Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Их начитанность позволяла им очень убежденно говорить на тему — как и почему плохо у нас и как и почему хорошо у них. Но как только возникал вопрос, можно ли «нас» превратить в «них», начинался некий ритуальный танец: разумеется, можно, но…

И это «но» оказывалось таким весомым, многокоридорным, разнопространственным и многодейственным, что требовало новых разговоров, которые отодвигали сами реформы в иной временной, а значит, разговорный предел. Весь горбачевский период справедливо назвать разговорным прорывом, когда говорить о несовершенстве системы стало не то чтобы можно, но стало просто-таки правилом хорошего тона.

КАРАУЛ УСТАЛ

У Ельцина нет постоянной команды. У Ельцина не было и нет постоянного окружения. Часто задается вопрос: чем это вызвано? Капризностью Ельцина? Его неумением ладить с окружением? А может, таков стиль президента?

Сейчас, будучи отстраненным во времени, могу сказать, что Ельцин всегда был крайне уязвим и крайне непрофессионален в кадровой политике. И слишком часто пользовался житейской целесообразностью, что хорошо при найме столяра, но плохо при управлении государством. Стиль — состояние складывающееся. Каприз, плюс неумение, плюс ситуация, плюс давление. И как итог, изменившийся или вновь обретенный стиль. Стиль — всегда следствие. Поэтому надо говорить не о стиле. И даже не о специфичности Ельцина. И то, и другое — продукт обстоятельств. Создать демократическую среду — одна цель. Следовательно, окружение должно соответствовать этой заглавной цели. Движение «Демократическая Россия», Геннадий Бурбулис, Лев Пономарев, Марина Салье, Галина Старовойтова, Гавриил Попов, Николай Травкин и, прежде всего, Межрегиональная депутатская группа. Окружение осуществляло решение чисто политической задачи — заявить нового лидера России как лидера демократического, не уступающего в своих демократических притязаниях Михаилу Горбачеву, с именем которого Запад связывал свои надежды на демонтаж коммунистической системы. Их интересы пересеклись в диспропорциональной зоне. Горбачев уже прошел свой пик и жил остаточностью своего быстро убывающего авторитета. И слова «Горбачеву альтернативы нет» произносились все реже и реже. Ельцин наоборот, буквально поднимался из политических руин. Распятый Горбачевым на кресте Московской городской партийной организации, вдруг стал набирать высоту. Жизненный алогизм: именно либерализм Горбачева сохранил Ельцина, дал ему еще один политический шанс. По признанию самого Ельцина, Москва — и он был уверен в этом — стала его безотрадным политическим финалом. Он оказался на грани нервного срыва и был близок к самоубийству. То окружение образца 90–91-го годов было окружением политической риторики. Надо было выиграть у Горбачева на его территории. Не кто иной, как Горбачев, предложил эту риторическую модель противостояния. И неудивительно, что ближайшие помощники и соратники Ельцина строили свою тактику на перетягивании интеллектуалов в стан Ельцина. Такова была тактическая концепция Геннадия Бурбулиса, в ту пору человека № 1 в окружении президента. Бурбулис был руководителем предвыборного штаба Ельцина и, следуя историческим аналогиям, в случае победы Ельцина мог рассчитывать на самый высокий пост в управленческой иерархии.

Для Ельцина весьма показательно, когда он, приблизив к себе человека, оставляет его в зоне собственного саморегулирования. Так было с Бурбулисом, с Руцким, Шумейко, Немцовым, Чубайсом, Шахраем, Скоковым, Сосковцом, Филатовым, Илюшиным. Он предлагал своим приближенным либо сгореть на огне собственного тщеславия, либо продлить свое привластное долголетие, оставаясь в достаточной политической тени. Если первые общеизвестны, то к числу вторых можно отнести Илюшина, Сатарова, Батурина, Суханова, Бородина. Все они долгожители кремлевских коридоров. Ельцин перед своим окружением ставил, по сути, головоломную задачу. Давал максимум прав открытого политика, но при этом достаточно болезненно реагировал, когда его сверхприближенные начинали этими правами пользоваться. Геннадий Бурбулис, Михаил Полторанин, Сергей Филатов, Руслан Хасбулатов, Галина Старовойтова, Сергей Станкевич, Сергей Шахрай, Борис Немцов, Владимир Шумейко и весь спектр демократических сил, возглавляемых Гавриилом Поповым, Николаем Травкиным, и есть главные соавторы и сотворители противоречивого образа первого президента России. Наверное, есть тут и моя лепта, Олега Попцова.

Все эти люди и многие их сподвижники по демократической волне ныне вне президентской команды, вне президента, вне его окружения. И ныне в своем абсолютном большинстве его оппоненты, нежели сторонники. Тут нет больших открытий. Во все времена революции пожирали своих детей. Но вернемся к исходной мысли: по каким законам и нормам формируется окружение президента Ельцина?

В первой своей книге «Хроника времен царя Бориса» я достаточно писал о Геннадии Бурбулисе. Сейчас, чуть отодвинув от себя эти события, я имею возможность взглянуть со стороны, как и могу понять, что многое в этом случае видится более рельефно и объемно. Характерная черта российских демократов образца 90–91-го годов — помешанность на сверхидее низвержения идола (покончить раз и навсегда с всевластьем КПСС). При этом нельзя забывать, что многие, если не большинство легионеров радикально-демократического поветрия, — выходцы из КПСС, прошедшие выщелачивающую все и вся школу демократического централизма, но сохранившие вопреки ей надежду похоронить коммунизм советского образца. При этом сами того не подозревали, что в карьерном мышлении продолжают жить мироощущениями коммуно-социалистической данности, в уничтожении которой, казалось бы, преуспели. Никакой иной методологии поведения во власти власть демократическая не обрела. Ко всему прочему дал себя знать властный непрофессионализм демократов, отчасти схожий с обстоятельствами 1917 года, когда властью стали те, кто никогда не был властью и навыков власти не имел.

История ельцинского окружения не лишена чисто возрастной окраски. Она всегда была сочетанием привычного с необходимым. На разных этапах верх брала то одна, то другая тенденция. Однако преобладание той или иной группы обусловливалось не изменившимися обстоятельствами, а, скорее, переменами, происходящими в самом Ельцине.

Июль 1997 года.

Месяц президентского отдыха. Первую половину своего отпуска Ельцин провел в Карелии, вторую на Волге. Это был необычный отдых президента. Никогда еще время президентского отпуска не было столь перенасыщено деловыми контактами. Никогда еще авиалинии Москва-Петрозаводск-Москва, а чуть позже Москва-Самара-Москва не были так перенасыщены спецрейсами. Управление страной обрело явно челночный характер. За время президентского отпуска в его резиденции сначала в Карелии, а затем на Волге трижды побывал первый вице-премьер Немцов, дважды Анатолий Чубайс, дважды Виктор Черномырдин, дважды глава Центробанка Сергей Дубинин, дважды министр обороны Игорь Сергеев, руководители ведомств, министры, региональное руководство.