Структура и динамика психического (сборник) - Карл Юнг

784 Хуже всего во всем этом то, что интеллигентные и воспитанные люди проводят жизнь, даже не подозревая о возможности подобных метаморфоз. Они вступают во вторую половину жизни абсолютно неподготовленными. Или, может быть, у нас есть школы для сорокалетних, которые готовят их к наступающей жизни и ее требованиям, подобно обычным школам, прививающим молодым людям первоначальное знание о мире? Нет, совершенно неподготовленными мы вступаем во вторую половину жизни, хуже того, мы предпринимаем этот шаг с ложной уверенностью, что наши истины и идеалы будут служить нам и впредь. Но мы не можем проводить послеполуденную жизнь в соответствии с программой ее зари, ибо то, что было прекрасно на заре жизни, становится мелким и несущественным в условиях приближающихся сумерек, а утренние истины вечером становятся ложью. Слишком многих людей преклонного возраста я лечил и консультировал как психолог и слишком часто заглядывал в тайники их душ, чтобы остаться равнодушным к этой фундаментальной истине.

785 Стареющим людям следует знать, что в их жизни начался период не подъема и расширения, а сужения, подталкиваемого неумолимым внутренним процессом. Молодому человеку почти что грех или, по крайней мере, опасно быть слишком занятым самим собою, а для стареющего человека уделять себе серьезное внимание является долгом и необходимостью. Искупав в своем свете весь мир, солнце отводит свои лучи, чтобы озарить самое себя. Вместо того чтобы поступить аналогичным образом, многие пожилые люди предпочитают быть ипохондриками, скрягами, педантами, восхвалять прошлое или даже оставаться вечными отроками – заменяя таким прискорбным образом работу по озарению своей самости. Такая участь неизбежна для тех, кто пребывает в заблуждении, что вторая половина жизни должна направляться принципами первой половины.

786 Я только что сказал, что у нас нет школ для сорокалетних, но это не совсем верно. В прошлом такими школами всегда были наши религии, но сколько людей считает их таковыми в настоящее время? Сколько нас, пожилых людей, было воспитано в таких школах и действительно было подготовлено для второй половины жизни, для старости, смерти и вечности?

787 Люди определенно не перешагивали бы семидесяти– или восьмидесятилетний рубеж, если бы такое долголетие не имело значения для человечества как биологического вида. Значит, закат человеческой жизни должен иметь свое собственное значение, а не быть просто жалким придатком к заре жизни. Смысл рассвета человеческой жизни, несомненно, заключается в развитии личности, укреплении позиций во внешнем мире, размножении и в заботе о наших детях. Это очевидная цель природы. Но когда эта цель достигнута и более чем достигнута, будут ли добывание денег, приобретения и продление жизни постоянно переступать все границы благоразумия и здравого смысла? Тот, кто привносит в сумерки закон утра или намерения естества, наносит своей душе ущерб – так же, как и подрастающий юноша, пытающийся перенести свой детский эгоизм во взрослую жизнь, платит за эту ошибку неудачей в обществе. Добывание денег, общественные достижения, семья, потомство – все это не что иное, как чистая природа, но не культура. Культура располагается за пределами природных целей. Может быть, культура каким-то образом и является целью второй половины жизни?

788 В первобытных племенах мы видим, что старые люди почти всегда являются хранителями тайн и законов, носителями культурного наследия племени. А как обстоит дело у нас? Где мудрость наших стариков, где их ценные секреты и видения? В большинстве своем наши пожилые люди стремятся соревноваться с молодыми. В Соединенных Штатах Америки считается почти идеалом для отца быть братом своим сыновьям, а для матери по возможности – младшей сестрой своей дочери.

