Искатели приключений - Гарольд Роббинс

— Но Эйзенхауэр направляется в Корею, чтобы положить конец войне. Нет ли в этом узурпации власти нынешнего президента?

— Нисколько, — ответил Джереми. — Видите ли, сейчас он выступает исключительно как частное лицо. До тех пор, пока он не станет хозяином Овального кабинета, он не может проводить в жизнь свои планы.

— Пожалуй, это слишком сложно, — проговорил мужчина озадаченно. — У меня дома если кого-то избирают президентом, он становится им в тот же день. Так что у нас никогда не бывает двух президентов сразу.

Если у тебя дома избирают президента, подумал Джереми, то это просто чудо. Беседа его не интересовала. Куда больше ему хотелось знать, с кем говорит по телефону мадам Фонтэн и о чем идет речь между нею и собеседником. Разговор явно ее потряс: казалось, она стареет прямо на глазах.

Но вот она сделала глубокий вдох, сказала в трубку «всего хорошего» и положила ее на рычаг. Затем несколько минут стояла неподвижно, приходя в себя. Постепенно краски вернулись на ее лицо. Взяв у проходившего мимо с подносом официанта бокал шампанского, она подошла к широкому окну, выходящему в сад, и надолго замерла там.

Джереми не терпелось узнать, что тому причиной. Вытянув изо всех сил шею, он увидел обычную в это время года сцену: на лужайке, предоставленные владельцами самим себе, лаяли и играли маленькие собачки. Среди них выделялся игривый пудель, бешено носившийся кругами и пытавшийся пристроиться то к одной сучке, то к другой. Вскоре пушистая собачонка поддалась его наглым домогательствам, и пудель, сделав ради приличия еще два-три круга, приступил к делу с явным удовольствием.

Судя по всему, это зрелище пленило хозяйку. Она молча стояла у окна, забыв о том, что за ее спиной комната полна гостей. Вдруг она заговорила. Казалось, слова с ее губ слетают помимо ее воли, выдавая мысли, никак не рассчитанные на посторонние уши.

— Счастливая избранница, вы только посмотрите, как она счастлива, что до нее снизошел какой-то пудель. С какой гордостью посматривает она на других сучек: ведь выделили именно ее, остальные должны ей завидовать. А пудель, этот набитый дурак? Он думает, что он герой, триумфатор. В тупости своей он вообразил, что завоевал ее, но в конце-то концов настоящим триумфатором окажется она!

Джереми повернулся к Даксу, который уже давно стоял рядом.

— Ты слышишь, что она говорит? Дакс кивнул.

— Уверен, что не только мы с тобой это слышим. — Джереми оглянулся. И, вправду, у гостей ушки на макушке встали торчком. Разговоры мало-помалу стихали, все вокруг вслушивались сначала украдкой, избегая смотреть друг на друга, потом все более открыто.

— Почему ее никто не остановит? — в ужасе шепотом спросил Джереми.

— Пусть выговорится, ей станет легче. Она много лет назад была любовницей мсье Бассе, министра. Именно здесь, в этом салоне, она принимала его друзей и покровителей, отсюда он начал восхождение по служебной лестнице. А недавно поползли слухи, что он нашел себе даму помоложе, и на старую любовь, естественно, времени нет.

Дакс пересек просторное помещение и молча встал рядом с женщиной.

— Откуда этой суке знать, что нужно делать с той штукой, которая танцует сейчас в ней, и что делать с тем кобелем, к которому эта штука прикреплена? О, я бы знала, что делать! Я бы ласкала и нежила ее до тех пор, пока она не набрала бы силу, а потом я приняла бы ее в себя и выжала до последней капли.

Джереми видел, как Дакс мягко взял хозяйку за руку. Она повернулась к нему — на лице ее было выражение, какое бывает у внезапно разбуженного человека. Затем она медленно повернулась, обвела взглядом притихший салон. Лицо ее едва заметно побледнело под умело наложенной косметикой.

И в то же мгновение прерванные разговоры возобновились, но вечеринка была уже закончена, один за другим люди незаметно исчезали. Джереми посмотрел на часы: пора было ехать переодеваться к ужину. Он перехватил взгляд Дакса.

— Мне пора. Увидимся утром, за завтраком.

— В десять, у меня.

Вежливость требовала от Джереми попрощаться с хозяйкой, но ее нигде не было видно. Пришлось уйти по-английски.

Вслед за Котярой Джереми прошел в столовую. Дакс ждал его в пижаме, с усталым лицом. В руке его был большой стакан томатного сока. При виде Джереми он улыбнулся.

— Наверное, величайшее открытие Америки состоит в том, что похмелье лучше всего излечивается томатным соком, лимоном и Вустерширским соусом[1].

— О Боже! Да ты ужасен, как гнев Господень. Где ты был ночью?

— Нигде. — Дакс сделал глоток, скорчил гримасу. — Все бы ничего, да вкус отвратительный.

