Бессмертный солдат - Elliot Taltz

— Я думаю, на пару раз точно хватит.

Глаза Шарлотты теперь уже не просто сверкали, а полыхали в такт огням и жару вокруг них.

— Телепортируй Фила к Меридиане! — скомандовала в привычной офицерской манере Шарлотта, указав рукой на дальний золотой свет. Эрвил, ошалевши, смотрел то на сияние Меридианы, то на Шарлотту, пока растерянно не выдал: — Ты думаешь, это хорошая идея?

Шарлотта азартно улыбнулась. Как хитрый стратег, она заигрывала с самыми рискованными ходами.

— Сначала ты телепортируешь к нему Фила, а потом их двоих куда-нибудь подальше отсюда. Но не в другой мир! Чтобы мы потом смогли найти хотя бы Фила. Ты сможешь это сделать?

Эрвил был растерян. Его просили исполнить что-то невероятное, опасное и дерзкое. Но ему показалось, что это может сработать. Эта женщина была единственной, кому он верил в этой чужой вражеской стране.

Всё было бы хорошо, и план бы тут же воплотили в жизнь, но внезапный грохот заставил Эрвила и Шарлотту насторожиться. Но времени было недостаточно, чтобы среагировать достаточно быстро, и дракон застал их врасплох. Молниеносной реакции у обоих хватило на то, чтобы отскочить от того места по разные стороны, куда врезалась шипастая морда чудища, поднимая в воздух пыль и камни.

Алый ящер не растерялся ни на мгновение. Он, хищно сверкнув жёлтыми глазами, тут же сделал выпад в сторону Шарлотты, едва успевшую выставить перед собой барьер, с которым встретились челюсти дракона: он выглядел как бешеная собака, уткнувшаяся носом в стекло, которое не может ни разгрызть, ни прокусить. Но ума у чудища хватило, чтобы за доли секунды сообразить, что с другой стороны тоже есть жертва, — он бросился на эльфа. Но Эрвил успел увеличить между ними дистанцию, совершив парящий прыжок с помощью магии.

Тварь не вызывала у Эрвила страха или тревогу: он видал и страшнее. Он хотел уже что-то сделать с драконом, как вдруг голова ящера в одно мгновение разлетелась на мелкие ошмётки, опадая густым мерзким дождём из плоти, крови и кусочков костей черепа. Эльф не успел среагировать на стремительную атаку Шарлотты и выставить барьер, из-за чего его, как и ближайшие развалины домов, окропило багряной горячей кровью. Всё его лицо, волосы и одежда были запачканы густым месивом — тем, что осталось от головы дракона.

Револьвер Шарлотты был всё таким же мощным и ужасающим оружием, как и много лет назад. Попытавшись вытереть кровь с лица, особенно с глаз, Эрвил раздражённо проговорил:

— Ты могла и меня подорвать вместе с ним.

— Ничего бы тебе не было. Если бы тебя было так легко убить, то офицеры КМБ бы давно уже это сделали.

Эрвил пожал плечами: он смутно помнил или даже не знал, что собой представляли эти воины из некого КМБ. Очередные непонятные буквы, которые вместо названий используют эти чудаки с красными звёздами.

— Нам не стоит забывать, что это место кишит драконами, и меньше их не становится, — жёстко сказала Шарлотта, переходя к делу: — Давай же! Попробуй!

— Ты за сына не боишься?

— Боюсь. Но выбора нет.

***

— Почему подсолнухи? — говорил незнакомец.

Эрина даже помыслить не могла, что может кого-то назвать отцом. А вопрос немного обескуражил. Почему он её об этом спрашивал? И почему тут снова так спокойно и хорошо? Время остановилось для них. Даже воздух не скользил над землёй. Трава не шелестела. Ни звука. И почему она должна знать ответ, почему здесь подсолнухи? Окутанная своими вопросами в мыслях, Эрина растерялась ещё больше.

— Наверно, они для тебя что-то значат. Что-то очень важное, да? — продолжил «отец». — Мне так жаль, что я не знаю важных для тебя вещей… Но мне бы хотелось узнать, моя дорогая Эрина…

«Моя дорогая Эрина». В груди защемило. Колоколами каждое слово отдавалось в пустоте, развеивая густую тьму и внося золотистый свет, дарящий тепло.

— Мы тут уже давно… — подметила больше для себя Эрина. «Отец» вопросительно на неё взглянул, ожидая, что она скажет что-то ещё. Но, видимо, он понял её без слов.

— Здесь время живёт своей жизнью. Иногда его трудно понять, но за всё время, что я тут провёл, я немного научился. Не переживай.

«Что? О чём он?», — снова вопросы, но озвучивать Эрина их не стала.

— В любом случае, нам надо с тобой объединить наши силы в борьбе против зла. Ты же всё ещё хочешь спасти своих друзей? Всё в твоих руках! Но я помогу…

Спасти всех. Спасти всех как можно скорее. Эрина готова была метнуться вперёд от прилива эмоций и сил, стоило таинственному человеку снова задеть эту тему. Она должна их спасти. Она должна быть полезной. Она должна сделать всё правильно. Она. Должна.

«Вот сделаешь что-то стоящее, что-то полезное для партии, для народа, тогда будешь иметь право голоса в этом доме! Ишь, мнение у неё своё есть!», — грозный и подавляющий голос тётушки Стефани обухом ударил Эрину по голове, выбросив из неё прочь всякие сомнения о правильности или неправильности того, что ей сейчас нужно делать. Можно ли вообще слушать этого странного человека?

Спасти всех, остановить этот ужас — вот её гражданский долг. Любой ценой.

— И что мне нужно делать? — не скрывая настороженности, поинтересовалась Эрина.

Некто улыбнулся, так легко и непринуждённо. Он излучал свет и покой, но в то же время что-то Эрину в нём пугало. Он был как далёкий неуловимый призрак сновидений, от которого болела душа, до которого нельзя дотянуться, но он зовёт куда-то, откуда нет пути назад. Что-то кричало внутри девушки: «Нет! Уходи!».

Тут она решила задать ещё один вопрос, но уже простой:

— Как тебя зовут-то хоть?

— А ты совсем про меня ничего не знаешь? — некто был искренне удивлён.

Его глаза без зрачка, такие бездонные и пустые, будто ожили огоньком изумления, после их снова накатило томной волной спокойствия и отрешенности. Эрина покачала головой. Она совсем ничего не знала про своего родного отца. Ни его имени, ни кем он был. Даже то, как познакомился с её матерью — всё это было большим белым пятном в памяти девушки, которое никто не решался заполнить.

— Меня зовут Адриан Касенеда. Мои родители дали мне имя в честь одного из величайших представителей нашего рода. Они надеялись на то, что я буду творить такие же великие вещи… — голос мужчины зазвучал отстранённо и печально, словно он вспомнил что-то очень тоскливое и болезненное из далёкого прошлого, которое лучше бы было забыть или оставить в глубинах подсознания навсегда.

— А что случилось с твоими родителями?