Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

— Сухпаек.

— Для целой роты солдат?!

— Для всех.

— А ну-ка покажи.

— Петь…

— Открывай — не задерживай остальных, — настоял я.

Митяев и не думал сдаваться, лишь безысходно бросил на землю тяжеленную сумку так, будто в ней ничего особо ценного нет. Подумаешь, пару бутылочек для разогрева в потайных карманах, а остальное всего лишь продукты. И Елизарову необязательно сообщать, что продукты не на ужин, а в качестве закуски (спиртным их на месте снабдит Данил Озеров).

— Колбаска, лимоны, апельсины — не слишком роскошно? — осмотрел содержимое сумки я.

— Белки и витамины. Да что ты вообще понимаешь в правильном питании?! — недовольно топтался на месте Митяев.

— И всегда на выезды вы так серьезно затариваетесь?

— Спрашивает человек, который едет с нами в первый раз, — твердил он. — Петь, не задерживай остальных.

Вдвоем мы все же всунули провиант в багажный отсек.

— Можем отправляться, — зашел в автобус я, проводив взглядом Митяева, присевшего рядом с Брадобреевым. — Педаль в пол.

Я кивнул в сторону тренера, ожидая подтверждения.

— А ты ничего не забыл? — словно намекая на очевидное, спросил Степанчук.

— Нет, — уверенно заявил я.

— Смотри мне, — с презрением протянул он и отвернулся к окну.

«Черт, зачем он так? Это как спросить, а выключил ли ты утюг в собственной квартире на другом конце города, которую второпях покидал. Зато есть повод еще раз перебрать бумаги. Все однозначно будет при мне, ибо я завел привычку собираться с вечера. А если б тренер промолчал, я бы не озадачился, — подумалось мне. — Эх, плакала спокойная дорога».

— Ну как там? — все в округе развернулись, привстав с мест и взявшись за спинки кресел, устремив взгляды на Арсения.

— Порядок. Но чтоб я еще раз тащил все это добро.

— Оно и твое тоже.

— Потише, — шикнул Акмальдинов.

— Упаковывать вас надо учить, недотепы, — бросил Митяев, оглядываясь в мою сторону. Я же ушел на свободное сиденье позади и принялся рыться в рюкзаке.

— Мне кажется, он все равно что-то подозревает, — поделился Коротков.

— Да брось ты. Я все сделал чисто, — заверил Митяев.

— Он уже собаку съел на нас — думаешь, ничего не найдя в сумке, он успокоится? Ты дебил, если так считаешь, — произнес Абдуллин.

— Мне лучше знать, — заявил Митяев, понарошку замахнувшись на Артема своим тяжелым кулаком. Тот демонстративно задрожал, прикрылся руками и плюхнулся на место, не скрывая улыбки.

— Не на том вы сконцентрированы, мужики, — с выражением полнейшего безразличия заявил Волчин. — Расслабьтесь.

— А кто тогда вчера дрожал больше всех, а? Закинул успокоительного, капитан? — спросил Андрея Антон Малкин.

— Предчувствие и сейчас есть, — не подал вида Волчин. — А этот человек не стоит ваших переживаний, поверьте. Загнались вы, ребята. Причем конкретно.

— Кэп прав, — согласился Глыба. — Пора завязывать.

— Тебе лишь бы поспать, — отметил Бречкин.

— Кто, чем любит, тем и занимается в пути.

— Тогда спокойной ночи! — из-за спинки кресла Глыбы выскочил Кошкарский и натянул шапку Никиты ему же на глаза.

***

Выезд — рядовое мероприятие для хоккеистов. Именно так они и бывают во множестве мест, причем не единожды. И дело даже не в осмотре достопримечательностей. Часто все ограничивается гостиницами, ледовыми дворцами и кафешками на выезде. Но в каждом из таких городов хоккеисты оставляют частичку себя (особенно в молодые годы). Там случаются знаковые игры, проходят беспощадные летние сборы. Или же команда попадает в передряги, благодаря которым становится ясно, кто и из какого теста сделан. Либо, наоборот, происходят уморительные, порой сумасбродные истории, которые сплачивают хоккеистов, оставляют после себя незабываемые воспоминания. Случаются и мимолетные знакомства с девушками.

Стоит лишь обозначить название города, как, например, Арсений мигом припомнит что-либо памятное оттуда. «А что для парней значит Челябинск? Надо бы спросить, — подумал я. — Ах да, вспомнил — со мной, наверное, только Митяев нормально поговорит».

Переезды — неотъемлемая часть жизни спортсменов. В изнурительных дальних поездках хоккеисты знают, чем заняться: кто-то вдоволь высыпается, кто-то читает, кто-то зависает в телефонах. Вот и сейчас все при деле. Автобус едет неторопливо. Я же решил поразмышлять. Над чем? Как обычно: а что, собственно, я тут делаю?

Я словно делал очередную запись в дневнике (когда-нибудь уже напишу книгу): «Шел третий месяц моего пребывания в хоккейной школе. Нет, не в качестве спортсмена. Вы мне льстите. По стечению обстоятельств я — помощник тренера на общественных началах. Да, из той же возрастной категории, что и хоккеисты «Магнитки-95». Но из совершенно противоположной среды. Поэтому ожидаемого совпадения в мыслях и действиях не случилось, но было нечто другое, что я открыл в себе и что пришлось по нраву тренеру. У меня полный воспитательный карт-бланш, поле для интриг и экспериментов над пацанами, которых я считал зазнавшимися и тщеславными. Я испытывал их, пользуясь положением, заставляя работать, не отлынивать и повиноваться, показывая, как они не правы. Без оглядки на себя — человека с ворохом проблем и комплексов. Что ж сказать: приходится, иногда даже нравится. Чего я только не придумывал, чтобы заставить их работать — на пару с тренером прекрасно получается страшить, поучать, манипулировать, издеваться. Ради дела, ради успеха, ради их же блага. У парней ведь гормональный взрыв, корона на башке, необоснованная установка на усиленное сопротивление, собственную неповторимость и превосходство. Но с каждым днем я все больше осознаю, что это условности, стереотипы о хоккеистах. Люди, конечно, разные бывают, но… правильно ли мы поступаем? Парни ведь сами по себе нормальные — порой удивляют, открывают мне новый мир, невольно заставляют под другим углом смотреть на хоккей, на них самих и на собственную жизнь. Сложно что-то доказать закрывшемуся и нелюдимому человеку, вбившему себе в голову единственную цель и единственную правду, основанную на непроверенных домыслах. Пока что я собственноручно сделал себя их главным врагом. При этом стал где-то смягчаться, защищать, страховать, наставлять. Тренер находил эту работу необязательной: они не дети, чтобы их воспитывать — пора бы уже соответствовать (не в детском саду ведь). А они все ему наперекор, вот он и обозлился пуще некуда, возненавидел их. И совершенно случайно нашел меня. Случился своеобразный «ход конем», когда появился и когда до них дошло, что я собираюсь здесь вытворять. Они подумали, что это шутка. Они могли с легкостью выбросить такого ботана, как я, из хоккейной школы. Однако я задержался, меня оказалось не так просто отодрать — прям как жвачку от линолеума. Я так хотел этого общества, и вот оно кинулось в мои объятия и поглотило с