Девочка Красная Тапочка - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего только не бывает в жизни, – улыбнулась я.
Костин опять повернул ко мне ноутбук:
– Глянь на эти фото. Слева Чернова, посередине молодая женщина из мастерской Егора, личность ее пока не установлена. Справа Елена Яковлева до того, как она изменила цвет волос и прическу. Что скажешь?
Я уставилась на снимки:
– Оксана и Елена похожи. Близнецами их нельзя назвать, но за родственниц сойдут.
– И возраст совпадает, – уточнил Костин, – а вот даты рождения разные.
– И та, кого нашли в мастерской Егора, смахивает на родственницу Черновой, – сказала я, – с Оксаной у нее больше общих черт. Но глаза у всех трех женщин одинаковые. Ух ты! Смотри.
– Что? – прищурился Володя. – Куда глядеть?
– На брови, – уточнила я. – Видишь?
– Вижу брови, – подтвердил Костин.
– Может, есть детское фото Елены? – поинтересовалась я.
– Да. Сейчас покажу. К сожалению, у нее в соцсетях оно одно, – ответил Володя, – нынче-то у детей тысячи снимков.
– Мы росли в доинтернет-эпоху, – сказала я, – про мобильные с камерами тогда никто не слышал. Взрослые каждый год нанимали человека с камерой, детей выстраивали на ступеньках школы. Фотограф делал несколько общих кадров, потом портрет каждого ребенка. В выпускном классе получался альбом. У меня был такой.
Володя нажал на клавишу, и я увидела на экране детское личико.
– Вот, пожалуйста. Елене здесь двенадцать.
– Обрати внимание на левую бровь, – велела я, – у нее не совсем обычная форма.
Я схватила карандаш со стола и листок бумаги.
– Похоже на букву «Л». Только без загогулин, печатная «Ʌ».
– И что? – спросил Костин.
– Правая бровь – плавная полудуга, левая от нее отличается, – уточнила я.
– И что? – повторил Володя. – Во взрослом возрасте у Яковлевой бровки как у всех!
– Точно, – обрадовалась я, – как у всех. Но мы дружим давно, поэтому я помню, что раньше Ленка переживала из-за «буквы», всегда запудривала дефект тенями или замазывала карандашом.
– Хоть убей, не вижу «Л», – сказал Вовка.
– Конечно, – согласилась я, – как только появилась возможность сделать на лице татуаж, Лена рванула к мастеру. Сначала бровь выглядела красиво, потом посинела. Спустя время появилась новая технология – микроблейдинг, Яковлева опять сбегала в салон. Похоже, так же поступили Оксана и, возможно, неизвестная девушка. Пусть эксперт изучит фото и объяснит, что у них с бровями.
Костин взял телефон.
– Никита, можно понять, на снимках, которые сейчас пришли, есть… э… микро… бла… блу…
– Микроблейдинг бровей, – громко подсказала я, – и, если можно, установите, как они выглядели до того, как с ними поработал мастер!
Завершив разговор с Костиным, я вышла на улицу и позвонила Яковлевой, но у Лены включился автоответчик. Катя тоже не ответила. Зато со мной соединилась Энн.
– Лена! Вы готовы встретиться?
– Да, – подтвердила я, – предлагаю пересечься в торговом центре «Имена».
– Адрес подскажите, – попросила продюсер.
Я посмотрела на здание, около которого стояла, сообщила, куда ехать, и добавила:
– На четвертом этаже есть кафе «Мягкий ежик», встретимся там.
– На дорогу мне час нужен, – предупредила Энн.
– Мне столько же, – соврала я, уже входя в молл.
Очень хорошо, что Энн требуется время на дорогу. В моей голове нет ни одной креативной мысли. Я не горазда на выдумки, понятия не имею, как продвигать девицу, которая вдохновенно выводит рулады, напоминающие «пение» кошек в марте. Правда, иногда на меня нападает вдохновение и тогда придумывается «гнилое жало лягушки». Кто бы мог подумать, что глупость, сказанная просто из желания что-то произнести, сподвигнет народ покупать билеты? Авось пока похожу по галереям, что-то в голову придет. И в какую сторону двинуться? Взор упал на вывеску «Книжные дебри». Ноги сами собой направились в этот магазин. Вероятно, Милада Смолякова выпустила очередной детектив, а я как раз дочитала ее предыдущий опус. И первое, что я увидела, когда вошла в лавку, оказался стеллаж «Пиар и реклама». Я вытащила самый толстый том, имя его автора мне ни о чем не говорило, но в аннотации указывалось: «Джон Волховски много лет проработал на телевидении и «раскрутил» с нуля известных звезд шоу-бизнеса. Он признанный авторитет…»
Я открыла какую-то страницу и прочитала: «Мэри Смит нечего делать на эстраде, Мэри Смит покупает для своих детей пиццу и ждет выходного дня у своего мужа Джона, чтобы пойти с ним в кино. Но поменяйте ей имя, превратите Мэри Смит в Латишу Бу, и это уже будет не простая женщина…»
Я купила книгу и села с ней на диван, который стоял в магазине.
Глава десятая
– Предлагаешь все изменить? – изумилась Энн, которая явилась на встречу с Таней.
– Да! – кивнула я.
– Но те, кто добился успеха в шоу-бизнесе, залез на вершину, никогда не принимают столь резких решений, – возразила продюсер, – если ты стала известна и любима публикой в образе блондинки, что поет про аленькие цветочки, то ной о них до старости. Максимум, что можешь себе позволить, это лет в шестьдесят начать подвывать о зеленых елях и дубах. Зритель привыкает к своему кумиру, тот становится заложником своего образа. Вышел один раз на сцену в драном халате, публика в восторге забилась. И носи теперь его вечно!
– Может, и так, – согласилась я, – да только твоя Таня не Фредди Меркьюри, не Зыкина и не Пупси-Мумси-Кукси, которые сейчас подросткам нравятся. Извини, но Бубликова никому не известна. Она для кого поет? Бабушки-дедушки ее основной зритель? Или ее песни адресованы среднему возрасту? Тридцать, сорок, пятьдесят лет?
– Нет, – засмеялась Энн, – их инфаркт хватит от ее текстов.
– Отлично, – обрадовалась я, – значит, зонги про жизнь-дерьмо предназначены для аудитории от двенадцати до примерно двадцати двух лет. И одновременно с Таней к деньгам и славе рвутся Кука-Дука-Бука и еще много девушек. Имена похожи, одежда будто в одной лавке куплена, текст песен как под копирку. Билеты на концерт Бубы приобретали?
– Ну, нет, – нехотя призналась продюсер.
Я обрадовалась.
– А что получилось, когда певица назвалась гнилым жалом лягушки? Ее заметили. Следовательно, надо ехать в этом направлении. Пошли.
– Куда? – впервые открыла рот Таня.
– Одевать тебя, – пояснила я, – здесь есть магазинчик для девочек –