— А я считал, что ты отправился в театр.

— Я передумал. Остался у мадам Фонтэн. Джереми бросил на Дакса удивленный взгляд. Внезапно до него дошло.

— Ты хочешь сказать, что ты ее трахнул? — с недоверием спросил он.

— Кто-нибудь должен был это сделать, — уклончиво ответил Дакс, пожимая плечами. — Нужно же было вернуть бедной женщине чувство собственного достоинства.

Джереми не мог выговорить ни слова. Дакс улыбался.

— И знаешь, она оказалась на высоте. Знала, что и как делать. Собственно, она исполнила обещание, данное у окна. Этот Бассе, должно быть, полный дурак. — Он отпил из стакана. — Знаешь, я думаю, что время от времени нам нужно снисходить до нужд пожилых дам. Ты не представляешь себе, как они благодарны и как сильно ты начинаешь выигрывать в собственных глазах.

— Ну брат! — Джереми поднес к губам стакан с соком, который Котяра поставил перед ним.

— Ты не согласен?

— Я нет. И вообще я многого не понимаю.

Дакс засмеялся.

— Странный вы народ, американцы. Считаете, что эта штука годится только для занятий любовью. На самом же деле с ее помощью можно сказать и сделать гораздо больше.

— До меня не доходит. Мне трудно...

— Да что же тут такого трудного? — не дал ему договорить Дакс. — Ведь твой малец — точно такая же часть твоего тела, как рука или нога. Ты же не позволяешь им командовать тобой. Так неужели же то, что болтается у нас между ног, не подвластно нашему контролю?

— Сдаюсь, — Джереми поднял руки. — Ты слишком изощрен или, наоборот, слишком примитивен, чтобы я мог понять тебя.

Одним глотком Дакс допил содержимое стакана.

— Продолжая разговор в таком ключе, я должен тебе заметить, что для меня слишком изощрен французский завтрак из бриошей и чашечки кофе. Как насчет примитивной американской яичницы с ветчиной?

Теперь засмеялся Джереми.

— Вот тут все яснее ясного.

После еды, когда они уже приступили к кофе, Джереми, посмотрев на друга, сказал:

— Что с тобою происходит? Ты переменился, стал беспокойным.

Дакс прикурил длинную тонкую сигару.

— В отличие от того, что пишут ваши газеты, жизнь плейбоя — не самая простая вещь на земле.

— В это я легко поверю, — с насмешливой серьезностью отозвался Джереми. — Иногда приходится трахать тех, кто вовсе тебе не по вкусу.

— Именно так, — рассмеялся Дакс.

— Ну и что ты все-таки намереваешься делать? Ты не тот человек, чтобы сидеть сложа руки.

— Не знаю, что я за человек.

— Марсель мечтает, чтобы ты присоединился к нему. Взоры общественности обратились бы на тебя, и он со вздохом облегчения отдался бы своим махинациям. Думаю, вам обоим это пошло бы только на пользу.

— Это тебе сам Марсель сказал? — Дакс бросил на Джереми проницательный взгляд.

— Нет, — признался тот. — После того, как он вышел из тюрьмы, я его не видел. Его вообще мало кто видит. Он сидит взаперти в своем доме на Парк-Авеню и носа оттуда не кажет. Друзья сами являются к нему. Как, впрочем, и женщины.

— С чего это ты вспомнил о Марселе?

— Отец подал эту идею. Он считает, что она не так уж плоха. Он готов поговорить с Марселем, если ты захочешь. Или тебя это не интересует?

— В общем-то нет. — Дакс покачал головой. — Не могу представить себя бизнесменом.

— Ты мог бы неплохо заработать. Взглянув на Джереми, Дакс улыбнулся.

— Денег мне хватает. Не настолько я честолюбив, чтобы не уметь обуздывать свои аппетиты.

— Но и без дела сидеть тоже нельзя. Жизнь проходит, а ведь ты еще молод.

Глаза Дакса затуманились.

— Не исключено, что как раз наоборот: я уже стар и просто не могу придумать, каким образом снова одурачить себя.

Они помолчали, после чего Джереми вдруг заявил:

— Сью-Энн болтает налево и направо, что собирается за тебя замуж. Дакс не ответил.

— Ты женишься на ней?

Медленно, с наслаждением выдохнув дым, Дакс поднял сигару и со знанием дела стал ее рассматривать.

— Когда-нибудь, может быть. Если уж совсем соскучусь.

Он повернул голову к Джереми, и тот подумал, что никогда еще не приходилось ему видеть в глазах мужчины такую тоску.

— Мы со Сью-Энн, видишь ли, во многом похожи: ни у нее, ни у меня совсем не осталось иллюзий.

12

За воротами Марсель увидел толпу журналистов и фоторепортеров. Он повернулся к привратнику, вышедшему из своей будки, чтобы выпустить его.