Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Очерки биографического характера - Анатолий Кони

Усиление репрессий, однако, не могло подавить революционного движения. На 1879 год пришлось наибольшее за все десятилетие число крестьянских выступлений и забастовок на заводах. Не прекратилась и террористическая деятельность народовольцев. Осенью 1879 года «Народная воля» готовила покушение на Александра II сразу в трех местах — на возможных путях возвращения его из Крыма в Петербурге 19 ноября был произведен взрыв железнодорожного полотна под Москвой, но потерпел крушение лишь поезд с царской свитой. 5 февраля 1880 г. С. Н. Халтурин взорвал динамитом царскую столовую в Зимнем дворце. «Заряд был рассчитан верно, но царь опоздал на этот раз к обеду на полчаса, и взрыв застал его на пути в столовую», — разъяснялось в народовольческой листовке.

Покушение 5 февраля произвело громадное впечатление как в России, так и за границей. Неизмеримо возрос престиж исполнительного комитета «Народной воли», его возможности преувеличивались во много раз. Правительство заколебалось. На какое-то время возобладало мнение тех представителей высшей бюрократии, которые полагали необходимым сочетать репрессии С некоторыми уступками для того, чтобы привлечь на свою сторону либеральную оппозицию и успокоить крестьян. Указом 12 февраля 1880 г. была образована «Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствия», во главе ее стал вызванный из Харькова М. Т. Лорис-Меликов.

Лорис-Меликов оказался наиболее подходящим кандидатом для осуществления новой правительственной политики. Будучи генерал-губернатором, он проявил себя как сторонник гибкого курса: не отказываясь от репрессивных мер против революционеров, он в то же время старался не раздражать обывателей огульными ограничительными мероприятиями, в меньшей степени прибегал к административным и судебным преследованиям. Таким же образом он попытался действовать и в общероссийском масштабе.

Функции Верховной распорядительной комиссии были формально ограничены задачей борьбы с различными проявлениями «крамолы». Однако Лорис-Меликов понимал свою роль гораздо шире. Очень скоро он начал вмешиваться во все отрасли государственного правления, став «диктатором», действующим от имени царя. В августе 1880 года Верховная распорядительная комиссия была, по его предложению, ликвидирована, но власть Лорис-Меликова не уменьшилась: он получил пост министра внутренних дел и одновременно стал шефом жандармов. Фактически Лорис-Меликов выполнял функции премьер-министра.

Для более жестокой борьбы с революционным движением Лорис-Меликов подчинил министерству внутренних дел все разнородные жандармские и полицейские органы, упразднив при этом знаменитое III отделение, что, впрочем, нисколько не ослабило политического сыска. Тем не менее ликвидация учреждения, долгие годы бесконтрольно распоряжавшегося судьбами «верноподданных», создавала видимость установления в стране «законности». Сохранив административную ссылку, Лорис-Меликов рекомендовал прибегать к ней с большей осмотрительностью, стремясь не создавать в обществе обстановки нервозности и недовольства. Был уволен в отставку реакционнейший министр просвещения Д. А. Толстой-; ослаблена система цензурного надзора над прессой. Большое значение Лорис-Меликов придавал земским учреждениям и городским думам, надеясь путем некоторого расширения их деятельности удовлетворить стремление либералов участвовать в управлении. Лорис-Меликов проектировал также привлечь к обсуждению законопроектов выборных от губернских земских собраний и городских дум крупных городов. Рассчитывая небольшими уступками привлечь либеральное общество на сторону правительства, Лорис-Меликов в то же время был решительным противником конституции. «…Чем тверже и яснее будет поставлен вопрос о всесословном земстве… тем более мы будем гарантированы от стремлений известной, хотя и весьма незначительной, части общества к конституционному строю, столь непригодному для России», — писал он уже после отставки бывшему своему сотруднику А. А. Скальковскому («Каторга и ссылка» 1925 г., кн. 15, стр. 120).

Между тем деятельность Лорис-Меликова оживила и либеральных кругах надежды именно на конституцию. Однако либералы ограничивались всеподданнейшими записками и осторожными статьями в газетах и журналах, силясь доказать правительству, что с привлечением их к управлению страной исчезнет почва для распространения «нигилизма». В семидесятых-восьмидесятых годах «…либеральное общество еще раз доказало свою политическую незрелость, неспособность поддержать борцов и оказать настоящее давление на правительство» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 5, стр. 39).

