Пророк - Анатолий Юркин

— Если мы не пророки, а я, например, себя не чувствую пророком, тогда кем нам быть? — Напролик озадаченно нахмурился.

Дергач ухмыльнулся:

— Ты хотел переубедить Барбо и Позвонозу? Вижу, не получилось.

— Лориан может рассердиться, узнав, что мы тайно встречались с управителями. Жаль, Герко ушел искать Асколу, — сетовал Напролик. — Он такой умный. Твак нас бросил. Нейло где-то купается в соленой воде, а мы здесь потеем в заумных разговорах с Барбо. У меня уже голова пухнет. Вечно мне приходится заниматься не своим делом. Уф!

— Фаник, что-то ты здесь напутал. Ведь Иго тоже намеревается основать государство. Значит, он будет первым в задуманном нами деле?

— Никогда! Никогда так не говори! Лориан придумал лорибуку, он, и только он, является Пророком. Неважно, что Игр успел подчинить своей воле какие-то темные племена Милазии! Лорибука и вера в единого Бога помогут нам привлечь к себе все человечество!

Напролик вытер ладонью вспотевший лоб.

— Меня никто не спрашивает, — сказал Дергач. — Вот если бы я придумывал религию, то проповедовал бы идею: «Перуника — Бог для ондроновцев».

— Неплохо ты придумал, — согласился Фантазист. — Быть поклонником Ондрона — это и есть патриотизм перуниканца. Патриотизм делает человека талантливым.

За беседой незаметно пролетела ночь. Они взошли по каменным ступеням свиткохранилища. Женщины толпились вокруг здания.

— Затыкайте уши, если не любите женского визга, — посоветовал Дергач.

— Мы отвечаем за тех женщин, что остались с нами, — сказал Напролик. — А то, что они визгливые, — тут ничего не поделаешь. Такими их Ондрон создал.

— За трех жен я отвечу сам, — пробормотал Фантазист.

«Откуда Фантазист возьмет столько лона, чтобы баловать жен обновками?» — не без зависти спрашивали друг друга конан и мураявр. У любимчика женщин Фан-тазиста была целая теория любви. Он любил говорить: «Женщина — узелок на веревочке мужской судьбы. Есть мужчины, у которых судьба сплошь состоит из одних узелков. Такова моя доля.

— Не поторопились ли мы отдать свитки? — спросил Дергач Лориана.

Лориан улыбнулся:

— А я их все прочитал. Осталось переписать коменами начисто. Позже определим, какой из текстов содержал заклятие. Кто будет мне помогать?

— Да мы все, мы все… — зашумели друзья.

Они прошли в храм, где Фантазист достал из котомки и роздал письменные принадлежности.

— Я буду читать вслух по памяти, а вы записывайте. Он принялся диктовать, а друзья записывали коменами тексты, существовавшие ранее в тайнописных значках. Записывали день и вечер. Остановились, когда занемели пальцы. Фантазист сходил к одной из своих жен. «Управители силой увели речевиков и женщин», — сообщил он друзьям, жадно глотавшим мона-лолу. Напролик вскочил: «Я забыл про Герко! Что с Герко?» Не получив ответа от женщин, расстилавших зеленый тростник под стенами храма, он бегом спустился с горы.

Обходя Язочу, Напролик обнаружил в землянке рыдающего Герко и успокоился. То ли управители не посчитали нужным заглянуть в нору излеченного горбуна, то ли Герко был лишним в дальней дороге.

— Любопытно, — отметил Напролик. — Самокатов, которые Герко принес с Оплота, я не обнаружил. Что бы это значило? Зачем Позвонозе деревянные самокаты?

— Не за ними ли возвращаются старые знакомые? — спросил Дергач, дернув Фантазиста за рукав.

Неторопливой походкой в Язочу возвращались двое речевиков. Это были братья, известные своей силой и грубостью.

— Нас послал Барбо. Ему нужен Герко, — сказал один из братьев, обращаясь к Дергачу, как к самому сильному.

— Прежде всего Герко нужен самому себе, — спокойно заметил Фантазист.

Братья нахмурились.

— Барбо научил нас заклятию борсокеров. Отдайте Герко по-хорошему, — пригрозили братья, гордые поручением управителя. — А не то произнесем заклятие, и тогда…

— Не успеешь! — крикнул Дергач и ударил одного нз братьев в широкий лоб, густо усыпанный бородавками.

Напролик кинулся было в драку, но Фантазист аккуратно перехватил мураявра в поясе.

— Не мешай мастеру. Не лезь под руку, а то Дергач подумает, что дерется с борсокерами, — успокаивающе попросил Фантазист.

Второго брата Дергач ударил ногой в живот. Дергач плохо знал Герко, весьма сдержанно относился к Асколе, зато всегда был не прочь подраться. Глаза его засверкали. Братья наступали с двух сторон, но дотянуться до копана им не удавалось, тогда как Дергач наносил удар за ударом. Лориан понял, что пора вмешаться. Он встал между конаном и братьями.

— Ты выбил ему глаз, — с осуждением произнес пророк.

— Выбью и второй! — воскликнул конан, намереваясь обойти друга и вволю попинать поверженного врага.

Лориан был непреклонен:

— Ты забыл закон Перуники. Кому нужен одноглазый конан?

Дергач остановился. Лориан махнул рукой, и Напролик пинками погнал побежденных противников из Язочи.

Старший брат держался за живот, а младший, лишившийся глаза, еле увертывался от быстро мелькавших в воздухе ступней мураявра.

— Одноглазый еще доставит нам неприятностей, — задумчиво высказался Фантазист.

Лориан продолжал тревожиться. Дергач вступился за Герко и выбил глаз речевику. Теперь следовало ожидать, что конан ослепнет и останется одноглазым до конца жизни.

Фантазист стал часто отлучаться. Выяснилось, что он завербовал дюжину речевиков и намеревался использовать их, потерявших разум и волю, для переноса тяжестей. Согласно его планам, речевики должны будут нести короба с одеждой, посуду, а также корзины со свитками и письменными принадлежностями. Напролик опасался, что Лориан, узнав об этом, рассердится, но пророк успокоил мураявра:

— Они больные, и оставлять их здесь нельзя. Фаник их отпустит, когда им станет лучше.

Утром все увидели на носу Дергача странное приспособление — в изогнутую бронзовую проволоку он вставил слюдяную пластинку, полностью закрьшавшую левый глаз.

— Зачем? — спросил Фантазист, потянувшись рукой к оправе очков.

— Ждал, что к утру ослепну, но продолжаю отлично видеть ваши физиономии. Если я выбил глаз человеку, по справедливости, мне полагается ослепнуть.

— Сам себя наказал, — догадался Напролик.

Дергач с гордостью носил черное стеклышко. Его поступок заставил Лориана еще больше уважать отважного конана. По доброй воле ослепить себя, чтобы сравняться с тем, кого сам покалечил, смог бы не каждый. Если Лориан примерил очки и тотчас забыл про них, то Фан-тазисту захотелось иметь сходную вещь. «Никогда себе не прощу. Первые очки изобрел дикий конан!» Найдя в язочинских землянках бронзовую проволоку, Фантазист тоже сделал себе очки, правда, ему пришлось довольствоваться зеленым стеклом. Вдвоем они разгуливали в очках по Черной горе. Женщины испуганно шарахались от них. «Подожди, скоро весь мир будет нам подражать. Очки станут незаменимой вещью среди лоботрясов Ойкумены», — говорил Фантазист, утирая непроизвольно накатывавшуюся слезу.