Ночь в монастыре с привидениями - Robert van Gulik

– Вот какую тактику он теперь избрал, – прошептал Цун Ли.

– Вы сами-то туда спускались? – спросил начальник уезда.

– Еще нет… Но сделаю это, не откладывая. Они отравили беднягу, как сейчас пробуют отравить нас. Хорошо запомните то, что я вам сказал!

– Вы просто пьяны, – резко возразил судья.

– Не отрицаю. Это единственный способ остаться в здравом уме в этом морге! Но уверяю вас, что старик настоятель выражался вполне ясно, когда писал свое последнее письмо моему отцу.

Судья Ди поднял брови.

– Упоминал ли он, что его жизнь под угрозой? – спросил судья.

Поэт утвердительно кивнул и опустошил еще одну чарку вина.

– Кого же он подозревал?

Цун Ли со стуком поставил чарку на стол.

– На этот вопрос отвечать не буду. Вы еще обвините меня в клеветническом доносе, – заявил он. – Начальник, я знаю закон. И, наклоняясь к собеседнику, добавил:

– Я заговорю, когда соберу все доказательства. Молодой пьяница вызывал у судьи неприязнь, но у его отца была репутация человека возвышенного. И в официальных, и в литературных кругах о нем все еще вспоминали с уважением, и если старик настоятель незадолго до кончины писал ему, что опасается за свою жизнь, расследование становилось необходимым.

– Что думает об этом нынешний настоятель? – спросил судья. Улыбаясь, поэт ответил:

– Начальник, задайте ему этот вопрос. Может быть, вам он не осмелится лгать.

Поднявшись, судья вернулся за свой стол.

– Вижу, что господин Цун уже пьян, – желчно заметил настоятель. – Как мало он похож на покойного отца!

– Не был ли доктор Цун одним из благодетелей этого монастыря? – осведомился судья, выпивая чашку крепкого чая, который подали в конце ужина.

– Одним из самых щедрых наших благодетелей, – ответил отец настоятель. – Какая замечательная семья! Дед был бедным кули, родившимся на юге. Он проводил часы под окнами школы и научился грамоте, вычерчивая на песке иероглифы, которые учитель писал на доске. Когда он успешно выдержал местный экзамен, торговцы сложились, чтобы дать ему возможность продолжать учебу, и на провинциальных экзаменах он прошел первым. Назначенный начальником уезда, он взял в жены девушку из старой семьи, испытавшей невзгоды, и закончил жизнь префектом. Доктор Цун был его старшим сыном. Он блестяще сдал экзамены, женился на дочери богатого торговца и завершил карьеру губернатором провинции. Он сумел мудро вложить свои деньги, и именно ему семья обязана своим безмерным богатством.

– Каждый одаренный человек, будь он богат или беден, рожден в знатности или нет, может подняться до самых высоких должностей, и поэтому наша империя будет процветать вечно, – с гордостью сказал судья. – Но, возвращаясь к вашему предшественнику, от какой болезни он скончался?

Поставив на стол свою чашку, настоятель тихо произнес:

– Его преосвященство Нефритовое Зеркало умер не от болезни, он был вознесен на небо. Почувствовав, что достиг положенного его земному пребыванию предела, он сам решил отправиться к Блаженным островам, будучи в полном уме и превосходном здравии. Это было впечатляющее чудо, о котором всегда будут помнить те, кто получил привилегию стать его свидетелем.

– Незабываемое событие, Ди! – вступил в разговор учитель Суень. – Я присутствовал. Настоятель послал за старейшинами и, сидя на своем троне, более двух часов читал вдохновленную Небом проповедь. Затем он скрестил руки, закрыл глаза и испустил дух.

Судья покачал головой. Похоже, юный поэт бредил под воздействием алкоголя. Разве что его слова были эхом злых сплетен, думал он. А вслух произнес:

– Подобное чудо должно вызвать зависть у других сект. Не пытались ли буддийские чернорясники бросить на него тень своими предвзятыми толкованиями?

– Это меня ничуть бы не удивило, – заметил отец настоятель.

– В любом случае, – продолжил начальник уезда, – если недоброжелатели ведут свою жалкую игру, достаточно вскрытия, чтобы их разоблачить. Следы насилия различимы даже после бальзамирования.

Улыбаясь, учитель Суень сказал:

– Будем надеяться, что до этого никогда не дойдет. Мне пора вернуться к своим работам. Но раньше я хочу показать вам портрет кота, сделанный Нефритовым Зеркалом.

Судья подавил вздох. Поблагодарив настоятеля за его любезный прием, он последовал за даосским ученым. Проходя мимо стола для артистов, он сказал Тао Гану:

– Дождись меня в коридоре. Я ненадолго.

