Прерванный бой - Александр Золотов

Ее сердце выпрыгивало из груди, оно так и не услышало такие желанные слова.

Вошел окольничий и доложил, что пришел только Звяга, Афанасия найти не удалось.

Звяга вошел к князю с недовольным лицом, будто муху проглотил.

— Чем недоволен? Что случилось?

— С вами нет никакой личной жизни.

— Сорвали свидание? Но это только начало. Присаживайся к столу.

Звяга, не меняя выражения лица, уселся на лавку.

— Я слушаю, князь, — все еще недовольно буркнул он.

— У Данилы Савича тоже семья, но он отправляется с посольством к монголам.

— Куу — даа? — недовольство на лице Звяги сменилось удивлением. Он подался вперед и перевел взгляд на воеводу. Данила Савич подтвердил кивком головы, сказанные Василко слова, и подумал: «Князь упомянул мою семью случайно или намекнул о ее судьбе в случае измены. Неужели моя семья в заложниках?»

— Я понял вас! Мой дальнейший жизненный путь пройдет в том же направлении.

— Хорошо иметь дело с умными людьми. Но нам не ясно, согласен ли ты, пройти этот путь, кстати, возможно без возврата.

— Для начала хотелось бы узнать, что я там буду делать.

Князь вкратце пояснил обстановку.

Звяга вспомнил Таисию и подумал о несостоявшемся сватовстве.

— Я готов.

— Если готов, будешь хранителем подарков, и если что-то пойдет не так, заменишь Данилу Савича. Нам нужен мир! Поэтому вы должны быть готовы к самому худшему. Ваши жизни — это наш щит, спасете себя — спасете нас!

— Раз уж я хранитель подарков, то хочу знать, что это за ценности.

— Два прекрасных скакуна, золото, серебро, посуда, мех.

Для хана особые дары.

Окольничий внес и положил на стол лук, колчан со стрелами, меч и прекрасную расписанную вазу.

— Дары прекрасны, но мы не знаем, каким богатством обладает хан, — Василко поднял перст, акцентируя на этом внимание, — поэтому их надо поднести так, чтобы он остался доволен.

— Все сделаем в лучшем виде, — отозвался доселе молчавший воевода, — но этого мало.

— Ты хочешь отдать все, чем владеем? — Звяга с иронией взглянул на Савича.

— Нужны мелкие и дорогие подарки для подкупа его людей.

— Ну, голова у тебя, Савич! — Теперь глаза Звяги светились восхищением.

— Я же говорил, что Савич все сделает лучше всех! — поддержал Звягу Василко. Возьми то, что на твой взгляд будет необходимым.

— Афанасий останется здесь? — забеспокоился за друга Звяга.

— Я думаю, он сам не захочет остаться.

— Почему его здесь нет?

— Его не нашли, видимо его успела спрятать Устинья.

— Тогда ему повезло!

— Может, повезло! Он будет охранять вас на протяжении этого действа. С этой минуты вы занимаетесь подготовкой к походу. Прошу сохранить тайну, чтобы ни одна душа не пронюхала наши намерения, иначе вас могут перебить еще в пути. О последствиях вы знаете. Это вихрь пожаров, смерть и унижение. В город «С» отправлены лазутчики, которые будут по возможности содействовать вам. Одного вы знаете, это Фома. Второго зовут Терентием. Он представится по имени, в одежде нищего.

— Прости князь, но я должен спросить у тебя.

— О чем? — прервал Данилу Савича Василко.

— Ты упомянул мою семью! Она будет в заложниках? И в случае моей ошибки, будет расплачиваться за меня?

— Сомнения всегда остаются, но твоя семья в полной безопасности. Ты должен знать об этом и спокойно делать свое дело. Даю слово князя! — Василко протянул руку для рукопожатия.

— Спаси Боже тебя, князь, за откровенность и за доверие! Я сделаю все, что будет необходимо. Не сомневайся!

Данила крепко пожал руку Василко.

Афанасий уединился с Устиньей на сеновале. Они любовались закатом.

Последний лучик солнца, скользнув по вершинам деревьев, погас. Появились первые звезды, они становились все ярче. Одна из них, разрезав небо ярким следом, устремилась к горизонту.

— Ты загадал желание? — Устинья заглянула Афанасию в глаза, в которых отражались звезды.

— Да! А ты?

— Да! Хочешь, скажу?

— Я знаю, что ты загадала. У меня тоже такое желание.

— Быть всегда вместе?

— Да!

Звезды как по заказу оставляли свои небесные росписи, но загаданное желание оставалось неизменным. Само небо дарило им счастье.

Устинья проснулась, встревожено глянула на поднявшееся солнце.

