Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого - Евгений Анисимов

Ночная беготня, крики и шум этой классической сцены дворцового переворота подняли на ноги весь дворец, и только покойной императрице не было до всего этого никакого дела – Анна Иоанновна тихо лежала в своем золоченом гробу в парадном зале дворца и не видела, как мимо пронесли мычащего и лягающегося Бирона. Она уже ничем не могла помочь своему возлюбленному обер-камергеру Ее похороны состоялись 23 декабря 1740 года уже при новой власти. Кто бы мог подумать, что 1740 год, начавшийся с забав у Ледяного дворца, будет таким бурным…

Заключение

Россия, вздыбленная Петром Великим, после его смерти жила дальше. Одним она казалась гордым кораблем – творением рук и ума великого преобразователя, который, накренившись под свежим ветром, режет волну и мчится к светлым и далеким целям. Для других она казалась перевернутым домом, по которому бродили жильцы, обескураженные затеянной царем перестройкой, с удивлением обнаруживая новые залы и навсегда закрытые старые проходы и снятые лестницы. Многие из современников понимали, что в их жизни и судьбе со смертью Петра закончилась необыкновенная эпоха, что они были участниками грандиозного эксперимента, поставленного Петром на них же самих, что они были и участниками, и материалом, кирпичиками на той грандиозной стройке, которую он затеял в России. Их привычная жизнь была резко изменена, переломана, «исправлена» могучей силой петровского движения.

С Петром произошло то, что часто бывает с гениальными правителями, – он не оставил после себя продолжателя, истинного – по духу и пониманию целей – преемника Престол оказался занят людьми, резко уступавшими Петру во всем, людьми, не способными, как бы сказали романтики, «подхватить выпавшее из рук героя знамя». Да и сам царь не оставил ни предначертаний, ни политических завещаний. Перед его ближайшими преемниками со всей остротой встал вопрос: «Куда ж нам плыть?».

Они не знали ответа на этот вопрос, да и некогда им было над ним раздумывать – сотни, тысячи текущих, требующих немедленного решения дел обрушились на их головы, и они начали их разгребать.

И, как ни странно, с Россией после смерти Петра Великого ничего катастрофического не произошло. Во-первых, долго еще действовала могучая инерция, заданная некогда России Петром. Как известно, русские о себе говорят, что долго запрягают, да быстро ездят. Тут мы как раз поехали! А во-вторых, довольно быстро стало ясно, что основы, на которых с древних времен держалась Россия, не только не порушены Петром, но даже усилены, идет ли речь о социальных отношениях в обществе (с крепостным правом во главе) или активной, завоевательной внешней политике. А главное – Петр сберег и упрочил самодержавие, которое для него было главным рычагом реформ, а для его преемников – средством удержаться у власти. Ближайшие преемники Петра это сразу же поняли. Это и Екатерина I, не посчитавшаяся со священным статусом и авторитетом архиепископа Феодосия – главы Синода, загнанного государыней туда, куда Макар телят не гонял. Это и мальчишка Петр II, сокрушивший силою своей власти истинного Голиафа того времени – генералиссимуса А.Д.Меншикова. Это и Анна Иоанновна, опрокинувшая целое общественное движение в 1730 году. Как ни проста и недалека она была, с молоком матери, из всей окружающей ее русской жизни она впитала некие важные, основополагающие принципы, которые разделяли с ней самые великие правители России. Она прежде всего ощущала себя самодержицей и как зеницу ока берегла и охраняла эти начала. В одном из писем о расследовании каких-то малозначащих в истории дел она написала в Москву С.А.Салтыкову: «Разыщите о последнем без всякой поноровки кто будет виноват, мне ничто ино надобно, кроме правды, а кого хочу пожаловать, в том я вольна». Разве не так выражался Иван Грозный: «Жаловать есь мы своих холопов вольны, а и казнить вольны же». И не важно, что между ними пролегло более полутораста лет. Принцип самодержавия был прочно впечатан и в мозги бывшей Курляндской герцогини. В действительности так и было: она, как русская самодержица, была вольна поступать с людьми, как ей заблагорассудится. Вот письмо к Салтыкову, которому императрица даже не объясняет, за что он должен арестовать жившего в Москве иноземца Наудорфа и «послать за караулом в Кольский острог, где его отдать под тамошний караул и велеть употребить в работу, в какую годен будет, а на пропитание давать ему по пятнадцати копеек на день». Это ее воля, ее каприз, ее право! И этим правом пользовались все правители России.

