Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2 - Ёжи Старлайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне приятно, что тебе нравится этот город!
Он испытывал чувство полной внутренней свободы, которое ощущаешь при полном единении с другим человеком. Когда знаешь его мысли и испытываешь то же самое, что и он. Мужчина почувствовал еще и радость, когда Комда спросила:
— Хочешь, мы пролетим над городом, и ты сможешь вновь увидеть его?
— Да, хочу. Я так давно не был здесь… Наверное, целую вечность!
Они летели над белоснежными стенами и золотистыми куполами. Ради шутки Комда проскользнула сквозь ворота, которые венчало изображение дракона Неха. Над резиденцией адепта Клана Истины они остановились, и Комда сказала:
— В горах ты оставил свою ошибку, а здесь покоится моя. Я печалюсь о смерти Рёдзэна. Его образ навсегда сохранится в моей памяти. Он был великим воином и прекрасным человеком. Тогда я думала, что его смерть будет той самой ценой, которую жители планеты должны заплатить за свое дальнейшее спокойное существование. Я ошиблась. И теперь хочу извиниться перед тобой.
— Не думал, что Хранители способны извиняться!
— Это значит, что ты не прощаешь меня?
— Не знаю, зачем тебе нужно мое прощение…
— А разве тебе не нужно было мое?
Учитель грустно улыбнулся и ответил:
— Ты права. Я прощаю тебя. Загляни в мою душу и ты поймешь, что я говорю искренне.
— В этом нет необходимости. Я знаю это.
Немного помедлив, женщина продолжила:
— Нам пора возвращаться. Позволь мне отправиться назад другой дорогой.
— Конечно.
Он увидел, как город под ними закружился в быстром танце. Озеро Мун блеснуло серебряным зеркалом и исчезло. Назад они летели над океаном. Рыбацкие лодки скользили внизу, раскрыв свои похожие на крылья паруса. Вода была темно-синей, как глаза Комды. В этот раз они двигались не только по воздуху, но и плыли под водой. Однако и там их движение оставалось таким же стремительным. Учитель понял, что Хранитель хочет как можно лучше выполнить его просьбу и показать планету во всей красе. И с каждой минутой эта красота все больше восхищала его. Когда впереди показался Розовый Холм, она заполнила его сердце полностью. Над беседкой мужчина закрыл глаза, а когда вновь открыл их, понял, что находится в своем теле. Комда вернулась одновременно с ним. Её ресницы дрогнули, а пальцы зашевелились, пытаясь освободиться. Вместо того чтобы отпустить ее, Учитель крепче сжал руки. Он наклонился вперед и произнес:
— Теперь, когда мы вернулись, я хочу сказать, что обманул тебя.
Женщина удивленно посмотрела на него.
— Я никогда не забывал свое имя. Пусть даже никто никогда не произносил его, чтобы позвать меня. Меня зовут Маате.
Комда тихо проговорила:
— Это может означать только одно, ты сделал выбор. И этот выбор не тот, на который я втайне надеялась.
Учитель кивнул. Он отпустил пальцы женщины и теперь нежно гладил ее ладони.
— Я сказал свое имя, чтобы ты запомнила его. И если когда-нибудь вспоминала бы меня, то назвала бы им, а не старым прозвищем «Отверженный» или даже более приятным «Великий Учитель». Для тебя я хочу навсегда остаться Маате.
— Ну почему, Маате? Почему ты не хочешь улететь вместе со мной? Ты же теперь знаешь меня, видел мою сущность, неужели ты продолжаешь считать меня своим врагом?
— Нет. Мне стыдно за такие мысли. Я хочу остаться, потому что понял, что просто не могу покинуть эту планету. Моя душа больше не принадлежит мне. Она растворилась в воде океанов, пропитала здешний воздух. Куда и зачем я полечу без души? Ты говорила, что я случайно изменил баланс энергий во Вселенной. Если моя смерть восстановит его и в то же время сохранит созданную мной планету, я согласен пожертвовать собой.
Он закончил говорить и улыбнулся. Мужчина казался спокойным и довольным. Комда, наоборот, почувствовала себя совсем плохо. Её руки стали холодными, а лицо побледнело. Она подняла на Маате глаза и прошептала:
— Так трудно сделать последний шаг…
Он перебил ее:
— Я никогда раньше не думал о смерти. Я исчезну навсегда? Я не спрашиваю о своем теле, а говорю о душе.
Продолжая улыбаться, он заглянул в ее глаза и увидел то, что многим было недоступно. Перед ним сидело странное существо. Невозможно было определить, сколько ему лет. Оно казалось настолько древним, что это трудно было даже представить. Одно было несомненным: оно видело рождение и гибель многих звезд и галактик. Темно-синие, как ночное небо, глаза затягивали в себя, как в омут. Было одновременно и жутко, и странно. Хотелось отбросить все, что удерживает тебя в жизни, и погрузиться в эту бездну. Учитель почувствовал, что почти перестал дышать. Мелодичный женский голос разрушил это наваждение:
— Ты не исчезнешь, просто изменишься. Перестанешь быть человеком. Твоя сущность сможет остаться на этой планете и наблюдать, что с ней будет происходить в дальнейшем, а может отправиться путешествовать к другим мирам. И однажды может так случиться, что ей наскучит странствовать, и она поселится в теле человека или другого существа. Ты родишься вновь. Но тогда забудешь и меня, и свою прошлую жизнь. Начнешь весь путь заново. Как и миллионы других сущностей до и после тебя.
— Я верю тебе, знаю, ты не пытаешься обмануть. Меня устраивает все, что ты сказала. Кроме одного. Я не хочу все забывать, хочу узнать тебя, если мы встретимся снова.
— Кто знает. Может, так и будет…
Комда с грустью посмотрела мужчине в глаза и встала. А затем повернулась и пошла прочь. Это настолько удивило Отверженного, что он даже приоткрыл рот, но так и не смог окликнуть ее. Учитель безмолвно смотрел, как женщина вытащила из волос горящий алым пламенем цветок и сжала его в руке. Затем повернулась, еще раз взглянула на мужчину и прошептала:
— Прощай, Маате. До встречи…
Алые лепестки посыпались на землю. Учитель провожал их падение взглядом и не увидел, как женщина поднесла к губам руку ладонью вверх и дунула. Его тело чуть дрогнуло, пальцы разжались, а голова упала на грудь. Жизнь в нем потухла, словно женщина задула ее, как свечу. Комда посмотрела вниз. Вся земля около ее ног была красна от лепестков. Она сложила руки ладонями вместе и поднесла их к груди. А когда раскрыла, между пальцами появилась небольшая хрустальная пирамидка. Комда посмотрела вокруг себя еще раз, словно стараясь сохранить в памяти все, что видит, и закрыла
