Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Десантный катер изрыгнул струи дыма и взял курс наверх, оставляя под собой поле сражения.

Ситран сражался так, как сражался всегда: в совершенном одиночестве и молчании. Каждое движение соответствовало самым высоким требованиям: каждый поворот рукоятки алебарды поднимал клинок ровно настолько, чтобы отразить лазерный разряд, или опускал, чтобы рассечь плоть. Каждый поворот и наклон выполнялся достаточно энергично, чтобы избежать поражения, но не угрожал потерей равновесия и не требовал смены позиции. Его ноги замирали на месте ровно настолько, чтобы убить ближайшего противника, а затем снова двигались в непрерывном танце.

Они опять отступили. Нет, они побежали.

Ситран улыбнулся под лицевым щитком. Болтер на его алебарде задрожал, выталкивая разрывные снаряды в спины тех, кто оказался слишком трусливым, чтобы биться с ним лицом к лицу. Ритмичные взрывы следовали один за другим. Ситран упал на пол за грудой мертвых тел и развернул алебарду, чтобы достать конец клинка. Щелчок, лязг металла, и оружие уже перезаряжено. Ситран вскочил, вращая алебарду широкими кругами и отводя в сторону лучи лазера.

— Сит, — послышался прерываемый треском голос Аквилона. — Мы идем.

Ситран послал подтверждение, мигнув в сторону соответствующей руны на ретинальном дисплее. По коридору приближался еще отряд эухарцев, таких гордых в своей тускло-оранжевой форме. Ситран перепрыгнул через баррикаду из трупов им навстречу. Все солдаты разлетелись на куски, а единственным свидетельством того, что он участвовал в схватке, остался лазерный ожог наплечника и кровь на клинке. Коридор опять был пуст, не считая мертвых глупцов, полагавших, что они справятся с ним, несмотря на то что это не удалось многим их товарищам. Ситран оглянулся через плечо как раз в тот момент, когда из кельи колдуньи показались его братья. Но только двое — Аквилон и Ниралл. Их броня почернела и покрылась трещинами от зажигательных снарядов.

Вероятно, Аквилон ощутил его вопросительный взгляд, даже не видя лица.

— Калхин погиб, — сказал Аквилон. — А нам надо торопиться.

В этот момент Ситран заметил, что клинок Аквилона тоже в крови.

Кси-Ню-73 вздохнул. Из его дыхательной маски звук вышел похожим на жужжание насекомого. Сенсорные ингибиторы, окружающие его нервные волокна, как изоляция металлическую жилу кабеля, выполняли свои функции, но были не в состоянии полностью приглушить боль отключения. Отключение? Умирание. В последние мгновения своей жизни он не удержался, чтобы не воспользоваться биологическими терминами. Умирание… Смерть… Так драматично.

Он рассмеялся, и из-под маски вновь донеслось жужжание. Оно перешло в кашель, от которого во рту появился привкус испорченного масла.

При помощи единственной оставшейся руки адепт приступил к сложной задаче: проползти по полу. Как только он начал двигаться, возникла потенциальная подпрограмма. Можно ли, не останавливаясь на полпути, исследовать тело смертной женщины?

В мыслительном центре вспыхнули показатели соотношения затрат и выгоды. Да. Можно. Но он не будет этого делать. Подпрограмма была отклонена. Рука вцепилась в гладкий пол, и его металлическое тело со скрежетом продвинулось еще на полметра. Перед глазами все время мелькали таблицы статистики функциональности. Он осознал, что существует вероятность отключиться, не достигнув цели. Это подстегнуло его, и бионические узлы, соединенные с немногими оставшимися органами смертного, подстегивали ослабевшую плоть электрическими разрядами и экстренными инъекциями химикатов.

К тому моменту, когда техноадепт добрался до цели, он полностью ослеп. Зрительные рецепторы вышли из строя и не передавали никаких сигналов, словно отключенный монитор. Он ощутил, как рука звякнула о намеченный объект, и воспользовался им, чтобы подтянуться ближе. Упавший робот был похож на сваленную статую, на поверженное воплощение Бога-Машины, и Кси-Ню-73 обнял его, как отец мог бы обнять любимого сына.

— Вот, — пробормотал он, едва слыша собственный голос из-за отказа слуховых рецепторов. — Долг выполнен. Достойно. Имя занесено. В архив. Пророка. Доблесть.

На последнем слове отказал синтезатор голоса, оставив его немым до конца существования.

Кси-Ню-73 скончался через двадцать три секунды, когда его аутентические органы отключились без возможности восстановления. Ему не доставило бы удовольствия узнать, что по иронии судьбы ослабевшие органы из плоти еще полминуты боролись, чтобы вдохнуть жизнь в тело, не способное ее принять.

