Как я бил Гудериана - Михаил Катуков

– В городе паника, – докладывал Соболев. – Немецкое население частично бежит на запад, другая часть мобилизуется в фольксштурм. Партийная верхушка драпает в Германию.

Познань была типичной танковой «душегубкой». На ее узких, хорошо подготовленных к обороне улицах немцы выбили бы у нас все машины.

Я приказал А. X. Бабаджаняну и И. Ф. Дремову обойти Познань с севера и юга, замкнув кольцо, перерезать все коммуникации и не дать уйти на запад гитлеровскому гарнизону.

25 января бригады обоих корпусов в третий раз форсировали Варту и окружили Познань. Вокруг города танкисты И. Ф. Дремова захватили несколько аэродромов, на которых стояло огромное количество самолетов.

Когда мне сообщили их число – 700, я усомнился: такого количества самолетов мы еще не захватывали.

– Не преувеличивают ли дремовцы? – высказал я свое сомнение Шалину. Знаете, бывает в горячке. Давайте уменьшим цифру хотя бы до пятисот.

Как я и предполагал, ошеломляющая цифра трофейных самолетов произвела соответствующее впечатление в Москве. Ставка направила для проверки этого необычного сообщения специальную комиссию, и та подтвердила первоначальную цифру: трофейных самолетов действительно оказалось свыше 700.

Кроме самолетов танкисты захватили склад с медицинским оборудованием для хирургических и зубоврачебных кабинетов.

С востока Познань прикрывалась крутым обрывом берега Варты. Неожиданность нападения отступающих частей противника отсюда была исключена. Поэтому с востока я поставил только посты наблюдения.

С запада, севера и юга я оставил небольшое прикрытие: два спецбатальона плавающих автомобилей, механизированную бригаду 8-го гвардейского мехкорпуса и артиллерийскую противотанковую истребительную бригаду. Остальные части армии продолжали стремительно двигаться на запад.

Под Познанью произошел трагический случай, который болью отозвался в сердце каждого бойца 1-й танковой. В результате нелепой случайности погиб один из талантливейших командиров Герой Советского Союза Владимир Михайлович Горелов.

Горелов стал заместителем командира корпуса в 34 года. Высокого роста, с красивым, еще мальчишеским лицом, он был человеком необыкновенной личной храбрости. Когда он возглавлял 1-ю гвардейскую танковую бригаду, она всегда шла впереди корпуса. Горелов выходил целым и невредимым из сложнейших боевых операций. И вот шальная пуля оборвала жизнь этого замечательного человека…

Мой командный пункт находился в имении графа Домбровского, западнее города.

Сам граф, как нам стало известно, во время войны уехал в Америку, а в имении остались лишь слуги и рабочие. И как только мы обосновались в графских строениях, установили в одном из флигелей телеграфные и телефонные аппараты, развернули по соседству радиостанцию, ко мне пришла группа рабочих-поляков. Рассказали, что в имении есть контрольный колодец, внутри которого лежит подземный кабель связи, идущий из Познани в Берлин.

Я поблагодарил рабочих и приказал немедленно разрушить колодец. После этого блокированная Познань могла держать связь с Берлином лишь по радио.

Как только наша армия блокировала Познань, командующий фронтом сообщил мне, что взятие города поручается 8-й гвардейской и 69-й общевойсковым армиям В. И. Чуйкова и В. Я. Колпакчи. Мы же получили новый приказ: выйти на реку Обру, привести войска в порядок, получить горючее и боеприпасы и готовиться к прорыву Мезеритцкого укрепленного района и захвату плацдарма на западном берегу Одера. А пока действовать передовыми отрядами.

Я тут же дал телеграмму командующему фронтом: «Передовые отряды не справляются с задачей, прошу ввести в действие главные силы армии».

Г. К. Жуков ответил, что он утверждает мое решение.

Измерили по карте расстояние до Одера – 150 километров по прямой. Через четверо суток мы должны быть на Одере.

Но беспокоило нас не расстояние, а этот укрепленный Мезеритцкий район, или одерский треугольник, как его еще называли. Еще до войны Германия построила два укрепленных района: один на западе – линию Зигфрида, другой на востоке – одерский треугольник. Оборонительные валы в годы войны пришли в упадок. Но сразу же после Сталинградской битвы немцы приступили к модернизации обеих систем обороны. Мезеритцкий укрепрайон, главный на пути к Берлину, был переоборудован по последнему слову инженерной техники. Целый город из железобетона и стали с подземными железными дорогами, заводами и электростанциями, он мог вместить в своих недрах по крайней мере армию. Бронированные шахты уходили на 30–40 метров в глубину, а на поверхности дорогу преграждали пени надолб, протянувшиеся на многие километры. Десятки низких куполов дотов щетинились орудиями и пулеметами. Системы плотин на соседних озерах были сконструированы таким образом, что в случае необходимости можно было затопить любой участок этого укрепленного района.

Военная история еще не знала примеров, когда мощный укрепленный район прорывала танковая армия. Обычно укрепления такого рода разрушались огнем тяжелой артиллерии и с воздуха авиацией, а уж потом саперы и стрелковые части завершали уничтожение дотов и дзотов.

Нелегкую задачу нам поставил фронт! В других условиях приказ показался бы невыполнимым, но сейчас наступательный порыв войск был настолько высоким, что любая самая сложная задача казалась по плечу танкистам.

Правда, дело осложнялось тем, что при столь стремительных темпах продвижения тылы все время отставали с подброской горючего. Но и тут нашли выход. П. Г. Дынер предложил использовать для колесных машин трофейный спирт, а дизельное топливо тыловые части успели нам подбросить.

Перед прорывом укрепрайона собрали совещание работников штаба армии совместно с командирами корпусов и бригад. Доклад о Мезеритцком укрепрайоне сделал А. М. Соболев.

– На основании данных разведки, – неторопливо пояснил он, – гитлеровское командование не успело посадить в укрепрайон крупные силы. Пока его занимают главным образом фаустники – примерно две тысячи человек. Но есть сведения, что фашисты срочно перебрасывают из Югославии пятый горнострелковый корпус СС. Если мы не успеем прорвать укрепрайон до подхода этого соединения, сопротивление врага будет упорным.

27 января 11-й гвардейский танковый корпус вышел к реке Обра. Корпусу А. X. Бабаджаняна пришлось вести жестокие бои: по реке Обра проходила польско-германская граница, установленная после первой мировой войны. Мы ожидали, что гитлеровское командование изо всех сил будет пытаться задержать на реке Обра наши части, чтобы выиграть время и посадить в Мезеритцкий укрепрайон войска. Я поставил соединениям задачу не допустить этого любой пеной.