Настоящий полицейский - Иван Прохоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бастион шел по узкой тропинке, удивляясь количеству заброшенных построек в этой части города. Впереди журчала вода. Он миновал небольшую полянку и вышел к ручью, который протекал по городу с северо-запада на восток, через южную окраину. Он видел его на западной стороне и набирал из него воду для размягчения глины. Бастион опустился на колени, вымыл лицо и руки, набрал серебристой как ртуть воды в сложенные лодочкой ладони. От ледяной воды заныли зубы.
Из ручья на него смотрел незнакомый подросток. Острая боль прошила висок. Из недоступного уголка сознания снова кто-то звал его старым древним именем. Он зажмурился, упал на траву, тьма перед глазами стала невыносимо яркой. В ней мелькнуло женское лицо, смотревшее на него с грустью, и он будто разом почувствовал все эти нониллионны световых лет, равняющие все смертью. Остался только этот обрывок, эта старая фотография в барахлящей памяти – это все что осталось, мама. Все что осталось от тебя. Образ утонул в беспамятном небытии.
– Еще одна заблудшая душа, – прозвучал рядом вполне реальный голос.
Бастион поднял голову, увидел непривычно здоровенного волосатого мужика в форме железнодорожника, сидевшего на пригорке за ручьем. Волосы у него росли повсюду, почти как у обезьяны. Коротко сверкнув глазами из-под мохнатых бровей, он принялся старательно накручивать колючую проволоку на ладонь.
– Вы кто? – спросил Бастион, на всякий случай, отползая подальше.
– Сорокопут, – ответил незнакомец низким голосом.
Бастион прищурил левый глаз.
– Что ты забыл здесь? – спросил мужик.
Бастион каким-то образом понял, что этот вопрос не относился к его сиюминутным делам и ответил честно:
– Не знаю.
Мужик снова коротко взглянул на него. Была в этом взгляде какая-то доверительная мудрость.
– Но мне… Мне кажется, что я искал кого-то. Но не помню кого… – Бастион почесал голову.
– Значит, ты заблудился. – Пространно сказал Сорокопут и опустил кулак с намотанной проволокой.
– Заблудился?
– На козьей тропе легко заблудиться.
Что-то снова кольнуло в памяти, породив на мгновение смутный образ.
– Почему?
– Она защищает свои законы.
– Кто она?
– Не знаю, как она называется там, откуда ты прибыл. – Пожал плечами Сорокопут.
– А как она называется здесь?
Сорокопут произнес слово на непонятном языке.
Бастион задумался.
– Но ведь, чтобы заблудиться, надо знать, откуда и куда ты шел.
– Теперь это уже не важно.
Бастион отчего-то почувствовал злость.
– Почему это не важно?
– Потому что проблема не в том, что ты заблудился, а в том, что она не даст ничему случиться.
– Чему случиться?
– Ничему. Это место – ошибка. Аномалия, с которой она быстро разбирается и восстанавливает равновесие.
– Какое равновесие?
– Тебя не должно здесь быть…
– Но ведь я тоже ее часть.
Сорокопут улыбнулся.
– Да, но это не значит, что ты не можешь быть частью ошибки.
Странный мужик, подумал Бастион. Ему, тем не менее, показалось, что он много знает об этом месте и о том, что происходит вообще. Вот только достал он говорить загадками. Бастион открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но за спиной раздался другой голос – детский.
– Я тоже разговариваю с воображаемыми друзьями.
Бастион обернулся и увидел ту самую страшненькую девочку, которую толкнул «испанец», когда она радовалась раздаче конфет. «ДЖУЛИСКА» гласила надпись на ее нашивке. Девочка хмуро глядела на Бастиона.
– Воображаемыми? – Бастион посмотрел на пригорок и увидел, что он пуст, только колючая проволока клубилась на нем. Удивление затмил внезапный страх, что девочка тут может быть не одна. Бастион закрутил головой. Джулиска словно прочитала его мысли.
– Тут больше никого нет. – Сказала она.
– А ты что, не работаешь? – спросил Бастион, все еще продолжая тревожно озираться.
– Работаю. Собираю Ванду.
– Кого?
– Цветок. – Девочка взмахнула крошечной корзиной, в которой действительно лежали какие-то мелкие цветки. – Их потом добавляют в маис.
– Интересная работа.
– Просто я больше ни на что не гожусь.
– Ты ведь… любишь конфеты?
Хмурое лицо Джулиски чуть преобразилось.
– Очень! Правда, их дают так мало и так редко…
Бастион поднялся. Тревожное воспоминание о Лотте легло на плечи тяжелым грузом, и впервые за день он почувствовал усталость.
– Ты никому не скажешь, что видела меня?
– Нет.
– Точно?
– Ты хочешь спасти Лотту?
– С чего ты взяла?
– Просто ты очень странный.
– Я?
– Ты ударил Икера, когда он толкнул меня. Так никто не делает. А Лотту хочет забрать большой человек. Если он заберет ее, то убьет, также как и других. Большому человеку это дает силу.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я подслушала их разговор.
– Этой парочки?
