Порядковый номер подонка - Лариса Соболева

– Абсолютно здорова, – сказала она.

Тори поднялась, сорвала с кровати покрывало, бросила его в кресло, а она аккуратная, скомкать и кинуть вещь не в ее характере. Жена переоделась в ночную сорочку, молча улеглась. Без сомнения, с ней что-то не так.

– Ты расстроена, – озаботился Роберт. – Если из-за меня, то извини, я же азартный игрок, не заметил, как время…

– Я знаю. Ложись спать. Или будешь ужинать?

– Нет, я не голоден. – Роберт набросил халат и вспомнил, что надо бы смыть с себя грех. – Душ приму…

Тори повернулась набок, подложила под щеку сложенные ладони, зажмурилась, но вырезанные из бумаги платья, костюмы, юбочки и блузки замелькали перед глазами, как в калейдоскопе. В ушах звучал комментарий Женьки:

– Весенняя коллекция выполнена в пастельных тонах, доминантный цвет – стальной и все оттенки розового.

– Серый и розовый? – рассмеялась Тори. – По-моему, жуткое сочетание.

– Стальной – не серый, – поправила Женька. – Это благородный цвет, спокойный и светлый, не люблю мрачность, к тому же он будет гармонировать с пасмурной погодой, весной часты дожди. А развеселит его розовая деталь, хочется яркости и нестандартности.

– Чересчур необычно, я в такие цвета не оденусь…

Тори встала, накапала валерьянки, выпила и снова улеглась, приняв ту же позу и надеясь, что в скором времени забудется крепким сном без сновидений. Войдя в спальню, Роберт учуял запах валерьянки, которую нередко подавала ему жена, сама она как будто не пила микстуры, у нее стальная нервная система в отличие от него. Но это же ему приходится изворачиваться и дома, и на работе, и вообще – какие тут будут нервы? Истонченные. Роберт просчитал ее состояние однозначно: довел. Придется доказывать верность на деле, а ведь без дураков устал, не рассчитывал на двойную порцию постельной работы. Он забрался под одеяло, прижался к спинке родной жены, тронув ее за плечо. Тори не повернулась к нему лицом, тогда Роберт потерся носом о затылок жены, нежно бормоча:

– Ну, прости, прости. Не подумал, что из-за моих азартных игр ты станешь пить валерьянку. Я же с Вадиком и его друзьями… в тесной мужской компании…

Уж чего ей сейчас не надо, так это секса, к тому же Роб наверняка врет, заранее обеспечив себе алиби. Тори похлопала его по руке, сжимающей с намеком ее плечико, сказав:

– Угомонись, я часто пью валерьянку, чтоб заснуть быстрее или от головной боли, мне помогает. Сегодня то и другое вместе. Спи.

А ему только того и надо, завтра он выжмет из себя максимум, но не в данную минуту, ибо уже выжат. Роберт чмокнул жену в плечико, перевернулся на спину, слегка пожурив ее:

– Ты излишне эмоциональна, нельзя так затрачиваться.

– О чем ты?

– Это смерть Лешки на тебя подействовала. (Утром он не сказал бы, что она затратила эмоции, Тори была обычной, но Роберт всегда ищет причины плохого настроения жены не в себе, а вокруг.) Видишь ли, он сделал выбор, значит, ему он показался оптимальным, а нам остается только принять.

– Цинично. Но ты прав, нам не остается ничего другого. Спи.

– Спокойной ночи.

Несмотря на валерьянку, Тори заснула не скоро. Ее терзал вопрос: «Что за знаки я получила? Почему мне их прислали? Почему не Робу? Он бы мне сказал, значит, не получал, а, по идее, должны ему…»

Сначала неудавшаяся попытка вытянуть ноги отозвалась покалыванием и подергиванием в мышцах, потом в сознание врезался храп, Игорь приподнял веки. Мать честная, он же в автомобиле с шефом, да еще вздумал заснуть, когда должен бодрствовать! Игорь резко сел, но чуть не застонал от боли – тело жутко занемело. Переждав, он приоткрыл дверцу, шагнул на землю, захватив бутылку минеральной воды.

Утро далеко не раннее и прохладное, на траве еще поблескивала роса, хотя солнце поднялось высоко. Игорь умылся около авто, встряхнулся, посмотрел на часы и залез назад уже бодреньким, чувствуя зверский голод. Достав с заднего сиденья пакет с едой, он принялся жадно поедать остатки ужина.

Шеф спал, свесив голову набок, его губы смешно вибрировали от выдыхаемого воздуха, руки беспомощно повисли вдоль тела. Недруги Брасова многое дали бы, чтоб сейчас очутиться на месте водителя и придушить шефа – ни тебе свидетелей, ни тебе сопротивления, бери голыми руками. Случалось, и у Игоря появлялось жгучее желание выпрыгнуть из автомобиля на полном ходу, предоставив Юрия Артемовича изменчивой злодейке-судьбе. Но мечтать не вредно, а работу с приличным заработком найти нелегко, посему остается терпеть перепады настроения Брасова. О, шеф пошевелился, открыл глаза.

