«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Юрий Корчевский

– Зачисляю вас в свою бригаду. Завтра оформим приказом и поставим на довольствие. Командиром отделения назначаю сержанта Кривохатько.

– Слушаюсь, товарищ комбриг! – вытянулся молодцевато наш усатый сержант.

Комбриг повернулся и ушел.

– Вольно, разрешаю продолжить отдых. Утром сообщу новые указания.

Сунулись мы было в обжитую нами избу, да не тут-то было. Она уже было занята – здесь расположился штаб бри-

гады. Так и улеглись в рощице, поскольку все остальные немногие избы тоже оказались заняты.

Утром мы умылись из колодезного ведра и съели по банке тушенки. Хорошо, вчера не бросили в избе впопыхах.

Сержант обгрызенным карандашиком переписал наши данные – фамилию, имя, отчество, год рождения и так далее, и ушел в штаб. Вернувшись, довольно доложил:

– Все, мы зачислены в бригаду и поставлены на довольствие.

– Товарищ сержант, – обратился к нему белобрысый парень из нашей группы, – мы сейчас что – на немцев пойдем?

– Будет приказ – пойдем. А сейчас приведите себя в порядок.

Указание «ценное», если учесть, что у нас нет ни подворотничков, ни белого материала для них; ниток и иголок нет тоже.

Мы встали, отряхнули пыль. Я проверил винтовку – ствол вычищен, затвор смазан, патроны в магазине есть. Конечно, хорошо бы ее пристрелять, но не время.

– По машинам! – послышался приказ.

Сержант подхватился и убежал к штабу. Через несколько минут он вернулся:

– Наше место в конце колонны, на предпоследней машине. Бегом – марш!

Сам побежал впереди, мы – за ним.

Водители уже завели моторы, и колонна с минуты на минуту должна была отправиться.

Мы нашли наш грузовик «ЗИС-5», залезли в кузов, и колонна тронулась.

За время движения мы несколько раз останавливались, потом снова ехали… Когда мы в очередной раз остановились, прозвучала команда: «Покинуть машины! Строиться!»

Мы выстроились рядом с грузовиком. Сержант убежал за указаниями. Вернувшись, приказал:

– Пехота – на танки. Пойдем поддерживать наших.

Разбившись по пять человек, мы взобрались на танки.

Мне повезло – я устроился за башней Т-34, а не БТ или Т-26.

Танки взревели, дернулись и стали сползать с дороги, разворачиваясь в боевой порядок. Сколько я ни глядел, заметить линию окопов или траншеи не мог. Лишь впереди слышалась стрельба.

Поле было неровным, танки трясло, раскачивало, и удержаться на броне было непросто.

По броне танка, высекая искры, ударила пулеметная очередь. Бойцы спрыгнули с танка и побежали, укрываясь за ним. Я же остался за башней. Зачем бежать, когда можно ехать, к тому же отсюда и видно лучше.

Далеко впереди и несколько правее нашего курса, у кустов, я увидел вспышку огня, раздался звук пушечного выстрела. Да это же пушка замаскированная!

Прикладом винтовки я постучал по башне. Приоткрылся люк, выглянул чумазый танкист.

– Чего тебе, пехота?

– Пушка за кустом.

Я показал рукой.

– Ага, молодец – щас мы ее…

Танкист нырнул в люк. Танк сделал короткую остановку, повернул башню по направлению к кустам и выстрелил. Раздался взрыв, от кустов полетели комья земли, и нашим глазам открылась перевернутая пушка.

Немцы поливали редкие наступающие цепи красноармейцев из пулеметов. Периодически пули стучали и по броне танка.

Неожиданно раздался сильный удар по танку, причем довольно резкий – такой силы, что меня сбросило с кормы на землю. Отплевавшись от попавшей в рот земли и протерев глаза от пыли, я увидел, как танкисты покидают подбитый танк через нижний люк. Сначала выбрался один, изнутри показались ноги другого. Выбравшийся на землю танкист стал подтягивать товарища за ноги из люка. По тому, что второй танкист не шевелился и не делал попыток самостоятельно выбраться, я понял, что из танка вытаскивают раненого или убитого. Танк с виду был цел – нигде ни огня, ни дыма.

Из всего экипажа двое были невредимы, а двое других лежали неподвижно, в крови; комбинезоны их были разорваны.

– Эй, пехота, помоги ребят от танка оттащить.

Мы втроем перенесли тела метров на пятьдесят от танка, пользуясь его неподвижной махиной как укрытием.

Танкисты горестно смотрели на застывшую машину.

– Сейчас рванет, – процедил один из них.

– Чего ему рваться, если даже дыма нет, – мрачно возразил я ему.

Я подполз к танку. На башне слева зияла дыра в кулак. Так вот куда немец угодил!