Комната недолго оставалась пустой и тихой. Вскоре по коридору снова загрохотала броня, предвещая прибытие новых сверхлюдей.

Фигура в алой броне застыла в дверном проеме на фоне забрызганной кровью стены. Воин неподвижно замер, не в силах поверить своим глазам.

— Дай мне войти, — потребовал Ксафен.

Аргел Тал остановил его разъяренным взглядом и вошел сам.

Кси-Ню-73 лежал, свернувшись в клубок, возле разбитого и исковерканного остова Инкарнадина. Робот был полностью разрушен, его броня покрылась сотнями царапин и вмятин, нанесенных силовыми клинками. Знамя-плащ боевой машины и свитки обетов тоже пострадали, превратившись в лохмотья. Стены и пол были не в лучшем состоянии. В бронированных стенах виднелись сквозные отверстия, а там, где перегородки уцелели, они были изрыты воронками от болтерных снарядов.

Все эти детали Аргел Тал отметил в одно мгновение, а потом перестал обращать на них внимание. Он опустился на колени рядом с неподвижным телом Кирены. Кровь усилила цвет ее платья, и оно стало алым, как его броня. Пол под ней тоже покраснел. Брызги красной жидкости виднелись на ее волосах и шее. Единственная рана была ужасной — огромный разрез в груди, куда попал конец клинка. Одного удара, пронзившего сердце, оказалось достаточно, чтобы оборвать ее драгоценную жизнь.

Кровь. Присутствие демона чувствовалось еще смутно, но мрачная ярость Аргел Тала способствовала его пробуждению. Скоро кровь. Охота.

Снова начались изменения. Демон чуял близкую схватку, и тело, которое они делили на двоих, начало реагировать. Аргел Тал испустил звериное рычание, но звук замер у него в горле, когда Кирена вздрогнула.

Она еще жива. Как же он этого не заметил? Слабое, едва заметное движение груди выдавало присутствие еще теплившейся внутри жизни.

— Кирена, — прорычал то ли Раум, то ли Аргел Тал.

— Это… — голос, напоминавший детский лепет, был едва слышным, — …мой кошмар. — Незрячие глаза с безошибочной легкостью отыскали его лицо. — Остаться в темноте. И слышать дыхание зверя.

Когти сомкнулись на ее хрупком теле, защищая и оберегая, но повреждение было нанесено уже давно. Попавшая на его пальцы кровь обожгла кожу.

— Что они с тобой сделали? — с улыбкой спросила она.

Она умерла у него на руках, не дождавшись ответа.

Он слышал голоса, но не видел причин обращать на них внимание. Другой, да, он придавал значение этой болтовне. Блеяние людей: языки без костей болтаются во влажных ртах, а легкие гонят воздух на плоть, чтобы образовать звук в горле. Да, Другой прислушивался к голосам и отвечал им тем же.

Это не для Раума. Он гаркнул слово ненависти из Старого Языка, надеясь, что это утихомирит гнусавые звуки. Не помогло. Хнгх. Игнорировать их. Да.

Он ощущал потребность в кровавой охоте и в предвкушении вышел наверх. Тело Другого, нет, их общее теперь тело на этот раз с легкостью приняло охотничий облик.

Он бежал, гонимый мучительной жаждой, страдая от потребности преследовать добычу без возможности схватить ее. Люди разлетались с его пути. Раум не оглядывался. Он чуял запах их смерти, чувствовал, как кровь и мозги забрызгивают стены и пол.

Хрупкие создания.

Ты убиваешь экипаж.

Другой возвращается? Это хорошо. Вместе они сильнее. Молчание Другого могло быть причиной для страха. Как только он вернулся, Раум почувствовал, что его инстинкты меняются, приспосабливаются, становятся острее благодаря логике и знанию прошлого и будущего. Интеллект, а не просто хитрость. Сознание. Лучше. Он мчался по коридору и ревел на людей, распугивая их. А пробегая мимо, не убивал.

Это союзники.

Они задерживают охоту.

Он ощущал резкое нежелание признавать свою слабость в логике и предвидении.

Мы больше не будем убивать. Мы одно целое.

Я… я вернулся.

Аргел Тал вдохнул, чувствуя на языке запах старой кожи, примешавшийся к рециркулированному воздуху корабля. Словно путеводная нить, где-то на грани восприятия появился другой запах. Его друг. Аквилон. Это запах озона от активированного оружия. Запах масла, используемого для ухода за золотыми доспехами.