Последнее прощение - Сюзанна Келлс

— Я выжила, сэр Эндрю.

— Мы молились за вас, правда, молились. Колени у меня до сих пор ноют! Ну так как, вы готовы к церемонии? Нужно вам что-нибудь еще сделать прежде, чем мы отправимся?

До церкви Святой Девы Марии было недалеко, и Кэмпион, краснея под восхищенными взглядами тех, кто собрался посмотреть, как полковник Вашингтон будет подсаживать ее в карету, вспомнила свой путь сюда. Этот Путь начался с одной-единственной печати — печати святого Матфея, но из мира безрадостной, грубой, черной пуританской одежды, строгих, жестоких законов он привел ее к этому утру, утопающему в шелках, атласе, роскоши, к утру ее свадьбы. Случайная встреча у ручья завершится у алтаря. Она подумала о том, что одно не изменилось за все эти месяцы. И в войне, и в огне, и в заточении, и в страданиях их с Тоби любовь оставалась неколебимой.

Свадьба привлекла большое внимание в Оксфорде. Летняя кампания подходила к концу, и роялисты оглядывались на полные неудач и поражений весну и лето. Враги становились крепче, а сторонники короля слабели. Кэмпион же была символом несломленности. Ее судили как роялистку, как ведьму, и все же ей удалось добраться до провозглашенной королем столицы, где ее считали героиней. Перед церковью Святой Девы Марии собралась большая толпа, и, когда Джеймс Райт открыл дверцу, Кэмпион на миг замерла. Джеймс улыбнулся ей. Он приехал в Оксфорд как подчиненный и слуга Тоби и неизменно охранял Кэмпион, когда она выходила из дома без жениха.

Полковник Эндрю Вашингтон взял ее за локоть.

— Мужайтесь, дорогая!

Она не ожидала, что в церкви будет столько народа. Как раз когда она предупредила сэра Эндрю, что при входе есть, ступенька, грянула музыка — мощная, ликующая музыка, заполнившая всю церковь, музыка, лившаяся от органа и хора. Кэмпион словно потонула в этих звуках и в открывшемся ей зрелище. Бархат, атлас, шелка, драгоценности — все было залито светом свечей, купленных на деньги Мордехая Лопеса. В сильном волнении она направила полковника Вашингтона по главному проходу, застенчиво кивая тем, кто обращал к ней лица, а потом увидела Тоби.

Стоявший у ступеней для хора, он был одет в серебристый бархат, на рукавах и бриджах были сделаны разрезы, чтобы продемонстрировать золотой атлас. На Тоби были серые ботфорты с большими отворотами, на которых виднелась алая подкладка. Он насмешливо подмигнул ей, и Кэмпион показалось, что она вот-вот расхохочется. Да, она была счастлива, но и напряжена до предела. Даже сомневалась, сможет ли достаточно внятно ответить облаченному в вышитые одежды епископу, который наблюдал за ее движением к алтарю.

Епископ их обвенчал. Кэмпион сама удивилась твердости своего голоса, когда произносила слова, в которых сливались ее мечты и ее жизнь: «Я, Кэмпион Доркас Слайз Эретайн…»

Сэр Тоби, волнуясь не меньше невесты, надел ей кольцо поверх перчатки. Слова службы едва ли доходили до ее сознания. Она только почувствовала, как затрепетало сердце, когда Тоби повторял слова клятвы. «Я боготворю тебя своим телом». У Мэттью Слайза, у пуритан было бы по-другому, потому что они не видели, что можно боготворить в человеческом теле. Хотя они и называли его «Храм Духа Святого», Кэмпион с детства поняла, что этот храм им представляется источником грязи, мешком соблазнов, заставляющим душу грешить, и слава Богу, что после смерти душа от него отделяется. Мэттью Слайзу очень нравились строки, что при браке на небесах никто ничего не отдавал и не брал, а Кэмпион не сомневалась в другом — там тоже есть луга по берегам чистого ручья, где влюбленные могли наслаждаться друг другом.

Весь светясь от радости, их благославил преподобный Саймон Перилли, потом епископ прочитал очень короткую проповедь, и, прежде чем вновь зазвучал орган, Кэмпион пошла по проходу, опираясь на руку мужа. Теперь она была Кэмпион Лэзендер. Доркас Слайз осталась в прошлом. Как и подобает влюбленным, она сама решила свою судьбу.

У выхода из церкви их встретили первые лучи солнца. Ослепительно блестели церемониальные, с широкими лезвиями, пики алебардщиков короля. Красные мундиры образовали сплошной коридор. На четкие тени пик падали брошенные к ногам новобрачных лепестки цветов.

Под перезвон колоколов новобрачные добрались до Мэртон-колледжа, который всего несколько недель назад служил оксфордской резиденцией королевы Генриэтты-Марии. Теперь королева на время отбыла за границу. Тоби получил разрешение устроить свадебный пир в просторном зале. Конечно, это требовало огромных трат, но Кэмпион хотела, чтобы их праздник был достоин Лэзендеров, она как бы бросала вызов врагам, пытавшимся разорить ее новую семью. Их свадьба, настаивала она, должна запомниться надолго, поэтому пришлось израсходовать часть врученных Лопесом денег.

Ради такого дня леди Маргарет сняла траур. Она блистала в алом платье, главенствуя в зале, где играла музыка и не было отбоя от гостей. Люди с восхищением глядели на невесту и расспрашивали о ней леди Маргарет. «Она дочь Эретайна. Вы наверняка помните это семейство? Отличный род. Есть примесь крови Мак-Клюров, но и то ведь сильно англизированной. Кэмпион представили такому количеству народа, что она и не надеялась всех упомнить. Руку ей целовали раз сорок, не имело значения даже то, что она не слишком хорошо танцует, потому что мало кто был достаточно трезв для того, чтобы продемонстрировать настоящее искусство. Танцевали старые английские танцы: „Черрили и Меррили“, „Монах и монашка“. К вечеру настроение стало более игривым, мужчины настояли на танце „Все фалды кверху“, Кэмпион заставили вести дам в танце „Потряхивание нижними юбками“. Кэролайн, приехавшая в Оксфорд на свадьбу, выкрикивала Кэмпион указания: «Выше задирай! Выше!

В сумерках ненадолго хлынул дождь. Булыжники и тропинки, арки и кусты заблестели, отражая свет факелов, при которых Тоби и Кэмпион возвращались домой. Их эскорт теперь составляли ближайшие друзья Тоби, шумные, счастливые, исполненные нетерпеливого ожидания. Это была та единственная часть традиционной свадебной церемонии, без которой Кэмпион предпочла бы обойтись. В дверях дома лорда Тэллиса она спросила Тоби:

— А это обязательно?

— Конечно! Все так делают!

Именно ради этого момента ее платье было стянуто лишь лентами. Девушки, сопровождавшие Кэмпион домой, потащили ее вверх по лестнице, на ходу развязывая бантики. Они почти несли ее, и наблюдавшие снизу мужчины кричали «ура» каждый раз, как очередная голубая ленточка летела через перила. Сначала обнажилась ее правая рука, потом левая, мужчины лезли по лестнице, требуя продолжения. Платье упало с Кэмпион уже в самой спальне, потом ее положили на кровать и стали расшнуровывать нижнюю юбку.