Я оглянулся. Сзади короткими перебежками продвигались вперед наши отставшие пехотные цепи.

– А… а… а!.. – слышался крик.

Мимо танка, с пистолетом в руке, тяжело дыша, пробежал командир.

– Встать, за мной! Всем вперед, в атаку – за Родину, за Сталина!

Танкисты махали мне руками и кричали в два голоса, перебивая друг друга:

– Пехота, отойди от танка, сейчас рванет!

– С чего бы ему рвануть? Даже дыма нет! Сейчас посмотрю, что с ним! – крикнул я в ответ.

Я зашел с кормы, прополз до нижнего люка, забрался в танк и начал осматриваться. Серьезных повреждений у танка я на первый взгляд не заметил. Заглянул в башню: броня с внутренней стороны башни была повреждена, раскрошилась, лежали осколки брони, сиденье командира все в крови. От удара крепкая броня крошится, поражая осколками танкистов и материальную часть. Позже, после войны, бронезащиту танков будут делать из нескольких слоев – прочного наружного и вязкого внутреннего. А пока шансов выжить в подобной ситуации у находящихся в башне наводчика и заряжающего мало.

Ветошью, что применялась для протирки снарядов, я вытер сиденье командира и уселся поудобнее. Приник к окуляру прицела: где-то должна быть та пушка, что стреляла по танку. Я внимательно, метр за метром, изучал местность. Черт, хорошо замаскировались! Если бы не их выстрел, издалека и не увидеть бы. Но вырвавшийся из ствола пушки огонь и поднявшаяся при этом пыль демаскировали ее.

Я медленно стал крутить маховик ручного поворота башни. Затем приник к прицелу, штурвальчиком покрутил вниз-вверх. Вот она, пушечка! Изредка мелькают над орудийным щитом стальные каски артиллеристов.

Я открыл замок пушки, из боеукладки вытащил фугасный снаряд, загнал в ствол и клацнул затвором. Подправил прицел и нажал педаль спуска. Танк дернулся.

Я посмотрел в прицел. Есть! Есть попадание: я четко видел, как после моего выстрела у пушки отлетели колеса и взлетели вверх обломки снарядных ящиков.

Снизу раздался шорох. Я схватился за трофейный пистолет в кармане.

– Эй, пехота, ты что же свою винтовку забыл?

В люк забросили оставленную мною у танка винтовку, потом в него с опаской заглянули оба танкиста. Они с удив-

лением смотрели на меня – живого и здорового, сидевшего в башне на месте командира. Быстро поняв, что я цел и невредим, а танк взрываться не собирается, они осмелели и забрались в машину, заняв места водителя и пулеметчика.

Механик-водитель толкнул меня в бок:

– Ты стрелял?

– Я.

– Видели мы попадание в того гада, что нас подбил. Так ты что – танкист?

– Есть такое дело.

– А чего тогда в пехоте воюешь?

– Получилось так, меня никто не спрашивал. Мотор не поврежден?

– Сейчас попробуем.

Механик-водитель завел двигатель. Он заработал ровно, выпустив клуб вонючего солярочного дыма.

Я обратился к пулеметчику, сидевшему за пулеметом рядом с водителем:

– Иди сюда, заряжать будешь – не управиться мне одному.

Танкист перебрался в башню.

– Заряжай фугасным.

Сам толкнул ногой механика:

– Вперед.

Плохо, что у меня шлемофона нет, чтобы перекричать двигатель, надо иметь луженую глотку. Потому на всех танках командиры подавали сигналы механику-водителю ногами. Ткнул в левое плечо – он поворачивал налево, в правое плечо – направо. По обоим плечам – стой! Вот и этот механик меня понял.

Танк рванул вперед, обгоняя пехотные цепи.

Я посмотрел через щели в башне. Кроме нас вперед шли еще три танка, остальные дымно чадили на поле. В основном это были легкие Б Т.

Танк раскачивался на неровностях, и без шлема я уже набил шишки на голове. В прицел я увидел, как немцы руками выкатывают из-за кустов противотанковую пушку.

Обеими ногами я надавил на плечи водителя. Клюнув носом, танк встал. Я лихорадочно крутил маховики наводки. Время шло на секунды. Кто окажется быстрее – я или немец?

Вот перекрестье прицела легло на щит пушки. Я тут же нажал на спуск. Грохот выстрела, звон вылетевшей гильзы… В башне сильно запахло порохом.

– Вперед!

Я приник к прицелу. Пушка лежала на боку, задрав вверх станину.

Мы, не останавливаясь, мчались вперед. Вот и немецкие окопы. Механик-водитель принялся утюжить гусеницами траншею и окопы. Не успели немцы всерьез окопаться – слишком рвались вперед.

По броне часто-часто застучали пули. Черт с ними, нам они – как слону дробина, лишь бы не снаряды.