Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Винокуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сергей косился на них в зеркало и вел такси по возможности плавно.
Но все же на колдобине машину тряхнуло так, что целующиеся чуть не пробили головами потолок.
— Зубы целы? — обеспокоился Сергей.
Вместо ответа юные вновь соединились в поцелуе.
А из радиотелефона послышался женский голос:
— Кто в районе трех вокзалов? Три вокзала…
— Ноль пятьдесят, — откликнулся Сергей. — Я у Красных ворот.
— Заказ на Басманную. Пиши адрес…
Вечером такси подкатило к детскому саду.
Машка и Ванечка забрались в машину.
— Как день прошел? — поинтересовался Сергей.
— Очень ховошо! — сообщил Ванечка. — Я новость васкажу!
— Погоди. — Отец тронул царапину на щеке дочки. — Что за ранение?
— Кошка глупая! Я подняла ее погладить, а она…
— Как же ты ее подняла?
— За хвост.
— Ага, кошка глупая, а ты большая умница. Еще легко отделалась!
— Пап, ну, пап, — затеребил отца Ванечка, — я новость васкажу!
— Сначала я расскажу. — возразила Машка. — Маленький мальчик веревку нашел, с этой веревкой он в школу пришел, долго смеялись над шуткою дети — лысый директор висел в туалете! Смешная страшилка, да?
— Не так чтоб очень, — вздохнул отец. — Давай лучше. Иван, твою новость.
— Я женюсь! — выпалил Ванечка.
Сергей крякнул — час от часу не легче.
— Женишься? А на ком?
— На Светванке из мвадшей гвуппы.
— Ой, Светланка — кривоногая! — засмеялась Машка.
— Сама ты квивоногая! — оскорбился Ванечка. — А Светванка квасивая! И она мне подавива свадкую мовковку!
— Ну, против морковки не попрешь, — согласился отец. — Женись!
К ужину готовились вместе: Ванечка расставлял тарелки, Машка раскладывала по тарелкам сосиски, Сергей добавлял к ним рисовую кашу.
— Я кашу не буду! — сообщила Машка.
— А ты знаешь, что бывает с девочками, которые не едят кашу?
— Они становятся манекенщицами!
— Возможно. Но ложатся спать голодными. Им ведь и сосисок не дают.
— Ты что, папа! — испугался Ванечка. — Без сосисок можно пвосто умеветь!
— Умереть? — огорчился Сергей. — Это перебор. Ладно, ешь…
Он положил Машке сосиску, и дочь с аппетитом набросилась на нее.
— Тормози, манекенщица, — улыбнулся Сергей. — Сначала шкурку сними.
— Это не шкурка, — уточнила дочь, — это сосискины колготки!
Дети ложились на двухъярусную койку: Машка — вверху, Ванечка — внизу.
— Мы в субботу идем в театр? — допытывалась у отца Машка.
— Раз обещано — идем. На «Доктора Айболита».
— Ува, ува, доктов Айбовит! — Ванечка вскочил на постели.
— Но типы, которые не будут спать, никуда не пойдут, — пригрозил отец.
— Мы будем спать, честно-честно! — пообещала Машка.
Дети старательно зажмурили глаза. Сергей улыбнулся.
— Молодцы, симулянты! Ладно, а я в ночь покатаю. Если будет работа, к садику не вернусь. Мария, сообразишь яичницу, покормишь Ванечку. А ты, Иван, оденься сам — не маленький. Вопросы есть?
— Нет вопвосов! — не открывая глаз, ответил за двоих Ванечка.
Сергей снова улыбнулся и ушел в кухню.
Побросал в стиральную машину детские сорочки и штаны.
А уже высохшие вещички снял с веревки и начал гладить на доске.
Зазвонил телефон — требовательным междугородним звонком.
— Алло! Что?.. A-а, да — Союз отцов… Город Иваново? Очень приятно, текстильный комбинат… Спасибо за поддержку… Нет, тормозите, выезжать не надо! Тем более — всем коллективом! Женщины, дорогие, это же сугубо индивидуально… Да, напишите конкретно: кого кто интересует, мы передадим по адресам — и все дела! Что — у меня лично? A-а, у меня — двое… Нет-нет, спасибо, у меня лично — никаких проблем!
