Исчезновение. Дочь времени. Поющие пески - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, когда в Клюне, соскребая со своих подошв грязь, они стали тереть их о железную скобку у выложенной плитняком дорожки, он обнаружил, что ему отчаянно не терпится поскорее заглянуть в газету. Необъяснимое желание. А поскольку он не выносил необъяснимого в ком бы то ни было и тем более не прощал эту черту самому себе, он старательно еще и еще раз вытирал свои сапоги.
– Слушай, ты уж слишком, – объявил Пэт, слегка пошаркав подошвами о скобки.
– Только деревенщина лезет в дом, не счистив грязь с обуви.
– Деревенщина? – переспросил Пэт, который, как полагал Грант, считал, что чистота – «девчоночество».
– Да. Значит, он неряха и не взрослый человек.
– У-у, – пробурчал Пэт и потихоньку снова пошаркал подошвами. – Что это за дом, куда нельзя притащить несколько кусков грязи, – произнес он под конец и, отстояв таким образом свою независимость, влетел в гостиную, как армия завоевателей.
В гостиной Томми мазал медом горячий скон[63], Лора разливала чай, Бриджит выкладывала на полу очередную комбинацию из нового набора предметов, а терьер носился вокруг стола. Если не считать того, что к свету огня в камине добавился солнечный свет, картина была та же, что накануне вечером. С одной только разницей. Где-то в комнате лежала утренняя газета, и это было очень важно. Лора, заметив взгляд, которым Грант обежал гостиную, спросила, что он ищет.
– Утреннюю газету.
– О, она у Бэллы. – (Бэллой звали кухарку.) – Я заберу ее у нее после, если ты хочешь ее прочесть.
Грант на секунду почувствовал раздражение против Лоры. Слишком уж она всем довольна. Слишком она счастлива здесь, в своей крепости, со своим накрытым к чаю столом, небольшой складкой жирка под поясом, здоровыми детьми, славным Томми – в своем надежно защищенном мире. Ей было бы полезно время от времени повоевать с какими-нибудь демонами, быть выброшенной в пустое пространство, повиснуть над бездонной пропастью. Однако абсурдность собственных мыслей спасла Гранта; он знал, что все это не так. В счастье Лоры не было самодовольства, а Клюн вовсе не был изолированным от действительности убежищем. Две молодые черно-белые овчарки, которые приветствовали его у ворот, неистово извиваясь всем телом и отчаянно размахивая хвостами, в давние времена звались Мосс, или Глен, или Трим, или еще как-нибудь вроде того. Теперь же, как отметил Грант, они откликались на имена Тонг и Занг. Воды Чиндвина давным-давно стали водами Терли. Не было больше башен из слоновой кости.
– Есть еще, конечно, «Таймс», но она всегда вчерашняя, и ты ее наверняка уже читал, – сказала Лора.
– Кто этот Крошка Арчи? – спросил Грант, садясь к столу.
– Ага, значит, вы встретили Арчи Брауна? – произнес Томми, прихлопнув верхней половиной нижнюю сложенного вдвое горячего скона и слизывая потекший из-под нее мед.
– Так его зовут?
– Так его звали. С тех пор как он произвел сам себя в борцы за Гэлию, он называет себя Гиллсасбуиг Мак-а-Бруитхаинн. Его ужасно не любят в отелях.
– Почему?
– А тебе понравилось бы записывать в книгу того, кого зовут Гиллсасбуиг Мак-а-Бруитхаинн?
– Мне вообще не хотелось бы видеть его в своем доме. Что он тут делает?
– Он пишет эпическую поэму на гэльском, так он говорит. Еще два года назад он ни слова не знал по-гэльски, так что я не думаю, чтобы у него что-нибудь получилось со стихами. Раньше он принадлежал к школе «режь – раскалывай – звени» (cleesh – clavers – clatter). Знаешь, эти парни из Нижней Шотландии. Несколько лет он был одним из них. Но он и там не многого добился. Слишком сильная была конкуренция. Поэтому он решил, что нижние шотландцы – это просто англичане самого низкого уровня, достойные всяческого порицания, и что они вовсе не стремятся вернуться к «древнему наречию», к истинному языку. Вот он и пристроился к одному банковскому клерку в Глазго, парню родом из Уиста, и поднатаскался у него слегка гэльскому. Время от времени он приходит к заднему крыльцу и беседует с Бэллой, но она говорит, что не понимает ни слова. Она думает, что у него не в порядке с головой.
– У Арчи Брауна с головой все в порядке, – едко заметила Лора. – Если б у него не хватило смекалки придумать себе эту роль, ему пришлось бы работать школьным учителем в какой-нибудь забытой богом глуши и даже школьный инспектор не знал бы, как его зовут.
– Он дико выглядит на пустоши.
– И еще хуже на эстраде. Похож на одну из этих ужасных сувенирных кукол, которых покупают и увозят с собой туристы; настолько же шотландский.
– Он не шотландец?
– Нет. В нем нет ни капли шотландской крови. Его отец родом из Ливерпуля, а фамилия матери – О’Ханраан.
– Странно, только самые фанатичные патриоты обязательно чужеземцы, – проговорил Грант. – Я не думаю, что он многого достиг у этих ксенофобов-гэльцев.
– Ему гораздо больше вредит еще одно, – сказала Лора.
– Что именно?
– Его глазговский акцент.
– Да, акцент достаточно отталкивающий.
– Я не это имела в виду. Просто каждый раз, когда он открывает рот, его слушателям как бы напоминают о возможности, что ими станут управлять из Глазго, а такая судьба хуже смерти.
– Когда он болтал о красоте островов, он упомянул какие-то пески, которые «поют». Вы что-нибудь знаете об этом?
– Кажется, слышал, – ответил Томми совершенно незаинтересованно. – На Барра, или Беннерее, или еще где-то.
– Он сказал – на Кладда.
– Возможно, и на Кладда. Как ты считаешь, лодка на Лохан-Ду продержится еще сезон-два?
– Можно, я теперь пойду возьму у Бэллы «Клэрион»? – спросил Пэт, успевший проглотить четыре скона и большой ломоть пирога с такой же деликатной скоростью, с какой овчарка глотает украденный лакомый кусок.
– Если она его уже прочла, – ответила мать.
– Ух, она прочла его давным-давно, – заявил Пэт. – Она читает только про звезды.
– Звезды? – поинтересовался Грант, когда дверь за Пэтом закрылась. – Кинозвезды?
– Нет, – сказала Лора, – о Большой Медведице и Ко.
– О-о! Как Сириус, Вега и Капелла определяют дни?
– Да. Бэлла говорит, что на Льюисе следует ждать второго пришествия. Очень удобно, когда газета каждый день сообщает, чего ожидать в будущем.
– А что интересует Пэта в «Клэрион»?
– Приключения в картинках, конечно. Парочка, которую зовут Толли и Сниб. Не помню, то ли они утята, то ли кролики.
Так что Гранту пришлось ждать, пока Пэт покончит с Толли и Снибом; к этому времени и Лора, и Томми ушли, одна –