— Афанасий, просыпайся, домой мне надо, маманя заругает.

Спящий жених мычал, что-то бормотал, но просыпаться не хотел. Тогда она зажала его ноздри так, чтобы он не смог дышать. Афанасий вскочил и, наконец, проснулся.

— Уже утро! Я побежала домой, мать будет гоняться за мной с хворостиной.

— Ты ей скажи, что вышла замуж.

Он притянул ее к себе, пытаясь проникнуть к затаенным девичьим прелестям, но увидел предостерегающий взгляд, чмокнул ее в щечку и для ускорения шлепнул по пятой точке.

— Вот когда зашлешь сватов, да женишься, вот тогда и получишь все, вот тогда я скажу, что вышла замуж.

С наигранной строгостью Устинья погрозила ему пальцем.

Афанасий понежился немного на солнышке, потянулся, взял одежду — пора на службу.

Его конь, сытый и вычесанный, приветствовал хозяина ржанием. Но лакомства он не получил, хозяина потащили к Василко.

— Где тебя носит? Со вчерашнего вечера рыщем, но найти тебя не можем. Идем скорее. Князь ругается. — Посыльный терял терпение. Василко и Афанасий встретились во дворе.

— Спишь долго, сотник! Все государственные дела могут пройти мимо, — вместо приветствия, полушутя, полусерьезно князь отчитал своего друга.

— Как только женюсь, сразу исправлюсь, — попробовал он отшутиться.

— Хорошо бы! Но вдруг не доведется жениться.

— Нет, Устинью я не брошу, она создана для меня, — не понял намека о надвигающейся опасности Афанасий.

— Я не о том. Ты должен идти в опасный поход, из которого могут вернуться далеко не все.

— Это серьезно и интересно. Готов слушать приказ. — Он все еще не осмыслил серьезности ситуации.

— Если интересно, слушай! Тебе и твоей сотне надлежит охранять посольство, которое пойдет к монголам.

— К монголам — это еще интереснее, чем я думал. — Сотник спокойно принял известие. Что там делать — драться или мириться?

— Обязательно надо помириться.

— А говоришь, опасное.

— По моим сведениям, не одно посольство сгинуло бесследно.

— Я все понимаю, просто подбадриваю себя.

Бравада окончательно покинула Афанасия, он с некоторой тревогой взглянул на князя, но весь его вид говорил, что готов к исполнению любого приказа.

— Сейчас ты отправишься к Даниле Савичу. Ты ему беспрекословно подчинен. Его приказ — мой приказ.

Услышав о Даниле, Афанасий поскучнел.

— А может…

— Повторяю! Ты полностью подчинен воеводе. Отберите полторы-две сотни надежных дружинников. Одна сотня непосредственно находится под началом Звяги и Данилы Савича. Вторая, твоя, ведет разведку, с целью предотвратить нападение татей и бродячих отрядов нукеров. Если придется сразиться с монголами, твоя сотня должна быть одета в мирское, чтобы потом все свалить на татей. На тебе охрана посыльных с донесениями. Все донесения должны прийти ко мне и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ими завладел ворог. Ни одна душа не должна знать, куда и зачем выступает твое войско. Откроем секрет после окончания похода. Мы с Данилой договорились о знаковых донесениях, но не все можно изобразить в количестве узелков. У вас три дня на все хлопоты. Оговорите все вопросы с воеводой, чтобы не получилось так, что один в лес, другой по дрова. Все, иди, не теряй времени.

Дружинники встретили сотника вопросами, но он отослал их к воеводе.

— Сам ничего не знаю. Говорят, пойдем в какой-то поход, а к походу надо готовиться серьезно. Афанасий многозначительно поднял палец. Шутка, может, и не удалась, но вопросы задавать перестали.

— Сотник, к воеводе, — во все горло орал дежурный воин.

Данила Савич поднялся со своего места, чтобы на пороге приветствовать сотника.

— Давай забудем наши недомолвки. Может, придется умирать в одном строю. — Он подал руку для рукопожатия. — Повоюем сынок!

— Повоюем отец! — они обнялись, возможно, это была клятва верности и воинской дружбы.

Они опрашивали дружинников, придирались к оружию. Впервые в русской дружине появились запасные лошади.

Не остались без внимания фураж и продовольствие.

Перед походом выдали жалование.

Все настойчивее звучал вопрос: «Куда и зачем идем?»

Хитрый воевода усмехался в бороду, и отвечал: «Сам князь смотреть вас будет». Дружинники верили и не верили, но к обязанностям стали относиться прилежнее. Не каждый раз подготовкой занимается сам воевода.

На исходе третьего дня, воевода устроил смотр. Кого-то хвалил, кому-то устроил разнос, но всех отпустил по домам.