Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— Ратфольк?

— Да, крысиный народ. Скавены.

Отто оторвал взгляд от огня и увидел, что жрец дрожит, и вряд ли из-за сквозняка, тянущегося по полу вдоль старых стен.

— Значит, вам известно о них, — невесело улыбнулся солдат. — Ну, конечно, все уже знают.

Жрец только кивнул и налил из бутыли ещё. На этот раз себе.

— Расскажите обо всём, — попросил он и сделал глоток.

— Всю свою жизнь я охочусь на этих тварей. В канализациях, в болотах, в лесах. В катакомбах из кирпича и природного камня. В землях огня, льда и сырости, от которой начинает гнить кожа. И почему же? Потому…

Отто замолчал, неожиданно нахмурил брови, будто ему не понравилось что-то в облике хозяина кельи. Но, кажется, лёгкий кивок жреца заверил его, что всё в порядке.

— Потому что, — тягостно продолжил он, — они часть меня, они частичка всех нас. Они зло, которое мы пытаемся удержать на расстоянии при помощи порядка и дисциплины. И я ненавижу их.

Лежащее в печи полено с треском раскололось и выбросило вверх сноп искр. Мужчины на мгновение отвлеклись на эту внезапную вспышку, и лишь когда пламя угасло, Отто продолжил.

— Репутация. Меня называют — как вы изволили выразиться — джентльменом удачи. Верно. И, как сотни мне подобных, я, как шлюха, торгуюсь за лучшую цену, а затем швыряю деньги на женщин и выпивку. Но в отличие от моих коллег, — с неожиданной энергичностью гость наклонился вперёд, ближе к старику, — я делаю то, за что мне платят и никогда не отступаю. Поверьте, господин жрец, эта работёнка не из лёгких.

Хранитель кивнул.

— Репутация, — фыркнул наёмник, вложив в это слово всё презрение, которое только смог отыскать.

Для пущего эффекта он откашлял небольшой комок мокроты и с поразительной точностью схаркнул в огонь. Слюна зашипела, а гость тем временем продолжил.

— Репутация в нашем деле будет поважнее прочего. Золота я скопил достаточно, но для осуществления того, что я задумал, денег одного человека было мало. Видите ли, ходят слухи об одном городе на юге, о сердце скавенов, колыбели всего их рода. Мне нужен был человек с деньгами. Я хотел набрать достаточно людей, чтобы вычистить эти болота, ударить врага в самое брюхо.

Отто охватило возбуждение, его зрачки сузились в две крохотные точки, и теперь он буквально выплёвывал каждое слово.

— Нужна была ещё одна война. Я был близок к цели. Слыхали о Магдебурге?

— Да, — ответил жрец, — я знал одного торговца оттуда. Он жертвовал деньги на наше святилище.

— Его звали случаем не Готлиб?

— Нет. А что?

— Готлиб был моим нанимателем. Бывший мэр Магдебурга. Жалкий ублюдок.

Отто снова осушил кружку, а хозяин снова подлил ему. «Белое пламя» — так назвал это пойло даритель, как оказалось, неплохо развязывало языки.

— Сорок крон в неделю, — продолжал наёмник, — и по пятьдесят сверху за каждую крысиную шкуру. Деньги за шкуры я оставлял своим ребятам. Так правильней. Ещё Кринваллер забирал свою долю, но немного.

Наёмник фыркнул.

— Кринваллер! Идиот, конечно, но мне он нравился. Да его все любили. Из него вышел бы отличный начальник стражи, добрый и ленивый. А потом Готлиб начал «раттенкриг», и вместо хорошего начальника городской стражи сделал из него скверного полковника.

— Раттенкриг — это война со скавенами? — неуверенно предположил жрец.

— Верно. Понимаете, у Готлиба украли дочь. Она, говорят, красавицей была, за исключением родимого пятна в форме клубники на щеке. Не то чтобы в этом дело. Ребёнок есть ребёнок, и в глазах отца всегда будет красив. Однажды ночью она давай плакаться о каких-то тварях, прячущихся у неё в шкафу, а Готлиб решил, что ей просто приснился кошмар. А потом, наутро… В общем, пропала она, остались только скомканные простыни, да разорванная в клочья ночная рубашка. Скавены прогрызли себе тоннель из канализации прямиком наверх, прошли между перекрытий, к задней стенке её шкафа. В комнате повсюду остались их следы.

Ван Делфт замолк и задумчиво поглядел на огонь.

— И вот, Готлиб начал эту кампанию. Он побеждал, ещё до моего приезда. Надо было догадаться, что что-то не так. Ну не может придурок с дюжиной оборванцев забираться в подземелья и каждый раз благополучно возвращаться назад. Такого просто не бывает.

— О, боги, нужно было догадаться. — Лицо ван Делфта сжалось в гримасу боли, и он хлопнул себя ладонью по лбу. — Я должен был.

Жрец, старательно хранивший печальное выражение лица, забеспокоился, не свалится ли наёмник без чувств. Однако, спустя несколько мгновений напряжённого молчания, Отто протяжно и трепетно вздохнул, нехотя отвёл руки от лица и продолжил.

— Нас снабжали очень подробной информацией. Перед каждой вылазкой Готлиб собирал нас и сообщал численность противника, его дислокацию, у нас даже были вот такие карты. Глядите.

Ван Делфт сунул руку под разорванную полу мундира и вытащил оттуда свёрток. Даже в неровном свете было ясно видно, насколько детально карты были прорисованы. Расчерченные коричневатыми чернилами переходы были аккуратно отделены друг от друга и вдобавок украшены различными сочетаниями штрихов и пунктирных линий. Жрец поднёс одну поближе к огню, чтобы полюбоваться удивительной работой.

— Почему они сделаны из кожи? — спросил он, потирая материал между пальцами.

— Пергамент легко рвётся.

Наёмника внезапно охватила дрожь, и он ещё плотнее закутался в одеяло.

— Я никогда не работал с такой подробной информацией. Обычно, под землёй надеешься только на свои инстинкты, слух, обоняние. Даже страх. Но с этими, — он указал на карты, — там есть масштабы, глубины, всё что нужно. Я должен был догадаться.

— Да о чём же? — неожиданно для себя выпалил жрец и тотчас укорил себя за несдержанность.

Гость заметил это и устало улыбнулся.

— Кажется, этот ваш потин развязал языки нам обоим.

— Тогда стоит налить ещё. Давайте кружку.

Пока жрец наливал, лицо гостя снова помрачнело. Видимо, его мысли обратились к глубинам прошлого, подумалось старику.

— Вы слыхали о варп-камнях? — спросил Отто.

Бульканье в кружке на мгновение прекратилось.

— Когда был моложе… — жрец внезапно замолк. — Да, слышал.

— Стало быть, знаете, насколько они ценятся?

— Для кое-кого — очень ценны.

— Вот и я знаю. А под Магдебургом я видел столько, что хватит купить целый город. Хотя никто в здравом уме не рискнул бы его добывать.

— Поначалу, — продолжил он, — я подумал, что это что-то другое, может быть, плесень или грибы. Я тогда вёл ребят к самым нижним уровням и в первый раз увидел её: длинную, искривлённую жилу, которая проходила по стенам пещеры, словно артерия в теле человека. И свет — зелёный, тошнотворный! Клянусь, он мерцал и пульсировал, будто сердце живого существа. Это свечение, оно делало наши лица…