Учитель Суень повел его боковым переходом, который вывел их к западному залу храма.

Перед простым алтарем горели четыре свечи. Одну из них взял Суень Мин, чтобы осветить висящую на стене картину. Укрепленная на куске старой парчи, она изображала серого пушистого кота, играющего мотком шерсти, на фоне небольшой скалы странной формы.

Вполголоса учитель Суень пояснил:

– Это был любимый кот Нефритового Зеркала. Старик рисовал его множество раз. Правда, неплохо?

Очень посредственная любительская работа, подумал судья. Но картина, видимо, имела сентиментальное значение для обитателей монастыря. И, торопясь покинуть храм, который оказался даже холоднее, чем он думал, вежливо сказал:

– Замечательно, поистине замечательно!

– Это последняя картина, созданная Нефритовым Зеркалом, – продолжал Суень. – Она была написана после полудня в его комнате в тот день, когда настоятель вознесся на небо. А кот отказался принимать пищу и через неделю умер. И после этого некоторые лица решаются утверждать, что животные неспособны привязываться к своим хозяевам! А теперь я вам советую пойти посмотреть статуи даосской Триады в большой часовне. Они трехметровой высоты и являются произведениями известного художника. Я вас покидаю, но надеюсь еще утром попрощаться с вами до вашего отъезда.

Начальник уезда почтительно проводил его до дверей и направился назад к трапезной. Статуи он еще успеет осмотреть; вот уже двести лет, как они там, и могут подождать еще немного.

Своего соратника он нашел в коридоре. Тао Ган шепотом отчитался:

– Благородный судья, известий о Мо Моте по-прежнему нет. По словам Куан Лая, он время от времени исчезает, причем никто не знает, где он и когда он снова объявится. Его товарищи разговорились во время празднества, но они не знают, что здесь происходит, да это их и не интересует. Еда была весьма вкусной. И вообще все было хорошо до тех пор, пока не обнаружилось, что за столом одному монаху не хватило прибора – впрочем, эта маленькая неприятность не стоит внимания…

– Ты это называешь вкусной едой? Я выпил несколько чарок вина и чашку крепкого чая, от остального меня тошнило.

– Ну, я не жалуюсь, – возразил Тао Ган. – Пища была обильна, и я не истратил ни одного вэня.

Начальник улыбнулся: ему была известна скупость помощника. А тот продолжал:

– Куан пригласил меня распить с ним последнюю бутылочку, но сначала я хочу пройтись по коридорам. Может быть, я там встречу нашего таинственного Мо Моте.

– Хорошая мысль. Я же нанесу визит госпоже Пао и ее дочери. Недоумеваю, какая связь может существовать между ними и барышней Нгеуян. Цун Ли утверждает, что Белая Роза не дочь толстой дамы и что она принимает монашеский сан помимо воли. Но этот юноша был совершенно пьян, когда мне рассказывал все это. Он также считает, что прежний настоятель убит. Я разговаривал с учителем Суенем и отцом настоятелем об этом. Похоже, что и в этом случае поэт заблуждается. Ты знаешь, где находится комната госпожи Пао?

– На втором этаже, ваше превосходительство. Второй коридор, пятая дверь.

– Превосходно. Я с тобой встречусь позже, у Куана. Кажется, дождя больше не слышно. Мы можем пройти двором к восточному крылу.

В этот момент показался послушник. Он промок до костей и сообщил, что, хотя буря и немного поутихла, дождь все еще льет как из ведра. Судье и его соратнику пришлось совершить большой крюк и, пройдя через заполненный на этот раз монахами храм, они расстались перед залом торжеств.

На втором этаже было пустынно и тихо, светильники тускло мерцали в коридорах. В тот момент, когда судья пересчитывал двери, послышался шорох. Прислушавшись, он различил за спиной шелест шелка и одновременно почувствовал аромат выдохшихся духов. Он хотел обернуться, но острая боль пронзила его череп, и все погрузилось во мрак.

Глава 9. Судья Ди пробуждается в чужой постели; молодая актриса рассказывает ему о своих любовных увлечениях

Придя в себя, начальник уезда почувствовал, что голова его раскалывается от страшной боли, а под ложечкой – ощущение пустоты.

Мягкий аромат женских духов заставил его открыть глаза. С удивлением увидел он, что лежит на незнакомой кровати. Поднеся руку к голове, он обнаружил, что повязка исчезла, а на затылке выросла большая шишка. Осторожно потрогав ее пальцем, он поморщился от боли.

– Выпейте это. – С чашкой в руке над ним склонилась барышня Тин. Она обняла его за плечи, чтобы помочь сесть. Голова его закружилась. Актриса поддержала его, а отпив немного горячего чая, он почувствовал себя легче и тут же вспомнил, что произошло.