До тех пор, пока существовал самодержавный принцип, предки императоров и императриц могли спокойно спать в своих гробах в Архангельском и Петропавловском соборах. Ничего страшного, несмотря на смерть Петра, с Россией случиться не могло. Императрица Анна, на долю которой пришлась большая часть описываемого времени, не была гением, но она обладала здравым смыслом, чувством самосохранения, она не делала в политике резких движений, а если дела были сложны и многотрудны – для этого были хитроумные министры, которые подскажут, как действовать! Несмотря на господство Бирона в сердце и администрации Анны, национальной целостности России, петровским основам внешней политики имперских завоеваний ничего не грозило. Также и во внутренней политике и при Екатерине, и при Петре II, и при Анне не произошло никаких из ряда вон выходящих перемен, которые бы нарушили внутреннее равновесие сословных и властных интересов. Все проявившиеся и усилившиеся еще при Петре Великом процессы и явления экономической, политической, социальной, культурной жизни России развивались по своим внутренним законам и корректировались правительством в разумных пределах. Что же касается расцвета бюрократии, мздоимства, присвоения государственной собственности, несовершенства в работе государственного аппарата, то кто из русских правителей мог бы похвастаться, что победил эти пороки русской власти?

Вклейки

Архиепископ Феофан Прокопович, глава образованного Петром Святейшего Синода, ревностный сторонник петровских церковных реформ

Алексей Васильевич Макаров, руководитель Кабинета Его императорского величества. Подлинный «серый кардинал» в высшей системе управления. Без его одобрения на стол Петра не ложилась ни одна бумага

Князь Павел Иванович Ягужинский, опытный дипломат. Именно он был послан в Польшу замять международный конфликт после попытки Меншикова занять курляндский трон

Генерал-полицмейстер граф Антон Мануилович Девьер, влиятельный хозяин столицы при Петре Великом

Сенатор Петр Павлович Шафиров

Царевич Алексей Петрович

Изменник Алексей просит прощения у отца – Петра I

Князь Василий Владимирович Долгорукий проходил по «делу царевича Алексея» как ближайший его соратник, но был помилован

Граф Петр Андреевич Толстой, опытнейший царедворец, вел дело царевича Алексея

Цесаревны Елизавета Петровна (1709–1761) и Анна Петровна (1708–1728). Кто из двоих станет Голштинской герцогиней? Герцог Карл-Фридрих ухаживал за обеими

Царевна Наталья Петровна (1718–1725)

Царевич Петр Петрович (1715–1719)

Царская охота. За полтора года (1728–1729) Петр провел на охоте восемь месяцев!

Жалованная грамота Петра II

Князь Иван Долгорукий, девятнадцатилетний гоф-юнкер Петра II, оказывал сильнейшее влияние на мальчика-царя

19 ноября 1729 года Петр, вернувшись с охоты, собрал Верховный тайный совет и объявил, что женится на Екатерине Алексеевне Долгорукой, сестре князя Ивана

Параллельно с царской готовилась свадьба Ивана Долгорукого и богатейшей невесты России – графини Наталии Борисовны Шереметьевой

Наталия Долгорукая (Шереметьева), в монашестве Нектария. В ее знаменитых «Своеручных записках» много любопытных портретов – и Анны Иоанновны, и Бирона, и ее супруга Ивана Долгорукого…

Светлейший князь Александр Данилович Меншиков

Княгиня Дарья Михайловна Меншикова, супруга светлейшего

25 мая 1729 года архиепископ Феофан обручил императора Петра II с Марией Меншиковой, ставшей официально «Обрученной Его императорского величества невестой-государыней принцессой Марией Александровной»

Дворец Меншиковых на Васильевском острове

Березов, место ссылки опального семейства

Петропавловская крепость. 1717

Прасковья Федоровна Салтыкова, мать будущей императрицы! Анны Иоанновны