Генерал Ермолов - Владимир Лесин

В конце 1824 года по Чечне поползли слухи, распространяемые людьми Бей-Булата, что появился пророк, который весной избавит народ от власти неверных. Роль пророка сыграл юродивый Гаука, которого считали сумасшедшим, да он и был таковым. Греков получил сообщение об этой, как выразился генерал, комедии слишком глупой, чтобы опасаться её серьёзных последствий.

Прошла зима. Наступила весна, а вместе с ней и срок явления чеченцам пророка. Вот уже вышли на свет и обосновались на лесной поляне Бей-Булат и его ближайший соратник мулла Махома. Вокруг них расположилась многочисленная толпа любопытных. Все надеялись на какое-то чудо. Но единственным чудом пока было то, что сумасшедший пророк исчез, как сквозь землю провалился. Народ, истомлённый ожиданием, начал роптать,

В России время от времени появлялись самозванцы, которые выдавали себя за хороших царей. Ко времени наместничества Ермолова никто уже не рисковал играть такую роль. Слава Богу, на дворе-то был уже XIX век! Иное дело, на Северном Кавказе.

Там мусульмане уже двенадцать столетий ожидали своего пророка Мансура. Последний раз он предстал перед ними в облике пастуха Ушурмы из чеченского аула Алды. А вот в образе сумасшедшего имама он явился, кажется, впервые, и увидели его прошлой осенью очень немногие, ибо он исчез. Что делать? Ответ на этот вопрос нашёл односельчанин Бей-Булата Махома, выдавший себя за имама.

То ли в шутку, то ли всерьёз он стал разыгрывать роль человека, одержимого религиозным экстазом. Он упал на землю, долго катался по траве и вдруг взревел страшным голосом:

— Правоверные, знайте: имам — это я! Я видел пророка, я слышал голос Аллаха, я послан избавить вас от неверных!

Как ни темны и невежественны были чеченцы, а разыгранный спектакль даже их привёл в недоумение. Чтобы не сорвать его окончательно, в игру вмешался Бей-Булат. Он схватил Коран и, бросившись к ногам Махомы, закричал:

— Народ! Я, Бей-Булат, клянусь, что видел собственными глазами ангела, сходящего с неба в огненном образе, когда этот святой муж молился в мечети! И он передал ему поручение Ал лаха представлять его на земле.

Кто-то уже поверил в новоявленного имама-пророка, а кто-то ещё сомневался, а все вместе требовали от него чуда. Махома на это спокойно сказал:

— Сначала грехи замолите, а потом ожидайте чуда. Со временем чудес будет много, но не всем дано распознать их.

Народ успокоился, удовлетворённый таким объяснением. По всем дорогам Чечни поскакали всадники, призывая правоверных поклониться пророку. Многочисленные толпы людей потянулись в Маюртуп, ставку святого. Здесь Бей-Булат объявил своим сторонникам, что скоро на помощь им из Аварии придёт знаменитый Аммалат-бек. И в эту байку чеченцы тоже поверили: для них XIX век ещё не наступил.

В Маюртуп к пророку потянулись люди из многих районов Чечни и Дагестана, желавшие, чтобы он избавил их от власти русских. Всё это происходило под неусыпным надзором генерала Грекова. Выходит, святой человек Махома сотворил первое чудо. От него ожидали очередного.

Огромное разноплеменное мусульманское войско выступило из Маюртупа и скоро заняло аул Атаги, расположенный против крепости Грозной за Ханкальским ущельем. Повстанцы ликовали, не видя нигде неприятеля. Казалось, начало сбываться очередное предсказание Махомы, который говорил, что им даже не придётся драться с русскими, ибо он скажет заветное слово, и они убегут за Терек.

30 июля 1825 года. Утром этого дня Греков стянул свою конницу к крепости Грозной, усилил её двумя ротами егерей и выступил в поход. Ливень и сильный ветер затрудняли движение. Пушки и пехота вязли в грязи. Ханкальское ущелье отряд прошёл без единого выстрела. На подступах к Атагам увидели толпы мятежников, в страшном беспорядке убегавших за Гойту. В чём дело?

Как только мятежники получили сообщение, что идёт Греков, Махома по совету Бей-Булата вышел к народу и сказал:

— Теперь начинать бой не время. Уходите в лес за Гойту и ожидайте свершения чуда.

В одно мгновение аул Атаги и прилегающие к нему поляны опустели.

Греков с войсками вошёл в Атаги. Скоро сюда потянулись представители от населения ближайших аулов с заверениями, что они будут верно служить русскому правительству и никогда уже не пойдут за имамом. Генерал-майор сказал им:

— Воля ваша, если хотите лишиться своих очагов и испытать нищету, соединяйтесь с мятежниками. Вам известно, что я не знал поражений. Надеюсь, и теперь наказать разбойника Бей-Булата вместе с лжепророком Махомой, обманывающим народ.

В тот же день Греков вернулся в крепость Грозную. Этим воспользовался Бей-Булат, распустивший слухи, что русские бежали от одного взгляда святого имама, не причинив вреда ни одному чеченцу. Чем не чудо для слаборазвитых? Только теперь генерал-майор понял, какую допустил ошибку, не задушив мятеж в самом зародыше.

Дальнейшее развитие событий привело к поражению гарнизона небольшого укрепления Амир-Аджи-Юрт. Позднее Алексей Петрович Ермолов, вспоминая годы службы на Кавказе, писал: «Взбешён я был происшествием сим, единственно от оплошности нашей случившимся. Ещё досаднее было, что успех сей мог усилить партию мятежников, умножив число верующих в лжепророка»{596}.

Так оно и случилось. Мелкие поражения посыпались одно за другим. Сливаясь воедино, они создавали чрезвычайно неблагоприятное мнение о положении русских на Кавказе. Пиком всех неудач явилась гибель 18 июля 1825 года в Герзель-ауле генералов Николая Васильевича Грекова и Дмитрия Тимофеевича Лисаневича, павших от руки религиозного фанатика. Мятеж разгорелся с новой силой, втягивая окрестные чеченские деревни. Поэтому на театр этих событий отправился Алексей Петрович Ермолов.

Ермолов выехал из Тифлиса, будучи больным. Стояла изнуряющая жара, под влиянием которой ему стало хуже. Во Владикавказе он слёг окончательно, и врачи сомневались даже, выживет ли. Об этом каким-то образом стало известно мятежникам. Энергичный Бей-Булат соединил свои рассеянные силы под знамёнами лжепророка Махомы, искусно подстрекая чеченцев к бунту.

3 августа Алексей Петрович поднялся с постели и тотчас двинулся в Чечню. От Владикавказа до крепости Грозной он прошёл с одним батальоном Ширванского полка и тремя неполными сотнями донских казаков при двух орудиях, не встретив никакого сопротивления. По пути он ликвидировал несколько небольших русских укреплений, которые трудно было поддержать в случае необходимости из-за их удалённости от центров сосредоточения русских войск, а их малочисленные гарнизоны присоединил к своему отряду.