История России в лицах. Книга первая - Светлана Бестужева-Лада

Высоко взлетел княжич в парчовой шапке, которого встретила много лет назад заморская красавица Гита… Жаль, что она этого уже не увидела…

При Владимире Мономахе Киевская Русь на краткий миг вернула свою былую славу. С. М. Соловьев писал о нем:

«Мономах не возвышался над понятиями своего века, не шел наперекор им, не хотел изменить существующий порядок вещей, но личными доблестями, строгим исполнением обязанностей прикрывал недостатки существующего порядка, делал его не только сносным для народа, но даже способным удовлетворить его общественные потребности».

Да, самое интересное! Младший сын Владимира и Гиты был… Юрий Долгорукий, легендарный основатель Москвы. Через него генеалогическая цепочка ведёт от короля Гарольда к Александру Невскому и славным московским князьям, в том числе к Дмитрию Донскому. Его дети и внуки породнились со шведскими, норвежскими и византийскими королями и императорами.

Почему-то считается, что Пётр Великий первым прорубил «окно в Европу». Но за семьсот лет до него не нужны были ни окна, ни двери – Европа и Россия были практически одним огромным феодальным пространством. Но потом история распорядилась по-своему, и Россия отгородилась от внешнего мира глухой стеной. Естественно, пришлось рубить.

Хорошо, что стена была деревянной. «Железный занавес» вновь разделит эти два мира двести лет спустя…

Но это уже совсем другая история. Новая.

P.S. Замечательная по напевности и экспрессии баллада Алексея Толстого «Три побоища», к сожалению, лишь с большой натяжкой может быть названа исторической – и то потому, что героями там являются исторические личности. Поэт смешал воедино три битвы, происходившие в разное время и в разных странах. В результате, Елизавета оплакивает своего супруга Гарольда вместе с племянницей Гитой, рыдающей по отцу, причем обе они для удобства повествования находятся в Киеве. Хотя строчка «рыдает Гаральдовна Гида» почему-то стала чуть ли не хрестоматийной…

Мать слепого князя

Колокола звонили, как и положено – со сдержанной скорбью. Постригалась в монахини не абы кто – мать Великого князя Московского, Великая княгиня Софья. Но ей самой в скорбном звоне колоколов чудились иные отзвуки – райские. Притомилась – 80 лет прожила, из них чуть ли не шесть десятков в непрерывных государственных заботах, войнах, да иных скорбях великих. Пора, пора…

С трудом встала с каменных плит Вознесенского монастыря в Кремле уже не княгиня Софья – смиренная инокиня Марфа. Обвела взглядом храм и… улыбнулась. Вот и закончился ее мирской путь, теперь до Бога – несколько шагов осталось.

А ведь словно вчера все началось…

Это сейчас от Литовского княжества лишь отголоски былой славы остались, да вот инокиня Марфа – последняя законная наследница престола великого Гедемина. А тогда, в середине прошлого столетия, Великое княжество Литовское объединяло все западные и южные ныне русские земли. Граница проходила в нескольких десятках километров от Москвы. Не только что Тверь, но даже Клин были для Москвы «зарубежьем». Гедиминас ни разу не воевал ни с одним русским княжеством, но они сами присоединялись к Литве, и составили в конце концов три четверти ее территорий.

Софья родилась в Тракайском замке, когда отец ее, тогда еще княжич литовский Витовт вступил во второй брак с Анной Святославовной, великой княжной смоленской. Но ходили смутные слухи, что Софья – дочь Витовта от его первого брака с некоей Марией Лукомской, которая умерла в родах. Ибо больше детей у Витовта не было, а княгиня Анна не желала, чтобы ее считали «неплодной».

В церковной книге якобы существовала подлинная запись о крещении «младенца Софии», но известна только дата – 1371 год. Смутное, тяжелое время для властолюбивого княжича, отец которого – Кейстут – вел непрерывную борьбу за власть с претендентом на польский престол князем Ягайло.

Борьба закончилась тем, что Ягайло взял в плен, а затем убил Кейстута. Чтобы избежать такой же участи, Витовт с помощью своей жены бежал к мазовецкому князю Янушу, женатому на его сестре Дануте и обратился за помощью к магистру Ливонского ордена. Правда, пришлось перейти из православной веры в католичество, но князя Витовта такие мелочи никогда не смущали.

