"Фантастика 2023-177". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Исьемини Виктор

– Хорошая Рысь, злющая! Уважаю!

23

Жертвы и разрушения

Вообще-то Муся не хотела сидеть в подвале. Ей тоскливо было бросать хозяйку в беде. Порядочная рысь должна рвать, душить и царапать, а не сидеть в подвале. Но с Муромской разве поспоришь – прогнала несчастную Мусю в подвал.

Это было после того, как в окно влез плющ и всех спеленал. Пока егеря из охранного поднимались по лестнице, выбирали позиции, прислушивались к странным звукам, в разбитое окно залетела Изольда Мортенсен. Выглядела она неважно, но всё-таки не такой старой, как в прошлый раз. Смерть облокотилась о подоконник и закурила. Плющ под ее ногами стремительно пожелтел.

– Я знаю, кто ты! Пришла забрать меня? – выкрикнула Дарья, отплевываясь от забравшихся в рот горьких листьев.

– Тебя? – удивилась Изольда Мортенсен. – Ну-ка, позволь взглянуть.

Смерть повела рукой, уничтожив парочку побегов плюща. Потом склонилась и осмотрела девушку своими холодными серыми глазами.

– Никаких признаков, – констатировала Изольда Мортенсен. – У тебя, деточка, есть в запасе еще лет двадцать, а то и все пятьдесят. Когда настанет твой час, за тобой придет твоя собственная смерть с миленьким личиком.

Дарья Муромская немного растерялась:

– Моя смерть? А вы тогда кто?

– Я Смерть Игнатия Гримгора, – Изольда Мортенсен отбросила побег плюща с лица колдуна.

Листья пожелтели в ее руке и рассыпались в прах.

– Вы его Смерть? Но почему помогали нам сегодня утром? – спросила девушка, безуспешно пытаясь освободить от плюща правую руку и револьвер.

Изольда Мортенсен улыбнулась, подняла глаза на потолок. Муся громко и отчаянно мяукнула.

– Не бойся, киса. Я животными не занимаюсь, – Смерть щелкнула пальцами.

Побеги, сковавшие рысь, мгновенно завяли. Муся повалилась вниз, но в полете оттолкнулась от комода и грациозно приземлилась на подоконник.

– Беги в подвал! Скорей! – скомандовала Дарья.

Муся неодобрительно заурчала, но послушалась и выскочила в окно. Изольда Мортенсен посмотрела на Дарью, она не забыла заданный вопрос:

– Видишь ли…

И тут входная дверь содрогнулась от сильнейшего удара.

– Перебить смерть – плохая примета, – Изольда Мортенсен затушила сигару взглядом, пересекла комнату, два раза повернула ключ в замке, отстегнула цепочку и рванула дверь на себя.

Высокий сутулый егерь удивленно взглянул на пожилую женщину.

– Вы кто еще такая? – пробормотал он, а потом крикнул: – Палыч, тут какая-то бабка отворила! Что делать-то с ней?

– Вам бы, милейший, за здоровьем следить да курить поменьше. Чахотку-то проглядели. Так что теперь вы не жилец, – холодно заметила Изольда Мортенсен.

В ее руках вновь появилась горящая сигара. Смерть втянула ее дым, а потом выдохнула в лицо егеря. Он закашлялся, содрогаясь всем телом. Изольда Мортенсен закрыла дверь. За ней несчастный больной начал стремительно умирать от чахотки. Он упал на колени и закашлялся кровью. Евстратий Павлович поспешил убрать бойца с прохода. Даже снял свой кафтан и укутал несчастного. Хотя ему уже ничего не могло помочь.

– Это я так, в порядке исключения, – пояснила Изольда Мортенсен. – Могу забрать кого-то, чье время на исходе или вышло совсем. В этом мире я только ради Игнатия Гримгора. Семьдесят лет назад он научился меня призывать. Поначалу я постоянно пыталась его убить. Потом мы поладили. Впрочем, я не в силах пойти против своей природы. И когда час колдуна настанет, я прерву его жизнь.

На последние слова как-то странно отреагировал плющ. Он попытался обвить Изольду Мортенсен. Побеги поднялись по ее стройной фигуре, но в считаные секунды засохли и рассыпались прахом.

Тем временем на лестнице боярин Морозов решительно взял на себя руководство операцией.

– Что вы прямо как барышни из царского балета! – возмутился он. – Ломайте дверь, Железняков. Я займусь и старушкой, и девицей-егерем.