У революционеров-народников двойственный правительственный лорис-меликовский курс вызвал резкую отрицательную оценку. Н. К. Михайловский в «Листке Народной волн» метко охарактеризовал его деятельность как политику волчьей пасти (по отношению к революционерам) и лисьего хвоста (для одурачивания либералов). При Лорис-Меликове продолжались казни «государственных преступников», ухудшилось положение политических заключенных. Учитывая все это, «Народная воля» по-прежнему интенсивно готовилась к новому покушению на царя. 1 марта 1881 г. бомбой, брошенной народовольцем И. И. Гриневицким, Александр II был убит.

За несколько часов до покушения Александр II, уступая давлению Лорис-Меликова, приказал созвать на 4 марта совет министров для обсуждения проекта правительственного сообщения, в котором объявлялось о намерении правительства

привлечь местных деятелей к обсуждению некоторых законопроектов. Вначале казалось, что и Александр III собирается продолжать ту же политику. Но испуганные и растерянные в первые недели после 1 марта правящие круги постепенно приободрялись. Ни восстаний, ни даже ожидаемых беспорядков в связи с цареубийством не произошло. Главные руководители «Народной воли» были арестованы. Постепенно становилось ясно, что сил у революционеров мало. В этой обстановке обострилось соперничество двух правительственных группировок: сторонники крайней реакции во главе с К. П. Победоносцевым выступили против «конституционных» (по их словам) проектов Лорис-Меликова. В итоге почти двухмесячной борьбы реакция одержала важную победу: в конце апреля Александр III, в отличие от отца не склонный к лавированию, подписал составленный Победоносцевым манифест, в котором объявлял о незыблемости самодержавия. 29 апреля манифест был опубликован. Это означало конец политики уступок. На следующий день Лорис-Меликов подал прошение об отставке, которая была принята.

В либеральных кругах было распространено мнение, что акт революционеров 1 марта помешал установлению в России конституции. В том же духе пишет об этом и А. Ф. Кони. Однако такая точка зрения требует критического подхода. «…Осуществление лорис-меликовского проекта, — писал

В. И. Ленин — могло бы при известных условиях быть шагом к конституции, но могло бы и не быть таковым: все зависело от того, что пересилит — давление ли революционной партии и либерального общества или противодействие очень могущественной, сплоченной и неразборчивой в средствах партии непреклонных сторонников самодержавия» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 5, стр. 43). Давление «Народной воли», не говоря уже о либералах, оказалось недостаточным. Даже в моменты наибольших колебаний правительства о конституции не было и речи. Что касается незначительных уступок, то и при Александре II они при первой возможности могли быть взяты обратно. Воцарение же Александра III ускорило наступление реакции (С. С. Волк, Народная воля, М.—Л., 1966, стр. 129).

Оценка, данная А. Ф. Кони деятельности Лорис-Меликова, во многом характерна для либеральной части общества семидесятых-восьмидесятых годов. Вместе со своими друзьями- _ либералами Кони сочувствовал «новому курсу» правительства, видя в нем шаги к конституционным преобразованиям.

Этим, главным образом, объясняется благожелательный по отношению к Лорис-Меликову тон очерка. Необходимо учесть также необыкновенное, по отзывам современников, умение Лорис-Меликова располагать к себе людей. Даже М. Е. Салтыков-Щедрин, весьма скептически относившийся к деятельности Лорис-Меликова, когда тот находился у власти, впоследствии, встретившись с ним за границей, был им очарован (см.; М. Е. Салтыков- Щедрин, Полн. собр. соч., т. XIX, кн. 2, М., 1939, стр. 221–222). Несомненно, близкое знакомство с Лорис-Меликовым, желавшим произвести на своего собеседника благоприятное впечатление, в значительной степей ни повлияло на Кони. Однако личное обаяние бывшего диктатора не могло все же полностью устранить критического элемента в оценке, данной ему Кони как государственному деятелю. Интересно свидетельство Кони о том, что Лорис-Меликов отличался плохим знанием России, был недостаточно знаком с теорией государственного управления и устройства.; Важно отметить также критику взглядов Лорис-Меликова на причины революционного движения в России. Можно предположить, что еще в восьмидесятых годах А. Ф. Кони, в отличие от Лорис-Меликова, не считал деятельность революционен ров «наносным движением, долженствующим сложить оружие при первых же шагах правительства по либеральному пути», хотя и надеялся, что вовремя данная конституция позволит избежать «смуты и кровавых потрясений». В газете «Порядок», издававшейся группой либералов во главе с М. М. Стасюлевичем, Кони советовал новому царю созвать представителей «Земли», «излюбленных людей», т. е. нечто вроде Земского собора или Государственной думы («Порядок», 1881, № 61 3 марта). В этом отношении Кони, несмотря на свое довольно высокое служебное положение, шел гораздо дальше Лорис-Меликова, желая действительного ограничения самодержавия.