Три любовных романа. Лучшие из лучших — 1995. Сборник. - Салли Уэнтворт

Карли рассказала, что преподает в международной школе в Нью-Йорке, где они живут с Раулем.

— Проблема в том, что, хотя мне нравится мой предмет, эта работа сплошные стрессы! Мне бы хотелось заниматься тем, что делаете вы, — добавила она, откидывая со лба короткие волосы. — На всем белом свете никто, наверное, не готовит хуже меня! Может, именно поэтому я вас уважаю еще больше, чем Люк!

У нее были такие же синие, как у Люка, глаза, только подкупающе искренние, и сочный бирюзовый цвет прямого платья красиво оттенял их. У Верити едва не сорвалось с языка, что от Люка ей, видимо, никогда не дождаться хоть какого-то уважения, но Люк помешал выразить эту мысль: поставив радом с ними стул, он уселся, с улыбкой гладя на сестру.

— Мне показалось или действительно разговор шел обо мне? — спросил он таинственным тоном.

— Карли говорит, что уважает меня даже больше, чем ты, — сказала Верити с иронией. — Водимо, она не сталкивалась с тем, что тесное знакомство разрушает уважение!

И хотя это было якобы шуткой, сопровождавшейся широкой улыбкой, в воздухе повисло некоторое напряжение, и Карли быстро перевела взгляд с Верити на Люка. Верити от досады даже прикусила губу. Она вовсе не хотела нарушать теплую дружескую атмосферу вечера и почувствовала себя глупой, невоспитанной девчонкой… Ну кто ее тянул за язык?!

— Вы что-то недоговариваете, — мягко сказала Карли. — Если вам так уж хочется поругаться, не буду мешать! Пойду-ка я поболтаю с Раулем.

— Не стоит, Карли, — мягко остановил ее Люк, недовольно прищурив глаза. — Просто у Верити несколько необычное чувство юмора. Она прекрасно знает, что я ее беспредельно уважаю.

Глянув на Люка, она даже поперхнулась, коротко рассмеявшись, отпила из бокала и с извиняющимся видом посмотрела на Карли.

— Простите, это просто шутка. Я вовсе не хотела ставить вас в неловкое положение, — сказала она с неподдельной теплотой. Ей нравилась Карли. Она принадлежала к тому типу людей, которых мы воспринимаем как старых знакомых уже после десяти минут общения.

Во время ужина, сидя радом с Верити за освещенным свечами столом, Карли сказала ласково:

— От Люка я знаю о вашем женихе, о том, что произошло год назад. Я не хотела бы делать вам больно, но позвольте мне выразить свои соболезнования, Верити.

— Спасибо. Ничего страшного. Я уже… в норме…

— Люк ведь был там, когда это случилось?

— Да… он… я… мы оба были… — Верити замолчала, сделала глоток вина и почувствовала, что Люк тоже потерял нить разговора с Раулем.

— И с тех пор вы поддерживаете отношения.

Это, видимо, помогает.

Верити уставилась на Карли широко раскрытыми глазами.

— Поделиться мыслями с тем, кто в курсе твоих бед, — пояснила свою мысль Карли, удивившись реакции Верити.

— Да, конечно…

Заметив ее растерянность, Карли рассердилась на саму себя:

— Извините, видимо, я вмешиваюсь не в свои дела! Вам, наверное, еще трудно говорить об этом: вы, должно быть, очень любили своего жениха. Извините, Верити…

— Расскажите мне лучше о вашей жизни в Нью-Йорке, Карли, — попросила Верити в отчаянной попытке сменить тему разговора и ощущая на себе пронизывающий взгляд Люка, сидевшего напротив нее за столом. — Верно ли, что в Нью-Йорке чувствуешь себя одиноким? Вы не тоскуете по родине? Вы единственные из всех Гарсия, кто там обосновался? Или у вас там есть родственники?

Карли улыбнулась и посмотрела на Рауля.

— Нью-Йорк — это такая этническая каша… Поэтому мы не особенно-то тоскуем по родине, не так ли, саго?

Рауль покачал головой.

— Карли родом отсюда, — сказал он, — а в Нью-Йорке много доминиканцев. Они привезли с собой свою культуру, даже меренге. Как бы то ни было, Карли больше не Гарсия, — добавил он просто, улыбаясь Люку. — Она Сантана.

Верити вежливо улыбнулась, но в голове у нее все смешалось. Сантана? Да нет, видимо, простое совпадение. Как после такого обращения Люка со своей женой между двумя семействами могли сохраниться дружественные отношения? Ее смятение не прошло незамеченным для Люка. И он в конце концов пришел ей на помощь.

— Рауль — двоюродный брат моей бывшей жены Хулиетты, — сказал он решительно.

Верити, как громом пораженная, придвинула к себе нож и вилку и откинулась на спинку стула. Ее тарелка была еще наполовину полна. Жаркое из цыпленка с тропическими фруктами и специями (sancocho de polio, как сказала Карли) было просто восхитительно. От одного вида этого блюда у кого угодно потекли бы слюнки. Но Верити потеряла всякий аппетит.

Карли дотронулась до ее руки с едва заметной смешинкой в глазах.

— Вас удивляет, что Люк поддерживает родственные отношения с семейством Сантана? — тихо спросила она и пояснила: — Ну, прежде всего, я единственная сестра Люка, и Люк любит меня, а поскольку я жена Рауля и тут уж ничего не поделаешь, то мы по-прежнему остаемся хорошими друзьями.

— Боюсь, что я не совсем понимаю… — медленно произнесла Верити, совершенно сбитая с толку, не в силах оторвать взгляд от Люка, сидевшего с непроницаемым лицом.

— Верити мало интересуют наши семейные драмы, Карли, — вмешался он наконец, и предостерегающие нотки прозвучали в его голосе, но старшая сестра не обратила на это никакого внимания.

— Кровь не водица, Верити, — продолжала она, — и все мы сожалеем о нынешнем жалком существовании Хулиетты. Только ее отец, Федерико де Сантана, продолжает идеализировать свою дочь после того, как отвратительно она поступила с Люком!

Глава 6

— Извини, — с трудом произнесла Верити после долгого и напряженного молчания, когда он провожал ее. — Видимо, мои источники информации не заслуживают доверия. Мне кажется, я… сделала неправильные выводы…

— Да что ты? — голос Люка был угрожающе мягок. Она уже поняла: когда он так говорит — жди гнева. Но ей хотелось быть честной до конца. Ведь она уже на собственном опыте знала, насколько тяжело выслушивать несправедливые обвинения в аморальности. Едкие замечания Люка по поводу ее неверности, якобы проявившейся год назад во Флориде, были для нее как нож в сердце. И если уж она приняла за чистую монету какие-то сплетни и составила неправильное впечатление о Люке, то сейчас считала своим долгом исправить положение, насколько это было возможно, хотя и чувствовала себя очень неловко…

— Я ненавижу сплетни, — продолжала она упрямо, — но тогда мне показалось, что это правда.

— Ну-ну… А вот почему? Потому, что я похож на человека, который запросто может выбросить на свалку жену, совершившую небольшой проступок?