Евстратий Павлович только пожал плечами – мол, дело хозяйское. А пока служивые тащили бревно и примерялись для удара, боярин спустился на один пролет вниз и подошел к чахоточному. Егеря бил озноб, его рубаха была перепачкана в крови, а кожа сделалась белой как снег. Михаил Всеволодович подошел к больному, оглянулся, а потом начал читать заклинание на странном языке. Глаза чахоточного стали большими, полными ужаса блюдцами.

– Только не так… – прошептал он, но тут же закашлялся.

Боярин Морозов забрал его жизнь, подчинил душу и поспешил вверх по лестнице. Егеря как раз вынесли дверь, и она с жутким грохотом рухнула в прихожую.

– Иди, добей колдуна! – Морозов науськивал неупокоенную душу. – Ты погиб из-за него! Ты должен отомстить.

– Что у вас за шаманство такое? – поинтересовался Евстратий Павлович, но, поймав горящий взгляд боярина, поспешил отступить.

Морозов остановился на пороге. В квартиру он заходить не рискнул, гнал вперед подчиненную душу:

– Убей! Убей и обретешь свободу!

Жгучая воля хозяина заставила мертвого егеря лететь вперед. Своими призрачными глазами он видел пятно яркого холода на груди неподвижного колдуна. Когда он дотянулся до рукоятки крохотного кинжальчика, боль пронзила неподвижное тело Гримгора. С его уст сорвался дикий крик. В этот момент Изольда Мортенсен превратилась в дряхлую старуху. Она устремилась к колдуну, чтобы забрать его вместе с духом-убийцей. Тут в окно влетела сова. Это Оливия Гримгор решила посмотреть на события своими глазами. Плющ гораздо лучше подходил для удушения, но время шло, наглая девица никак не хотела удушаться, а папа вообще лежал неподвижно и как будто спал. Так что Оливия умерила свою кровожадность и вцепилась в несчастную, сбитую с толку сову. Облетев в этом крылатом виде комнату, девочка увидела всё. Она поняла, что творится неладное. Люди на лестничной клетке имеют недобрые намерения, а боярин Морозов и вовсе колдует. Оливия тут же взялась за плющ. Его гибкие побеги ловко схватили ногу Михаила Всеволодовича и сбросили боярина с лестницы в самый ответственный момент. Железняков и егеря вынуждены были отступить, отмахиваясь от наглого растения ножами и саблями. Дух чахоточного ощутил послабление и полетел к выходу из квартиры. Изольда Мортенсен вновь помолодела и отступила от постели колдуна.

А в подвале в это время происходило совещание. Тимофей Спиридонович и местный домовой Карп Иванович начертили на земляном полу детальнейший план четырехэтажного строения.

– Говорю тебе, Иваныч, если вон ту опору подрубить, а потом на потолок плюнуть, всё пучком будет! – настаивал Тимофей Спиридонович.

– На это мы пойтить не могём! Не ровен час – весь дом рухнет. А из-за чего? Из-за квартирантов! Они ж как тараканы – эти помрут, тут же новые заведутся! – упорствовал Карп Иванович.

– Во-первых, не просто квартиранты, а друзья и носители важной колдовской традиции, – аргументировал Тимофей Спиридонович. – Во-вторых, ты бы, Иваныч, лучше механику учил да сопротивление материалов физических. А то гонишь целыми днями сивуху из плесени – сам того и гляди в плесень превратишься.

Когда перебранка пошла на второй круг, Николас отошел от домовых и присмотрел в ящике с инструментами топорик.

– Какой ты замечательный инструмент, – начал Ник. – Остро заточен, идеально сбалансирован. Да ты небось с одного удара вековой дуб валишь.

И дальше в том же духе. Топор быстро поддался на уговоры, выскользнул из ящика и упал на пол.

– Лети, сруби вон тот столбик. Да не останавливайся! – велел Ник.

Топор полетел и принялся методично обтачивать деревянную колонну, выгрызая то с одной стороны кусок, то с другой. Николас тихо вернулся на свое место и стоял с выражением полнейшей невинности на лице.

– Ой беда-беда! Пожар! Разбой! Наводнение! – закричал Карп Иванович и бросился ловить топор.

Но это оказалось не под силу коротышке домовому. Он прыгал вокруг столба, пытаясь ухватиться за топорище, а питомец Николаса летал поверху и стремительно пикировал для ударов. Так он заточил колонну, как карандаш. И один удар обухом разделил ее на две части. Потолок покачнулся. На голову Ника посыпалась заплесневелая труха.