Ливонский Орден не замедлил воспользоваться возможностью посеять смуту в Литве и пограбить ее города и селения. Разгорелась междоусобная война, совершенно невыгодная обеим сторонам. Ягайло в 1384 г. заключил мирный договор с Витовтом, а затем, женившись на польской королеве Ядвиге, отдал ему, наконец, литовский великокняжеский престол.

Витовт номинально стал вассалом польского короля. Страна досталась опустошённой, соседи – алчные и беспокойные рыцари, не уступали им и татары, постоянно грабившие южные и юго-восточные владения. Но постепенно Витовт уничтожил систему уделов, обновил государственный строй, провел целый ряд реформ и заставил считаться с собой не только поляков и русских, но и татар и немцев.

Он всю свою жизнь стремился к созданию мощного и независимого государства, жестоко карал князей, даже своих родственников, когда нужно было обуздать беспредел удельных князей. В этой обстановке росла и набиралась ума Софья, с раннего детства верившая, что судьба предназначила ей какой-то особый удел.

Наверное, потому, что у Витовта не было сыновей, он воспитывал единственную дочь по-мужски, точно предназначал ее к государственной деятельности. Действительно, была у честолюбивого литвина такая мечта: унаследовать власть после отца, найти дочери равного ей супруга и сделать Литву самым великим европейским государством.

Потому-то до двадцати лет красавица, умница, знатного рода и с богатым приданным девица все еще была не замужем. Женихи-то вились вокруг нее уже лет восемь – как говорится, смотрели вперед. Только Витовт отвергал все предложения, даже не утруждая себя объяснениями. Он чего-то ждал.

Но когда в 1391 году в замке появился высокий, широкоплечий юноша, русоволосый, с приятным лицом, все заметили, с каким почетом принял его Витовт. Хотя не был русский князь Василий пока ни особо знаменит, ни особо силен. Зато был он сыном Дмитрия Донского, искавшим в Литве союзников.

Куликовская битва, выигранная под предводительством князя Дмитрия Донского, прославила Русь и Москву. Но Золотая Орда была еще сильна и после гибели Мамая, убитого в одном походов, власть перешла к хану Тохтамышу, задумавшему отомстить за поражение татар на Куликовом поле.

Тохтамыш подошел к Москве неожиданно со стороны Рязани, взял и сжег Серпухов, после чего двинулся к Москве. Приближение татарского войска стало известно Дмитрию Донскому, но его погубило предательство своих же соотечественников. Каменный Московский Кремль на первых порах оправдывал свою славу неприступного. Город держался уже три дня, но…

Нижегородские князья, пришедшие с татарами, клялись москвичам, что Тохтамыш не намеревается причинить им зло и требует только, чтобы его почетно встретили с дарами. Татары уговорили открыть ворота и встретить хана крестным ходом. Когда торжественная процессия вышла из Кремля, татары убили перед городскими воротами возглавлявшего оборону воеводу, и начали убивать беззащитных москвичей.

«И можно было тогда видеть в городе, – повествует современник, – печаль и рыдание, и вопль многих, и слезы, и крик неутешный, и многое стенание, и печаль горькая, и скорбь неутешимая, беда нестерпимая, нужда ужасная, горесть смертная, страх и ужас, и трепет, и дражание, и срам, и насмешка над христианами от татар. И был отсюда огонь, а отсюда меч; одни бежали от огня и умирали от меча, другие бежали от меча и погибали от огня; была для них четверообразная гибель: первая – от меча, вторая – от огня, третья – от воды, четвертая – быть отведенным в плен».

Страшен был вид Москвы после разгрома ее Тохтамышем. Одних трупов было погребено 10 тысяч. Но насколько прочной оказалась память о победе на Куликовом поле, настолько слабой – память о поражении.

Опять «хозяевами земли русской» стали захватчики, опять нужно было ехать на поклон к хану в Орду, чтобы получить «ярлык на княжение». В 1382 году после разорения Москвы Дмитрий Донской отправил своего старшего сына Василия в Орду «тягаться с Михаилом Александровичем Тверским о великом княжении».

Тохтамыш не дал Михаилу великого княжения, но и Василия под разными предлогами удерживал у себя, как заложника. Только через три года молодой князь сумел спастись бегством из плена – в Молдавию. Там в 1389 году настигло его известие о смерти отца и о том, что он получил по завещанию лучшие и сильнейшие города: Владимир, Коломну, Кострому и Переяславль. Оставалось только вернуть себе московский престол. Тут-то и возникла мысль о союзе с Литвой, который легче всего было заключить через брак.