Охотники за растениями. Ползуны по скалам. - Майн Рид

Карл рассказал своим спутникам об особенностях этого лотоса, росшего на озере. Ему было известно, что семена неломбии и есть знаменитые "пифагоровы бобы", о которых упоминают греческие писатели, особенно Геродот и Теофраст. Эти писатели говорят, что "пифагоровы бобы" в изобилии растут в Египте; несомненно, что в древности их там разводили, но в наши дни они позабыты. Изображения этого цветка встречаются на египетских памятниках, а у греческих авторов это растение описано весьма подробно.

Некоторые ученые предполагают, что именно это растение и было пресловутым лотосом древности, которым питались некоторые сказочные народы; это весьма возможно, ибо жители стран, где оно растет, едят его, причем не только его корневища, но и семена, или бобы. Бобы эти весьма питательны, а стебель так сочен, что хорошо утоляет жажду. Китайцы называют эту лилию "льен вэй" и приготовляют утонченные блюда из ее семян и ломтиков корневища, смешанных с орехами и зернами абрикосов и переложенных слоями льда; этим лакомством знатные мандарины угощают английских послов, посещающих Небесную империю.

Корневища льен вэй сохраняют на зиму в маринованном виде. Японцы не употребляют в пищу это растение: они считают его священным и нередко изображают своих богов сидящими на его широких листьях.

Цветы лотоса испускают чудесное благоухание, несколько напоминающее запах аниса, а их похожие на желуди семена вкусом и ароматом не уступают миндалю.

Глава LV. ВОДЯНОЙ УРОЖАЙ

Карл еще раньше рассказывал своим спутникам о любопытных особенностях лотоса. Им было известно, что семена этого растения съедобны: Каспар и Оссару частенько их пробовали и убедились, что это настоящее лакомство.

Поэтому они сразу же подумали о лилиях. Над водой больше не видно было огромных розоватых венчиков, а это означало, что бобы созрели и готовы для уборки.

Итак, выйдя из хижины, все трое отправились на своеобразную жатву; над озером на длинных стеблях колыхалось множество плодов, и сбор обещал быть богатым.

Каждый захватил с собой по корзинке; шикари плел их в долгие зимние вечера для других целей, но теперь их решили использовать для сбора "пифагоровых бобов", потому что они были как раз подходящей формы и размеров.

Карл и Каспар закатали брюки выше колен, чтобы не замочить их, бродя в воде, а Оссару, у которого брюк не имелось, попросту подобрал подол своего ситцевого балахона и заткнул его за пояс.

Они обогнули берег озера, направляясь к тому месту, близ которого находились лотосы. Водяные курочки, завидя "жнецов", полетели в заросли осоки, надеясь там найти более надежное убежище.

Войдя в воду, "жнецы" принялись срывать плоды и высыпать из них семена в корзинки. Они и раньше бывали в этой заводи и знали, что здесь неглубоко.

Корзинки быстро наполнились "пифагоровыми бобами", и "жнецы" собирались уже возвращаться на сушу, когда внимание их привлекла какая-то темная тень, скользнувшая по зеркальной поверхности озера; вслед за нею пронеслась и вторая точно такая же тень.

Все трое заметили тени и подняли головы, чтобы посмотреть, какая птица их отбросила. То, что они увидели, живо их заинтересовало.

Над озером, и прямо у них над головой, кружили две большие птицы. Крылья у них были добрых пяти ярдов в размахе, а вытянутая горизонтально шея поражала своей длиной; тонкий заостренный клюв удивительно напоминал пестик полевой герани.

В самом деле, сходство между этими двумя предметами так поразительно, что в латинском наименовании герани звучит название этой птицы.

Это были аисты. Не заурядные птицы, вьющие гнезда на крышах домов в Голландии или находящие уютное пристанище на кровле венгерского крестьянина, но гораздо более крупная порода - словом, самые крупные представители племени аистов - "адъютанты".

Карл с первого взгляда определил породу этих птиц, да и Каспар тоже.

Не требуется ни длительных наблюдений, ни глубокого знания орнитологии, чтобы опознать знаменитого "адъютанта". Необходимо только хоть раз видеть его раньше на картинке или живого, а братья видели представителей этой породы на равнинах Индии, в окрестностях Калькутты.

Что же касается шикари, то как мог он не узнать этих крылатых гигантов, этих долговязых мусорщиков, когда тысячу раз наблюдал, как они важно стоят на песчаном побережье священного Ганга. Сомнений не было: перед ним священные птицы Брамы. От изумления он вскрикнул диким голосом и уронил весь свой сбор бобов в воду.

Оссару с первого же взгляда узнал их характерное оперение - черно-бурое на спине и белое на брюшке, голую, как у грифа, шею с кирпично-красным, похожим на сумку придатком, шелковистые белые, чуть голубоватые перья хвоста, драгоценные перья, xopoшo известные дамам в различных странах под названием "перья марабу".

Птицы летели медленно, тяжело взмахивая крыльями; видно было, что они устали. Казалось, они ищут место, где бы сесть и отдохнуть.

Через несколько мгновений стало ясно, что для этого они и залетели в долину, так как, описав круг над озером, они перестали взмахивать длинными крыльями и, вдруг сложив их, плавно опустились на берег.

Место для отдыха они выбрали на мысу, которым заканчивался небольшой полуостров.

Заросли лотосов начинались почти у самого мыса; с него-то и сошли в воду трое сборщиков и теперь стояли среди водяных растений, по колено в воде, всего в каких-нибудь двадцати шагах от мыса.

Аисты стояли на берегу, не обращая ни малейшего внимания на охотников, словно это были лишь высокие стебли "пифагоровых бобов".

Глава LVI. "АДЪЮТАНТЫ"

Две гигантские птицы, опустившиеся на берег озера, были, мягко выражаясь, странные создания; во всем мире едва ли можно найти такую