Избранные произведения. Т.3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя - Алан Фостер

Марта находилась далеко, а ладонь, сжимавшая его локоть, была такая теплая, нежная, и Ористано так долго уже проторчал безвылазно внутри этой горы. Даже просто кивнуть было тяжело.

— Спасибо за заботу, Дюра. Как хорошо, что хоть кто-то тебя понимает. Кроме этой проклятой машины, конечно.

— Мы все всё понимаем, — сказала женщина. Не дождавшись отклика, она убрала руку. — Если что потребуется, ну скажем, поговорить еще разок, то рассчитывай на меня.

— Спасибо, очень ценю. Только я пока что держусь.

— Понимаю, — сказала Дюрапати, одарив Мартина своей редкостной улыбкой.

Она напомнила ему некоторые из тропических цветов, которые распускаются лишь раз или два в год. И цветок ушел, изящный и хрупкий, завернутый в тонкое сари.

Вернуться в мыслях к делам стоило неимоверных усилий. Значимость того, что они решили сделать с машиной, тяжело давила на Ористано. Беспокойство носило чисто субъективный характер. Но, с другой стороны, за все время управления Коллигатаром не случалось ничего подобного. И всю обратную дорогу до кабинета Мартина грызли сомнения.

«Как отреагирует машина на такую проверку? Ведь она озабочена угрозами извне. Не расценит ли она копание в собственных внутренностях как внешнюю опасность?»

«Чепуха! — твердо сказал он сам себе. — Просто ты слишком много телеужасов насмотрелся. Не может быть, чтобы Коллигатар воспринял свое изучение, как угрозу». Все-таки Ористано понимал, что сказал Дюрапати истинную правду. Слишком много всего происходило в миллиардах и миллиардах логических элементов, из которых состоял Коллигатар. И понимали они далеко не все.

С каждым годом возникало все больше и больше задач, связанных с машиной, и расширение ее элементной базы едва поспевало за запросами. «Так неужели они все-таки не успели? Неужто возможно такое, что под немыслимым грузом всех проблем человечества у машины произошел умственный срыв?»

Дюрапати имела право высказать вслух такое предположение. Он же, как главный управляющий программным обеспечением, такого права не имел.

Этот страх ему придется держать при себе, по крайней мере в ближайшем будущем. Причин для паники нет. Он по-прежнему уверен в своих людях и собственно в Коллигатаре. И если корень проблемы действительно кроется внутри машины, то ее обнаружат и исправят. Можно подумать, Коллигатару плохо будет от постановки диагноза. Да ведь дело в самой машине. Это объяснит загадочную природу угрозы. Но на себя Мартин всего этого взять не может. Если рассматривать электронный мозг как сложную клетку, то он — всего лишь часть структуры эндоплазмы, проводник между ядром, коим является Коллигатар, и бурлящей протоплазмой Человечества.

Чудо, что он еще не надорвался под таким напряжением. А как собственно иначе? Поэтому он и главный управляющий программным обеспечением. Уж кто-кто, а сотрудники это знают. Ористано подозревал, что машина тоже знает. И он не был намерен кого-нибудь разочаровывать. У Коллигатара могут быть проблемы, но своих главный программист никому не выдаст.

Тело все еще жгло от прикосновения Дюрапати. Мартин заставил себя думать о другом. Пищи для размышлений было предостаточно.

Расположившись в подвальном баре, Эрик почувствовал себя гораздо лучше. Бар был достаточно большой, чтобы незнакомец мог в нем затеряться, и достаточно глубокий, чтобы скрыть большинство звуков, доносящихся с улицы. Бармен обслуживал с полным безразличием. В точности как продавец отдела одежды в большом универмаге, торгующем в кредит. Был правда неприятный момент, когда кассовый аппарат как будто задумался, принимать кредитную карточку Эббота или нет, но достаточно скоро выплюнул ее, как ни в чем не бывало. Властям потребуется еще какое-то время, чтобы вычислить и заблокировать новую карточку.

И вот он сидит в совершенно новом костюме, приличествующем где угодно. Во внутренних нагрудных карманах у него пакеты с инструментами, а кошелек раздувается от наличных, которых Эрик умышленно поменял побольше. Так оно и лучше.

Остальные пожитки нужно было бы оставить в Финиксе, поскольку отель в Нуэво-Йорке теперь для него недостижим. Ясное дело, что люди Тархуна не намерены сидеть сложа руки и ждать, пока он появится перед ними собственной персоной.

Над баром вовсю грохотала телекомедия. Люди больше, чем в натуральную величину, спотыкались друг о друга, падали. Все это сопровождалось смехом громче натурального. Сюжета сериала Эббот не знал. Комедии он не жаловал. На досуге любил смотреть спорт, документальные фильмы, изредка концерты. Что думали о происходящем другие выпивающие, понять было трудно. Некоторые просто тупо смотрели на экран. Если показываемые хохмы их и веселили, то внешне они этого никак показывали. Изредка на усталых лицах появлялась неуверенная улыбка, будто очередная шутка или кульбит вызвали отклик в центральной нервной системе лишь спустя пару минут после того, как канули в историю.

Парочки, устроившиеся за столиками или в кабинках выглядели поживее. Затянувшемуся фильму они предпочитали разговор. Слова перемежались брошенными украдкой взглядами и прикосновениями.

Эрик завидовал им. Завидовал их безопасности, тому как они умели смиряться со своим местом в жизни и порядком вещей. Они знали кто они, откуда и где будут следующим утром. Когда-то и он жил с подобным ощущением собственной безопасности и уверенности в завтрашнем дне, но теперь, похоже, мало в чем был уверен.

Коньяк начинал согревать, и Эрик попытался воссоздать события последней недели. Он проделал ряд невероятных поступков, после чего ухитрился проделать и ряд невозможных. И теперь был уверен лишь в одном: что по-прежнему любит Лайзу Тембор.

О том, как прошлой ночью ему удалось смыться, Эббот вообще, к своему удивлению плохо помнил. Только пока все это происходило, тень пролегла между его глазами и разумом. Не сомневался Эрик лишь в одном: при любом разумном объяснении хода событий он должен был погибнуть уже несколько раз.

Но этого не произошло. Более того, паника покинула его. Эббот был уже по ту сторону паники. «Я не сумасшедший, — раз за разом повторял он себе. — Я мыслю и воспринимаю окружающее разумно. Но я и не супермен. Если я не сумасшедший и не супермен, то кто тогда? Во всяком случае, не робот». В этом Эрик был определенно уверен.

В качестве эксперимента он попробовал приподнять столик, на котором стоял его стакан. Столик был привинчен болтами к полу и даже не шелохнулся. Это лишний раз доказало то, что Эббот уже доказал себе при помощи фонтанчика. Выдающиеся способности и невероятная сила проявляются в нем исключительно в моменты крайнего стресса. Какая-то внутренняя причина наделяет его тело в случае угрозы дополнительной мощью.