Сослагательное наклонение - Юрий Гулин

— И при этом неизбежны человеческие потери как среди бойцов с обеих сторон, так и среди мирного населения, попавшего в зону боев. А в первую очередь погибнут заложники, и среди них наши переговорщики во главе с комиссаром Морсером. Поэтому, и вы, господа, понимаете это не хуже меня, такой план пригоден лишь для войны, и абсолютно неприемлем для миротворческой операции. Тем более что ООН не занимает ничью сторону во внутреннем конфликте, происходящем в Гуанме. Поэтому приказываю любым способом срочно связаться со штабом повстанцев, и предложить им немедленные переговоры.

… Джип, с флажком миротворцев на антенне, пересек площадь и остановился перед двухэтажным магазином, где располагался штаб повстанцев. Из машины вылез комиссар Мороз и два оставшихся переговорщика из миссии комиссара Морсера. Когда переговорщики вошли в помещение магазина, их обыскали и проводили в подсобное помещение где, сидя за столом, их уже ждал командир повстанцев. Как только прибывшие представились и расселись, командир повстанцев сразу решил взять быка за рога.

— Господин комиссар, мы не желаем сражаться с миротворцами. Поэтому я предлагаю следующий план: мы отдаем вам всех пленных, включая гражданских лиц, и отпускаем гостивших у нас миротворцев в обмен на наших товарищей, которых вы захватили. После этого вы покидаете территорию аэропорта, и вместе со всеми людьми и вооружением отходите к городу.

«Так, — подумал про себя Максим — Им уже не до принца. Им теперь только самолеты подавай» — а вслух сказал:

— Но почему вы так уверены, что ваше предложение для нас приемлемо?

— Потому что иначе будет штурм, и мы возьмем здание аэропорта силой. У нас пятикратный перевес в численности и двукратный перевес в технике.

— Из каких это соображений?

— Да из очень простых. У нас тысяча бойцов и четыре БТР. У вас рота миротворцев с двумя БТР.

— А если я вам сообщу, что у нас две роты миротворцев, два отряда спецназа и шесть БТР. Кроме этого на взлетной полосе готовы к взлету четыре штурмовика палубной авиации, те самые, что потопили ваши катера и не улетели на авианосец, а приземлились в аэропорту, и оставшегося у них боекомплекта вполне хватит, чтоб нанести вашим войскам непоправимый урон.

Командир повстанцев заметно побледнел:

— Вы блефуете, комиссар…

… - Сделаем так. Сейчас вы отправите своего представителя в сопровождении одного из моих спутников в расположение миротворцев, чтобы он мог лично убедиться в справедливости моих слов.

Командир повстанцев отдал приказ одному из своих офицеров, Мороз проинструктировал одного из переговорщиков, и маленькая делегация отбыла. В комнате переговоров воцарилось напряженное ожидание.

Делегация возвратилась минут через двадцать. Офицер повстанцев что-то негромко доложил своему командиру. Тот нахмурился и отпустил офицера.

— Вы сказали правду, комиссар. Теперь я должен вас оставить, чтобы посовещаться со своими соратниками.

— Только не забываете: время работает против вас.

— Мы постараемся, чтобы ваше ожидание не было слишком утомительным, господин комиссар.

С этими словами командир повстанцев покинул помещение. Вернулся он через полчаса.

… - Господин комиссар, мы готовы сложить оружие, если МС ООН возьмут нас под свою защиту.

— Господин, командующий, если вы и ваши люди сложите оружие, то, поскольку с вашей стороны была угроза безопасности членов миссии ООН, вы все будете рассматриваться не как интернированные, а как военнопленные лица, с содержанием в лагере для военнопленных ООН. Дальнейшую судьбу каждого из вас решит трибунал ООН.

— Пусть будет так. Мы сдаемся.