– Что, уже рассвело? – меняя положение, спросил Брасов. – Нет, день наступил. Почему не разбудил?

– Да вы так сладко спали, пожалел. – Разумеется, о том, что сам проспал все на свете, Игорь ни слова не скажет. – Не переживайте, из дома выходили одни мужчины. А вон как раз женщина идет.

– Где? – подался шеф к лобовому стеклу, но сразу же упал спиной на сиденье. – Не та. Который час?

– Девятый. Вы бы хоть сказали, как выглядит дама, которую мы поджидаем…

– Нормально выглядит, как все.

Стало быть, у шефа все женщины на одно лицо. Интересно, что это за лицо, случайно не жены ли? Так вечером она скандалила по телефону, значит, Брасов караулит со вчерашнего утра не Зинулю. Игорь пребывал в полнейшем недоумении. Была бы у шефа зазноба, кто, как не водитель, знал бы об этом? Но порочных связей за ним не числится, с другой стороны, Брасов не дурак, чтобы выставлять свои похождения, с третьей – Игоря частная жизнь шефа не должна касаться, на этом можно поставить точку.

В то же время Брасов рассуждал про себя, что для молоденькой девчонки нетипично сидеть взаперти целый день, весь вечер и все утро. Разве она не учится в школе, к примеру, или колледже, или институте? Если же нигде не учится, то работает, значит, обязательно выйдет.

Просидели в машине еще полтора часа, Брасову позвонила Лина:

– Юрий Артемович, вы здоровы?

– Я здоров, а что?

– Но вас второй день нет. У меня в приемной заведующие сидят, на сегодня вы назначили совещание, что мне им сказать?

К сожалению, совещание нельзя отменить.

– Сейчас буду. – Брасов положил трубку в карман, взглянул на дом последний раз и досадливо отдал команду Игорю: – Поехали.

Проезжая мимо киоска, он все глаза проглядел, но девчонка в красном плаще не стояла на прежнем месте, а чутье, от которого никуда не деться, подсказывало, что он увидит ее.

Тори влетела в комнату подруги с диким воплем:

– Женька, мама тебе туфли передала, примерь.

– Фу, как ты меня напугала. Какие туфли?

Тори отодвинула на столе учебники, за которыми Женя корпела, готовясь к экзаменам, водрузила коробку и открыла:

– Смотри. Чудо, правда?

– Ах… – приподнялась Женя со стула, взявшись за грудь.

Туфельки – действительно недосягаемая мечта: классическая модель, с узеньким носком и на шпильке, ярко-красного цвета, в таких, конечно, каждый день не походишь – жалко. Тори достала чудо-туфельки, сунула в руки Женьке:

– Примерь.

Та надела, прошлась, любуясь своими ногами и придерживая фонтан пепельных волос, вдруг подняла глаза на подругу:

– Они же дорогие.

– Конечно. Италия.

– Думаю, родители денег не дадут…

– Какие деньги? Мама купила мне без примерки, а они зверски жмут. У тебя нога меньше, значит, туфли твои. Считай, это тебе подарок к окончанию школы. – Тори упала на кровать. – Уф, не дождусь, когда мы ее закончим. Ненавижу школу, нашу вонючую столовую, уроки, шум на переменах и слово «нельзя». Ты на выпускной платье сшила?

– Нет еще. – Женька налюбоваться не могла на туфли. – Теперь придется придумать другой наряд, я пойду в них.

– В красных? – приподнялась Тори. – Нехорошо. Все будут во всем белом, как невесты, а ты в красных туфлях? Мне дядя везет из-за границы ажурное, длинное, белое…

– Платье невесты непрактично, куда ты потом в нем пойдешь?

– Не думала об этом. Хм, найду куда сходить, например, под венец. Шучу. Я покурю? – спросила Тори разрешения.

– С ума сошла? Мама унюхает – мне достанется, – не разрешила та.

– А я в форточку.

Из потайного места сумочки Тори достала сигарету и зажигалку, запрыгнула на подоконник, в этом доме оконные проемы огромные, форточка как раз на уровне лица…

– Где ты все время витаешь, о чем думаешь?

Очнувшись, Тори увидела, что положила на тарелку мужа с рыбой и рисом… кусок яблочного пирога, тем не менее она осталась верна себе, ничуть не смутившись:

– Ты запрещаешь мне витать и думать?

– Думай сколько угодно, но у меня раздельное питание: рыба отдельно, а пирог – к чаю.