Тени исчезают в полдень - Анатолий Степанович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раздался стук в дверь. Прислушался и понял — стучит жена. Подошел, открыл.
— Курганов Фрол идет, — сообщила Пистимея.
— Ага, — кивнул Устин.
— Да печь поглядывай. Как прогорит, подбрось с пяток поленьев, — сказала Пистимея и растаяла в темноте сенок.
Устин взял с печки теплые валенки, сунул в них ноги.
Фрол зашел, пригнув в дверях голову, снял шапку и аккуратно повесил ее на тот же гвоздь, где только что висела шапка Юргина.
— Варвара передавала — звал ты…
Фрол сел на тот же стул, где сидел Юргин, стал закуривать.
Устин прошелся взад-вперед перед Фролом, остановился и стал смотреть на Курганова так, как лесоруб, наверное, смотрит на дерево, прикидывая, с какого боку удобнее и легче его свалить.
— Что звал? — спросил Фрол. — О поездке, что ли, на станцию рассказать? Так я догадываюсь, какая она была…
— О-о! — насмешливо протянул Устин. — Митька, значит, рассказал? Он за санями бежал…
— Зачем Митька? Шкуру-то мне с жеребца пришлось снимать.
— Вот что, Фрол… Мы не на конюшне, здесь можно говорить громко, не опасаясь, что подслушают. И если уж о конюшне речь пошла, могу тебе еще раз сказать: не выпрягешься, милок. Понял? А то…
— Что? Чем пугаешь?
— А то сдерут шкуру-то, как с жеребца. Только с живого…
Фрол поглядел на Устина исподлобья тяжелым, пьяным взглядом и спросил:
— Ты думаешь, я этого боюсь?… А-а… — и устало махнул рукой.
Сказано это было таким голосом, что борода Устина чуть дрогнула, качнулась. Он тотчас запустил в нее пальцы, точно хотел остановить.
— Говори, чего надо, — сказал Фрол. — Некогда мне.
— Вот так-то оно и лучше, — облегченно рассмеялся Морозов, выпростал пальцы из бороды. — Пока немного. С Клашкой мне кончай… Но-но, не закатывай глаза, не барышня городская! И не спрашивай — зачем, для чего! Не твое дело!
Фрол докурил папиросу, встал, сказал горько:
— Ладно хоть, что твои… твои цели с моими желаниями совпадают.
— Во-во! И с Клашкиными. Баба мечется, как синица в силке.
Фрол пошел к двери. Но Морозов схватил его за руку:
— А погоди все же. Еще два-три слова. Зачем щенка своего следом за нами послал? Опасался за этого гнилого редактора, что ли?
— Да не дрогнула бы рука… попадись он тебе в глухом месте…
Устин как-то неестественно расхохотался. Смех его гулко раскатился по комнате. Резко оборвал хохот и сказал бесцветным голосом:
— Нет уж, Фрол Петрович, он самостоятельно подохнет вскорости… А коль понадобится, я… тебя попрошу…
Фрол выдернул локоть из цепких Устиновых пальцев. Медленно, неуклюже повернулся к нему всем телом.
— Фрол! — испуганно и все-таки с угрозой воскликнул Устин, невольно отступая.
— Ты не сверкай глазами, гад, — хрипло проговорил Курганов, — ты не сверкай! Я вот что отвечу тебе… Вот что… — И шагнул к Устину. — Меня, значит, попросишь?! Меня?!
Морозов пятился к печке, задел кочергу, которой Пистимея недавно шуровала поленья. Кочерга с грохотом упала на пол. Морозов быстро нагнулся и поднял ее.
Фрол остановился. Он помолчал-помолчал и сказал обессиленным каким-то голосом:
— Оставь кочергу-то.
— Вот и все. — Устин бросил кочергу на прежнее место. — Давно бы пора запомнить: осилил я тебя навсегда…
— Ты?! — насмешливо качнул головой Фрол Курганов. — Нет… не ты меня осилил, а другая сила… другая…
Черные Устиновы глаза сузились, брови вскинулись и опустились.
— Что же это за сила… неведомая? — спросил он. Спросил негромко и как-то даже осторожно.
— Неведомая? Ничего, скоро, коль не ошибаюсь, начнешь помаленьку ведать…
Устина точно прошило с пяток до головы электрическим током.
— Что? Что?! — воскликнул он, сделав несколько шагов от печки.
— Ишь, верно, значит, — сказал Фрол. — В голосе-то беспокойство.
Фрол снял шапку с гвоздя, взялся за дверную скобку.
— Что «верно»? Какое беспокойство?! — закричал Устин.
— А то самое, которое… которое заставило тебя сегодня со Смирновым ехать, коня насмерть загнать…
— Фрол!! — Устин сжал кулаки. Лицо его затряслось, как студень.
И Фрол, оставив дверную скобку, теперь подошел к Устину вплотную. Тот даже отшатнулся в страхе.
— Вот видишь, — сказал он прямо в лицо Устину. — Я не знаю, кто ты, да вижу тебя насквозь. Ничего, не морщись, давай уж начистоту… Так вот… Мутишь воду тут, давно мутишь. Не вижу, что ли, не чувствую? Только Светлиху вон… не испоганишь ведром помоев!..
— Ты… ты… ты-то кто? — опять выкрикнул Устин. — Ты сам-то… Вместе с Филькой Мень…
— Это у тебя главный козырь, давно знаю, — перебил Фрол. — А я вот что скажу тебе: ветки дерева вместе растут, да в разные стороны глядят.
— Рухнет… дерево, тогда… тогда все ветки… — торопливо, будто боясь, что его перебьют, закричал Устин.
— Что ж тогда? — спокойно произнес Курганов. — И тогда не все в землю уткнутся. Некоторые в небо глядеть будут.
Наконец Устин опомнился, вздохнул глубоко.
— Погоди, погоди! — Устин вытер мокрый лоб. — Я тебя еще раз, Фрол… предупредить еще раз хочу… Если ты, змея ползучая… И я не угрожаю, не-ет…
— Попей воды вон, — спокойно посоветовал Фрол.
И Устин покорно подошел к ведру, стоявшему на табуретке возле печки, зачерпнул полный жестяной ковшик, жадно начал глотать, проливая воду на бороду, на пиджак.
— Так вот… — Устин отшвырнул ковшик. — Так вот, если ты хоть пошатнуть вздумаешь это дерево… Еще завалится оно или нет, а твоя шкура уж высохнуть успеет. Понял?! Понял?!
— Корешки-то, видать, насквозь прогнили, само упадет. Тайгу вон, где нужно, Захар и то корчует. А уж гнилье-то…
Морозов только мотнул головой, будто хотел и не мог выговорить какие-то слова.
— А меня не опасайся. Я бы уж давно пошатнул, если б мог. Так пошатнул бы, чтоб с треском… Твое счастье, Устин, что не могу… Но, Устин, — голос Фрола задрожал,
