Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сведений от этого тертого калача она уж точно не получила бы, да и слушать ее он не стал бы, а кто знает, еще и убил бы или наслал на нее своих дружков, но Нина все же попыталась спасти жизнь этому крайне неприятному и насквозь порочному типу.
Приватный разговор ни к чему хорошему, в особенности для нее самой, не привел бы, поэтому она написала и засунула ему в почтовый ящик его офиса на Бейкер-стрит (правда, не 221b) анонимное послание.
Трюк простой, но крайне эффективный.
«Если вам дорога жизнь, достопочтенный сэр, не принимайте чудодейственную желатиновую капсулу, которую даст вам судья Уоргрейв».
Кратко и со вкусом. И без всякой подписи – это должно было только усилить воздействие.
Если он после этого примет «лекарство», то сам виноват – Нина сделала все, что могла, и искренне надеялась, что тем самым спасла первого или, если уж быть точной, десятого «негритенка».
Ну, или, выходило, альбатроса.
А потом… Пришло время отправиться на Паддингтонский вокзал, дабы сесть в вагон третьего класса по билету, заботливо купленному и присланному ей судьей Уоргрейвом, что она и сделала.
Пусть едва и не опоздав на поезд – по его вине. Ну, и отчасти из-за королевы детектива, выбором романов которой в книжной лавке судья был так увлечен.
…Итак, шприц. Сам по себе он ни о чем не свидетельствовал. Без яда он не являлся таким уж страшным оружием, хотя иглой можно было засадить, скажем, в глаз – мало не покажется. Ну, или ввести кому-то воздух в артерию, тоже будет не очень весело.
Ей требовалась какая-то склянка или шкатулка, в которой судья вез с собой яд. По роману он начал с того, что отравил сразу за ужином Тони Марстона (которого в советском триллере играл Александр Абдулов), всучил такую же, как и Моррису, капсулу с убойной дозой снотворного миссис Роджерс, горничной, а потом впрыснул раствор цианида в шею мисс Брент, старой (или не очень) ханже и поклоннице фашизма.
Запасов у него должно быть немало.
Погрузив руки на дно саквояжа, Нина что-то нащупала – и в самом деле извлекла плоскую стальную коробку с шершавой поверхностью. А что, если, пока судья дрыхнет, явно усыпленный содержанием романа Ариадны Оливер «Загадка Хорс-хауса», высыпать все его токсичные запасы в туалет?
Что он будет делать тогда, когда прибудет на остров?
Мысль была гениальная, и Нина подумала, что лучше всего заменить цианид сахаром или солью – вот ведь будет потеха!
Она открыла коробочку, но вместо ампул или конвертиков с ядом узрела там вставную челюсть.
– Мисс, позвольте полюбопытствовать, отчего вы копошитесь в моем саквояже? – раздался у нее за спиной уже знакомый неприятный голос судьи. – Если вы ищете там что-то определенное, то не проще ли спросить меня?
…И почему она вообще решила отправиться в «Десять негритят»? Не решила – ее послали. После всех пертурбаций в «Убийстве Роджера Экройда» и «Собаке Баскервилей» и снятия подозрений как с нее и, что важнее, с ее Жени Нина через некоторое время имела долгий разговор с главной литературной дементоршей, облаченной во все черное неулыбчивой особой, навевавшей ужас и возглавлявшей целую силовую структуру, в задачу которой входило контролировать перемещения через литературные порталы.
Один из которых и находился в доме Нины, на втором этаже ее «Книжного ковчега».
Именно там и проходил этот разговор – обычно в таких случаях литературная дементорша вызывала провинившихся к себе на ковер, и некоторых, по неподтвержденным слухам, потом никогда больше не видели.
Нет, их не убивали, просто насильно отправляли через свой портал в какую-то из не самых уютных литературных вселенных – без возможности вернуться.
Нина всегда думала о подобном с суеверным страхом. Одно дело попасть в криминальный роман, по которому бродит убийца. И совсем другое – очутиться в романе Стивена Кинга в городке, населенном вампирами, в канализации, где обитает веселый клоун Пеннивайз, или во дворе с бешеным сенбернаром, готовым разорвать тебе горло.
А ведь есть и совсем другие литературные миры – и пострашнее, и покровавее, и побезнадежнее.
Но так как коллизия разрешилась благополучно, и дементорша, вероятно, сама получила по шапке от своего еще более грозного литературного начальства, то она заявилась к ним в особняк с двумя гипсовыми львами у входа и букинистическим магазинчиком «Книжный ковчег» на первом этаже, правда, в сопровождении уже известных Нине молчаливых молодых мужчин в темных костюмах на веренице черных джипов.
И с огромным тортом «Птичье молоко».
Не оставалось ничего иного, как радушно поблагодарить незваную гостью (хотя званую – визит был заранее согласован, вернее, объявлен), проводить ее без свиты на второй этаж, где была их кухня, недавно разгромленная этой самой свитой и теперь еще не до конца приведенная в порядок.
Поставив чайник, Нина лихорадочно размышляла, как поддержать разговор с литературной дементоршей, тем более она была с ней один на один: Жене принять участие в этих дамских посиделках с «Птичьим молоком» было строго воспрещено и даже было рекомендовано любезно, но крайне настойчиво, покинуть на два часа дом, прогуляться в близлежащем парке, подышать свежим воздухом.
Большие старинные часы на стене кухни отсчитывали ритм: тик-так, тик-так, тик-так.
Молчание у нее за спиной затянулось, и Нина, не выдержав, выпалила:
– Скажите, а отчего вы все всегда в черном и в темных очках, даже в помещении?
Дементорша, впервые немного осклабившись, что походило на жуткую улыбку, сняла свои черные очки, и Нина отметила, что она, в сущности, миловидная, хотя и явно надменная молодая женщина.
– Для острастки. Если бы на мне был розовый мини-топ с аппликациями, а мои ребята щеголяли в бермудах, вряд ли бы вы так напряглись, как сейчас, Нина Петровна.
Ставя перед ней большую кружку, Нина заметила:
– Понимаю, своего рода