789 Я не знаю, в какой степени эта путаница вызвана отторжением имевшего место ранее чрезмерного восхваления достоинств пожилого возраста и насколько – ложными идеалами. Несомненно, такие лжеидеалы существуют, и цели тех, кто их лелеет, вовсе не прогрессивны. Вот почему такие люди всегда норовят повернуть назад. Можно согласиться с ними в том, что, действительно, трудно понять, какие цели могут наличествовать во второй половине жизни, если до сих пор не очень хорошо известны цели ее первой половины. Продление жизни, полезность, продуктивность, обретение положения в обществе, умелое обустройство детей путем выгодного брака или радение отпрыску в получении им «тепленького местечка» в карьере – разве этого не достаточно? К сожалению, все это не имеет достаточного смысла и не является целью для тех, кто видит в приближении старости просто сокращение срока своей оставшейся жизни и воспринимает свои прежние идеалы лишь как что-то увядшее и износившееся. Конечно, если бы они наполнили кубок жизни раньше и осушили его до дна, то сейчас чувствовали бы себя совершенно по-другому. И это проявлялось бы во всем: они ничего не оставили бы позади, все перегорело бы, и тихая старость казалась бы очень желанной. Но мы не должны забывать, что лишь немногие люди избирают жизнь своим искусством, а ведь она – самое выдающееся и редкое из всех искусств. Кому когда-либо удавалось выпить всю чашу с достоинством? Так что для многих людей слишком большая часть жизни остается непрожитой – иногда это упущенные ситуации или возможности, которые им так и не удалось осуществить, несмотря на все старания. Таким образом, они приближаются к порогу старости с неудовлетворенными потребностями, которые неизбежно обращают их мысленный взор назад, в прошлое.

790 Для таких людей особенно опасно оглядываться назад. Для них абсолютно необходимы перспектива и цель в будущем. Вот почему все великие религии обещают загробную жизнь, выдвигая неземную цель, которая позволяет бренному человеку прожить вторую половину жизни так же осмысленно, как и первую. Для современного человека продление жизни и ее кульминация являются вполне реальными целями, тогда как идея жизни после смерти кажется ему проблематичной или не заслуживающей доверия. Прекращение жизни, то есть смерть, можно принять как разумную цель лишь в том случае, когда существование настолько ужасно, что мы рады положить ему конец, или когда мы убеждены, что солнце клонится к закату, «чтоб страны дальние согреть» с таким же логическим постоянством, которое оно продемонстрировало при подъеме в зенит. Но вера стала сегодня столь трудным искусством, что она оказалась за гранью возможного для большинства людей, и особенно для образованной части человечества. Они слишком привыкли к мысли о том, что в отношении бессмертия и тому подобных вопросов существует несчетное число противоречивых мнений и ни одного убедительного доказательства. И поскольку слово «наука» является модным и, похоже, имеет вес абсолютного аргумента в современном мире, мы требуем «научных» доказательств. Но образованные люди, способные мыслить, очень хорошо знают, что доказательства такого рода не под силу философии. Мы просто не можем знать о таких вещах абсолютно ничего.

791 Со своей стороны, хочу заметить, что по тем же самым причинам мы не можем знать также, происходит ли что-либо с человеком после смерти. Здесь недопустим ответ ни да, ни нет. У нас просто нет определенных научных знаний, позволяющих ответить так или иначе, и, следовательно, мы находимся в таком же положении, как если бы спрашивали, есть ли жизнь на Марсе. И жителям Марса, если они там имеются, наверняка безразлично, подтверждаем мы или отрицаем их существование. Может, они там есть, а может, и нет. То же можно сказать относительно так называемого бессмертия – и на этом мы с вами можем завершить рассмотрение данной проблемы.

792 Но тут просыпается моя совесть врача, побуждая меня сказать несколько слов, имеющих важное отношение к этому вопросу. Я не раз замечал, что целенаправленная жизнь в целом лучше, богаче и здоровее, чем жизнь бесцельная, и что лучше двигаться вперед вместе с потоком времени, чем назад, против его течения. Психотерапевту пожилой человек, который не может распрощаться с жизнью, кажется таким же слабым и болезненным, как и молодой человек, который неспособен заключить жизнь в свои объятья. И конечно, очень часто виноваты в этом ребяческая жадность, страх, неуемное тщеславие и своенравие, встречающиеся как у молодых, так и стариков. Как врач, я убежден, что распознать в смерти цель, к которой можно стремиться, – это вопрос своего рода гигиены, если мне будет позволено употребить это слово в таком контексте, и что уклонение от этой цели является нездоровым и ненормальным явлением, которое лишает вторую половину жизни ее цели. Исходя из этого я считаю, что все религии, ставящие перед человеком неземную цель, в высшей степени убедительны с точки зрения психической гигиены. Если я живу

в доме, который, как я знаю, обрушится мне на голову через две недели, все мои жизненные функции будут находиться под влиянием этой мысли, и, наоборот, если я чувствую себя в безопасности, я смогу жить в этом доме нормально и комфортно. Следовательно, с точки зрения психотерапии было бы желательно думать о смерти лишь как о переходном периоде или как о части жизненного процесса, протяженность и продолжительность которого находятся за пределами наших знаний.