Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уход двух постояльцев не произвел никакого впечатления на остальных и Мастон Лург вернул свое внимание к своей юной собеседнице.
— Так что, ты хорошо себя чувствуешь?
Девочка пила чай из маленькой изящной кружки и отвечать явно не собиралась.
Это было очень невежливо и это было хорошо. Она видела что у судьи приподнятое настроение и желала досадить ему любым возможным способом. Хотя все больше и больше она с неохотой осознавала, что сейчас держаться поближе к Мастону Лургу единственный разумный способ поведения или даже способ выживания, это ничуть не ослабляло ее обиды и неприязни к нему, а теперь еще и к его садисту-слуге. Элен подумала о том не пожаловаться ли судье на то что Галкут причинял ей боль и угрожал ей. Но девочке тут же пришло в голову, что может быть Лург сам приказал ему сделать это.
— Думаю, хорошо, — ответил судья на свой собственный вопрос. Не обескураженный ее явным нежелание поддерживать беседу, он продолжил: — Я рассказал тебе о Шоти, может хочешь сейчас послушать про какую-нибудь другую расу? Скажем, Лоя. Я знаю ты знакома с одним из них, но много ли ты знаешь о них? Ты слышала о Черных Лоя? Они страшные существа. Они ненавидят Королеву Лазурных гор и без всякого зазрения травят людей и …
Неужели он и правда надеется подружится, почти с презрением подумала Элен и, перебивая судью, сказала:
— Вы просто убоги в своей жалкой попытке наладить со мной контакт. Можно только порадоваться за детей, которых у вас никогда не было и не будет.
Улыбка Мастона Лурга наконец-то застыла. Чуть помедлив, он ответил достаточно спокойно:
— Ты умеешь быть жестокой.
— У вас учусь, — тут же откликнулась Элен. — Да и жестокость по отношению к вам это хороший поступок.
— Почему это?
Девочка пожала плечами и бесхитростно ответила:
— Потому что вы негодяй.
Судья чуть растерялся и словно осел. Будь это сказано любым другим человеком, взрослым человеком, это не имело бы для него, Мастона Лурга, ни малейшего значения. Но в устах Элен это звучало очень неприятно и пробирало до сердца, ибо совершенно ясно что девочка произносила эти слова ни с целью задеть его или оскорбить, а просто потому что действительно так считала, для неё это было самоочевидным фактом. Это была та самая истина, что глаголют уста младенца. Но судья быстро взял себя в руки и даже усмехнулся про себя: сам виноват, полез к этой противной девчонке со своей фальшивой заботой и закономерно получил щелчок по носу.
В следующий момент страшный могучий рев потряс здание постоялого двора.
На какое-то мгновение девочку охватила радостная надежда, что это Кит с одним из своих ошеломляющих рыков, подобных тому что он продемонстрировал в Туиле. Но нет, в этом жутком реве было что-то воистину животное и первобытное, это был не ее любимый робот.
Страшный звук исходил со стороны гостиничных номеров, откуда-то из-за двери слева от барной стойки. Громми Хаг, нахмурившись, поставил на стол стакан, забросил на левое плечо полотенце и сделал шаг по направлению к двери. Старик с черным кольцом на мизинце, не выпуская из рук свою порцию спиртного, повернул голову влево. Румяная Роза, вытиравшая до этого момента со стола, прижала тряпку к своей роскошной груди и медленно опустилась на лавку. Молодой человек по имени Ринн снял ноги со стула, отложил колоду и повернулся лицом к источнику звука. Барон Феир Арвинг вскочил со своего кресла и с любопытством уставился в сторону рева. Мастон Лург, серьезный и встревоженный, поднялся со своего места, глядя на дверь, ведущую к номерам. Элен Акари отставила кружку с чаем и мельком посмотрела в сторону выхода из гостиницы, путь к нему в принципе был свободен. При этом она заметила, что Галкут отправил себе в рот еще одну порцию мяса и тушенных овощей. Казалось садист-кучер ничуть не взволнован, также как и шоти безмятежно висевший возле камина.
К реву присоединился треск раздираемого дерева. Каков должен быть объем легких у существа способного издавать такой протяжный рык, мелькнуло в голове девочки. Теперь послышались жуткие удары, которые казалось сотрясали всю гостиницу. Из двери кухни выбежала испуганная Сесилия. Рев перерастал в низкий вой и явно приближался. Элен услышала тихие слова молитвы, это была Роза. Галкут отодвинул от себя тарелку. Ринн встал на ноги. Барон подошел ближе.
Старик в жилете слез с высокого стула и поставил пустой стакан на стойку.
— Это Туру, — сказал он.
Громми Хаг, который был в двух метрах от двери, ведущей к гостиничным номерам, на миг замер. Оглянулся на старика, в этот момент по коридору раздались тяжелые шаги, рев стремительно нарастал, бутылки на полках задрожали. Громми Хаг повернулся к двери и в следующий миг что-то невероятно тяжелое на огромной скорости врезалось в толстое дверное полотно. Казалось что в коридоре выстрелило крупнокалиберное орудие, дверь и окружающие ее косяки просто взорвались. С оглушительным ревом и треском в залу влетела огромная серая туша. Тяжелая разбитая дверь, отброшенная с громадной силой, врезалась в хозяина постоялого двора, буквально смела его с ног, отбросив на полки с посудой и напитками. Дикий визг Розы впился в уши присутствующих, несмотря на то что все уже были немного оглохшие от пронзительного вибрирующего воя. В зале началась суета.
Хоракс, сорокатрехлетний туру с западных отрогов Багровых гор, сумевший к этому моменту сколотить состояние, оцениваемое в 3245 тон, что было весьма неплохим достижением для его возраста с точки зрения его соплеменников, пребывал в дикой животной ярости. Гнев и злоба, вперемешку с пульсирующей в голове болью, раздирали его на части. Оказавшись в зале, он замер, сжал громадные кулаки и напрягая широкий живот издал такой ужасающий рев, что в окнах полопались стекла.
Громми Хаг врезался в полки своего бара и вместе с бутылками и стаканами приземлился на пол и больше не шевелился.
Старик в жилете резко бросился вправо, направляясь к двери кухни. Дикий рев буквально ударил его в спину, подгоняя в нужную сторону. На своем пути он встретил остолбеневшую и бледную Сесилию и обхватив ее, потащил девушку к кухне.
Мастон Лург быстро обернулся, думая о девочке, как о чем-то что ему дорого и входной двери, как возможном пути спасения. Или все-таки сначала о двери, а потом уже о
