Три зимовки во льдах Арктики - Константин Бадигин

- Остановить мотор! На сегодня довольно...

Нахмуренные люди разбрелись по своим каютам.

Полмесяца не вспоминали мы о глубоководных измерениях. Со страниц вахтенного журнала после злополучного опыта, произведенного 11 февраля, слова «трос» и «изготовление прибора» исчезли без следа.

Но потом, когда горечь поражения немного рассосалась, мы снова начали подумывать об опытах.

Все чаще поглядывал я на трубки для измерения глубин, лежавшие без пользы в кормовом твиндеке. После двух неудач было бы просто бесчеловечно заставлять механиков работать над приготовлением третьего прибора. Но почему бы нам не попытаться еще раз применить готовые трубки? Тем более что в нашем распоряжении остается более 4000 метров готового троса!

Как выяснилось, эти трубки, лежавшие без пользы, беспокоили не только меня. Однажды Буторин, начав, как обычно, разговор издалека, неожиданно напомнил:

- Константин Сергеевич, там у нас трубки лежат...

Я сразу понял, к чему клонит свою речь боцман, но сделал вид, что не понимаю.

- Какие трубки?

- Да эти самые... Для глубин...

- Ну и что же?

- Да как вам сказать? Может, сгодились бы они нам на что-нибудь?

Я невольно улыбнулся и сказал:

- Сгодятся, Дмитрий Прокофьевич, сгодятся...

Если бы удалось хоть один раз измерить глубину и добыть пробу грунта со дна океана, и то наука нас горячо поблагодарила бы. Оставлять же начатое дело до того, как исчерпаны все возможности, не к лицу советским полярникам.

У нас было две трубки для измерения глубин. Значит, мы могли провести еще по крайней мере два опыта. Необходимо было лишь увеличить запас проволочного троса. А это мы могли сделать теперь довольно быстро.

Поговорив с товарищами и увидев, что люди охотно возьмутся за дело, я решил готовиться к восьмому промеру.

8 марта, когда мы дрейфовали уже далеко за 86-й параллелью, Буторин, Шарыпов и Гетман снова взялись за изготовление троса. Механики начали ремонтировать мотор «Симамото», чтобы он в решающую минуту не подвел нас, как это было 15 января. Гаманков помогал механикам, вращая вручную шпиндель токарного станка.

Уже через трое суток все приготовления к измерению глубины были закончены.

Но тут возобновились подвижки льда. 13 марта пришлось отменить магнитную станцию: лед под снежным домиком ходил ходуном, а магнитометр не мог дать точных показаний.

Только к 15 марта, когда «Седов» находился на 86°25',1 северной широты и 108°06' восточной долготы, льды несколько успокоились. Мы поспешили начать свои опыты, хотя мороз достигал 35 градусов. Помня, что во время последних промеров мы обнаружили большие глубины, я решил для начала вытравить 4800 метров, а затем постепенно увеличивать длину троса до тех пор, пока не удастся нащупать дно.

В полдень лотлинь уже был спущен в майну, и механики включили мотор. Трос медленно пополз вверх. Все внимательно следили за движением быстро обледеневающей нити. Шарыпов, дежуривший у майны, съежился и подался вперед, готовый в любое мгновение броситься к тросу и схватить его, если и на этот раз какой-либо замок разойдется.

К часу дня из воды вышло 4 400 метров троса. И вдруг на льду поднялась какая-то возня и раздались крики:

- Колышка!

- Стоп! Оборвало!..

- Поймал! Поймал!..

Оказывается, из воды показался спутанный спиралью трос, возникла колышка, и линь лопнул. Но в то же мгновение Шарыпов ловким, точно рассчитанным движением перехватил оборвавшийся конец и удержал его в нескольких сантиметрах от воды.

Лебедку остановили. Я спустился на лед, и мы начали выбирать трос вручную. Метр за метром ложились на лед витки подхваченного Шарыповым конца. Он был весь изуродован колышками и... в нескольких местах перепачкан серым, глинистым илом.

Добыты первые пробы грунта

Земля! Земля, добытая со дна океана! То, за чем мы так долго и безуспешно охотились... Я бережно снимал с проволоки быстро замерзавшие крупицы этой, жалкой грязи и любовался ими, как самым дорогим сокровищем. Сколько сил и энергии затратили мы, чтобы добыть их!

К 13 часам 15 минутам мы вытащили из майны вручную 300 метров троса. Это было все, что нам удалось спасти, - остальные 100 метров вместе с трубкой были оборваны.

Мы не очень сожалели об этой утрате. Ведь основная цель опыта была достигнута: мы собственными глазами увидели грунт, поднятый тросом со дна океана. Чтобы дать возможность всей команде полюбоваться плодами долгой и трудной работы, я потом, когда работы уже окончились, вынес в кубрик мощный микроскоп и, положив на стеклышко крупинки драгоценного ила, предложил желающим посмотреть на них. И долго-долго разглядывали моряки угловатые темные зерна, извлеченные нашим тросом из-под толщи океанских вод...

Судя по следам ила и колышкам, образовавшимся на конце лотлиня, мы просчитались на 400 метров, - 400 метров троса лежали на дне океана. Значит, в этой точке глубина составляет приблизительно около 4400 метров.

Для получения более точной цифры надо было возможно скорее повторить промер, пустив в ход вторую трубку, которая стараниями наших моряков была укорочена и значительно облегчена.

На этот раз было решено применить еще одно приспособление: прикрепить к концу стального троса кусок пенькового линька от лотлиня. Гибкий и мягкий, но в то же время достаточно прочный, пеньковый трос не боится колышек. Его длина - 210 метров. Даже в том случае, если пеньковый конец ляжет на дно, ничего опасного не произойдет: он вытянется в струнку, как только трос потянет его вверх. Надо сказать, что это простое, но вместе с тем важное усовершенствование наших промеров не раз выручало нас впоследствии.

Но еще большую роль сыграло, бесспорно, предложение нашего скромного машиниста Коли Шарыпова, внесенное им утром 17 марта, за несколько часов до начала промера, которому было суждено завершиться решающей победой.

Как будто бы этот день не обещал ничего хорошего. Во всяком случае, начался он отнюдь не весело. Вахтенный журнал «Седова» рассказывает об этом утре так:

«17 марта. В 7 часов в продолжение 7-10 минут - сжатие льда в трещине, проходящей за кормой. На горизонте слабая дымка. Юго-западный-западный ветер - 3 балла. Температура наружного воздуха - минус 41°,2.

9 чac. 30 мин. Буторин, Гетман и Шарыпов продолжают работы по подготовке к измерению глубины.

11 часов. Судно испытало толчок по месту трещины, проходящей за кормой, сжатие и торошение льда... Продолжает с небольшими перерывами сжатие льда по корме и слева по месту трещины, идущей за кормой.