… Мороз сидел за столиком на балконе кафе, расположенного на втором этаже здания аэропорта, куда переехал штаб после того, как угроза военных действий миновала. Перед ним стояла бутылка с минеральной водой и стакан. Балкон был расположен со стороны летного поля, и Максиму было хорошо видно все, что на нем происходило. Невдалеке от здания аэропорта был наспех оборудован лагерь для военнопленных. Правда, лагерем это можно было назвать только условно. Просто на траве сидело, лежало или стояло чуть более шестисот человек (куда подевались остальные, можно было только гадать, но в капитуляции они не участвовали) под охраной взвода миротворцев. О каком-то подобии забора и речи не шло, да и, откровенно говоря, в этом не было необходимости. Вопрос об эвакуации всех военнопленных уже был решен. Тех, которые находились в лагере, — на судах. А за командующим и его тремя ближайшими соратниками, которые содержались отдельно от остальных, должен был вот-вот прилететь самолет. К слову, самолет со спецназом уже улетел, а вот штурмовики Мороз пока попридержал: и ему спокойнее, и им потом будет ближе добираться до родного аэродрома, поскольку эскадра была уже на подходе… Ход его мыслей прервал офицер, который доложил, что прибыл командир бронетанковой бригады правительственных войск и требует встречи с ним. Мороз попросил проводить гостя к нему, а также принести еще одну бутылку воды и стакан.

… Когда на балконе появился высокий военный в генеральской форме, Мороз встал ему навстречу.

… - Командир второй бронетанковой бригады генерал Сонг.

— Руководитель миссии МС ООН комиссар второго ранга Мороз. Присаживайтесь, господин генерал. Воды?

— Спасибо, господин комиссар, не откажусь. — Генерал налил в стакан воды, неторопливо выпил и сказал:

— Простите, господин комиссар, но мне казалось, что миссией руководит комиссар Морсер?

— Все так, господин генерал, но комиссар Морсер заболел, и меня срочно прислали ему на смену.

(Стоит заметить, что Мороз лукавил лишь от части. Морсер после освобождения выглядел настолько неважно, что врач миссии счел за лучшее поместить его в лазарет, где он в настоящий момент и пребывал.)

Генерал кивнул головой, в знак того, что он удовлетворен ответом, и окинул долгим взглядом лагерь военнопленных. Потом он резко повернулся к Морозу и заговорил решительным тоном:

— Морсер командует миротворцами, или вы, для меня это не имеет большого значения. Я требую немедленно выдать мне всех мятежников, которым вы, в нарушение международных норм, предоставили убежище, и передать нам их вооружение.

— О каком нарушении идет речь, господин генерал?

— Не прикидывайтесь, господин комиссар, будто вы не понимаете, о чем идет речь. Ведь статус интернированных лиц предоставляется только гражданским лицам, а из числа участников вооруженных формирований только раненым или больным. А среди этого сброда, — генерал пренебрежительно кивнул в сторону пленных — я что-то раненых не наблюдаю. Разве что у кого-то из них от страха началась диарея.

— Должен заметить, господин генерал, что вы неверно трактуете отдельные пункты «Положения о Миротворческих Силах». Как раз члены вооруженных формирований, добровольно сложившие оружие перед Миротворческими Силами Организации Объединенных Наций, и получают в первую очередь статус интернированных лиц. Но, в данном случае, вы отчасти правы: интернированных, среди указанных вами лиц, действительно нет — все они военнопленные.

— То есть как это военнопленные? Боестолкновений между мятежниками и миротворцами вроде бы не было? А если не было войны, то и военнопленным взяться неоткуда.

— Ошибаетесь, генерал. Сначала эти, как вы их называете, «мятежники» захватили в плен переговорщиков во главе с комиссаром Морсером, потом пытались высадить морской десант в районе аэропорта. А затем, с катеров, подвергли обстрелу взлетно-посадочную полосу аэропорта, находящегося в зоне ответственности миротворцев. Нам пришлось перетопить все их катера, чтобы снять осаду аэропорта с моря. Всех этих фактов вполне достаточно, чтобы считать военные действия имевшими место, а их участников, соответственно, военнопленными…

… - И что с ними будет дальше?

— В ближайшее время они будут перевезены в лагерь ООН для военнопленных, и их судьбу решит трибунал.

— Ваш трибунал их почти всех отпустит. А тем, кого не отпустит, назначит смехотворное наказание.

— Может быть вы и правы, генерал, но это ничего не меняет.

— Ошибаетесь, господин комиссар, очень даже меняет. Эти люди воевали против моей бригады, и у моих бойцов и у меня лично, к ним особые счеты.

— Я могу понять ваши чувства, генерал, но разобраться с этими людьми вам следовало несколько раньше.

— Ничего, и сейчас еще не поздно. Знаете, как я поступлю? Я не буду стрелять в миротворцев. Я просто прикажу своим солдатам оттеснить их от мятежников и блокировать. Вы ведь не будете открывать огонь, господин комиссар?

— Ни в коем случае, генерал. Я просто отдам приказ моим людям отбиваться от ваших солдат без выстрелов.