибудь тело Тибура. С полчаса шли солдаты, с пленниками, со скотом, лошадьми и другой добычей. Проскакал небольшой отряд дворян. Они остановились, заговорили, но по моему слову и кивку Люр проехали по мосту. Большинство дворян при виде меня казались встревоженными; солдаты приветствовали меня радостно. Последний небольшой отряд выехал их расщелины, ведущей в Сирк. Я искал Шри, но его не было, и я решил, что его отвели в Карак с пленными раньше. А может, он убит. — Идем, — сказал я ведьме. — Пусть твои женщины едут перед нами. Я подъехал к Эвали, снял ее с седла и посадил перед собой. Она не сопротивлялась, но я почувствовал, как она отстраняется. Я понимал, о чем она думает: она сменила Тибура на другого хозяина, она всего лишь военная добыча. Если бы я не так устал, вероятно, мне было бы больно. Но мой мозг слишком устал, чтобы реагировать на это. Мы проехали по мосту над вьющимися парами рва. Мы находились на полпути к лесу, когда ведьма откинула голову и послала долгий воющий зов. Из папоротников выскочили белые волки. Я приказал лучникам приготовить луки. Люр покачала головой. — Незачем стрелять в них. Они идут в Сирк. Они заслужили награду. Белые волки устремились к мосту, пробежали по нему, исчезли. — Я тоже выполняю свои обещания, — сказала ведьма. Мы поехали через лес в Карак.