Семен Ильич с Илюшей сидели перед компьютером, на мониторе которого сменялись фотографии: красивая женщина на фоне роскошной машины, шикарного дома, голубого бассейна… И все это сопровождал голос:
— Как видите, дорогие Илюша и Сема, у нас все хорошо. А как у вас? Здесь телевидение показывает просто жуть! Илюша, я так за тебя беспокоюсь… Сема, умоляю, пусть мальчик приедет, пусть он только посмот…
Илюша на полуслове вырубил компьютер.
— Какая умная вещь — Интернет, — помолчав, заметил Семен Ильич.
— Я никуда не поеду! — резко заявил Илюша.
— Мама пока спрашивает не тебя, а меня, — мягко ответил отец. — Но если тебе интересно мое мнение, то почему бы не поехать, не посмотреть…
— Нет! Она нас с тобой предала!
— Илюша, я же объяснял… Ее разделом нейрохирургии у нас не занимались, а мама — уникальный специалист…
— Глеб Степанович тоже специалист?
— Нет. Но ему надо было уехать, — Семен Ильич усмехнулся. — Это же известно: еврей — не роскошь, а средство передвижения.
— Что ты хохмишь! Неужели ты ее простил?
— Мне ее немножко жалко…
— Жалко? У нее есть все!
— А у меня есть ты.
Голос Семена Ильича дрогнул. Илюша смешался, хотел что-то сказать.
Но зазвонил телефон. Отец взял трубку
— Слушаю… Людмила? Что-то в отделении? А тогда что? Нет! Не надо никакой рыбы по-одесски! У нас прекрасные московские пельмени… О, боже!
Бросив трубку, он убежал в кухню. Вскипевшие пельмени заливали плиту.
Майор Виктор, в тренировочных штанах с майкой, и крупная, ярко разодетая и разукрашенная блондинка вывели из подъезда Костика.
— Как можно так опуститься с внешним видом! — возмущалась блондинка.
— Ты чего, — удивился майор, — Константин у меня при полном параде.
— Я не о ребенке. Зубов, я о тебе.
— Так я ж по-домашнему…
— Ну и что? Слыхал: в человеке все должно быть прекрасно — и лицо, и штаны… Если ты, Зубов, нуждаешься, мы с Петром Петровичем…
— Видал я твоего Петровича в гробу!
— А Петр Петрович умер? — заинтересовался Костик.
— Типун тебе на язык! — воскликнула блондинка. — Это у твоего отца шутки… ментовские. А Петр Петрович — вот он, вот…
Из машины у обочины жизнерадостно махал рукой золотозубый мужик.
— Салют, пацан! «Макдоналдс» тебя ждет — не дождется!
— Не хочу «Макдоналдс», — возразил Костик. — Хочу зоопарк.
— Нет проблем — зоопарк, — бодро согласился золотозубый.
— Пока, пап! — Костик по-взрослому пожал руку отца и побежал к машине.
А блондинка сообщила Виктору:
— Вообще-то недолго тебе мучиться, пока я заберу ребенка.
— Как… заберешь?!
— Спокойно, Зубов, еще не завтра. Поставлю бизнес, обеспечу фундамент…
— Ё-мое! Константина тебе не видать, как своих…
Майор не договорил — от машины к ним бежал Костик.
— Пап, я забыл… Если в зоопарке маму и Петра Петровича вдруг съест лев, мне к тебе на каком автобусе ехать?
В тюремной комнате свиданий крутой Толик докладывал женщине в ситцевом платье и косынке на глаза:
— Ест нормально, в саду — нормально, спит тоже нормально.
— Все у тебя нормально, — вздохнула женщина. — А как у него животик?
— Животик? — Толик подумал и сообщил: — Животик нормально.
Женщина снова вздохнула и слезно взмолилась:
— Ну, будь человеком! Ну, хоть один разочек…
— Нет базара! Тимоха не должен видеть тебя