Секс (июнь 2008) - журнал Русская жизнь

Характерно для Аверченко, что он после этого на О. Л. Д? Ора не сердился и печатал его, как всегда, и на виднейших страницах журнала.

Из художников - столпом «Нового Сатирикона» был, конечно, Николай Васильевич Ремизов («Ре-ми»). Он был одним из троих владельцев издательства, членом торгового дома «Новый Сатирикон».

Высокий, очень худой, медлительный, некрасивый, с неподвижным небольшим лицом и небольшими, лениво глядящими глазами, он ничем не выдавал внешне томившейся в нем необычайной силы художника. Иногда он поражал своей исключительной зоркостью. Он рисовал на память мельком виденных людей, никогда не ошибаясь даже в покрое платья.

Но все же для рисунков своих он - когда только мог - пользовался натурой. Удивительно рисовал он женщин. Почти всегда одну и ту же, - то изображая ее выше ростом или ниже, полнее или худее, - но всегда достигая большой выразительности в рисунке и почти всегда умея производить на зрителя сильное и художественное - а не только «гротескное» - впечатление.

Как от человека, веяло от него ограниченностью. Точный, ровный, скучно-вежливый, медлительный, он иногда напоминал не человека, а какой-то аппарат.

Тем для своих рисунков он сам придумывать не мог. Да это не удивительно. Подавляющее большинство художников-карикатуристов рисует по чужим темам, если это не шаржи или зарисовки.

Самостоятельно рисовал он, кажется, только свою серию «Гримасы большого города» - проститутки, городское дно.

Обычно же темы давал ему на редакционных совещаниях Аверченко.

Ремизов сидел, внимательно слушал и водил карандашом, часто уточняя для себя подробности.

Иногда он обнаруживал вопиющее непонимание темы. Аверченко позволял себе иногда открыто издеваться над ним, используя для этого его ограниченность и частенько тупую восприимчивость.

Так, однажды, на редакционном совещании, подмигнув собравшимся (так, что этого не заметил Ре-ми), он предложил - как бы очередную тему:

- Вот, Коленька, - сказал он, разглядывая сквозь очки бумажку со списком тем (Аверченко давал обычно почти все темы, сравниться с ним никто не мог, приносил он длинные списки, бросался темами щедро, но любил говорить, что придумывать их трудно и говорил об этом с чувством: «Это совсем не так легко! Совсем не так легко!»). - Так вот, Коленька, - сказал Аверченко, - думаю, это для тебя будет тема. Понимаешь, сидит негр на корточках, испражняется, тужится, кряхтит и говорит: «Ох, не перевариваю я этих миссионеров». Предложив эту «тему», Аверченко опять подмигнул нам, приглашая молчать.

Ремизов пресерьезно изобразил на бумажке сидящего на корточках негра и т. д., затем поднял карандаш и, глубоко поразмышляв еще минуты три, осторожно обратился к Аверченко с вопросом:

- Аркадий, а удобно это для печати?…

Оглушительный хохот потряс комнату…

Когда хоронили дядю Николая II, - процессия проходила по набережной Фонтанки, совсем близко от редакции «Нового Сатирикона», - все вышли посмотреть. К цепи солдат и полицейских нам подойти не удалось. Нас притиснули к каким-то столбам и углу дома.

Процессия была невероятная - бесконечные певчие, духовенство, царская дворцовая челядь всех видов и типов. Несли много бархатных подушек с медалями, лентами, орденами.

Когда вернулись в редакцию, делились впечатлениями. Помню, что возник спор между Ремизовым и Радаковым по поводу формы и вида каких-то мундиров и звезд. Радаков рисовал и горячился, доказывая, что это так. Ремизов рисовал по-своему - и победил. Справлялись, и оказалось, что где у какой-нибудь звезды Ремизов рисовал восемь лучей - было именно столько, где двенадцать - было двенадцать. Глаза его за точность называли иногда кодаками.

Однако в рисунках его было что-то законченное, остановившееся, консервативное. Да иначе и не могло быть. Он, хотя и был трудолюбив, но ограниченность не позволяла ему расти. Он как-то боялся всего нового, свежего, резкого. Эта ограниченность и привела его в эмиграцию. Ремизов сейчас, по слухам, в Америке.

Много работала в «Новом Сатириконе» его сестра, подписывавшая свои рисунки «Мисс».

Она, несомненно, была менее даровита, но все же не лишена была своеобразного дарования. Почти в каждом номере брат (заведовавший художественным отделом) печатал какой-нибудь ее рисунок, почти не отличавшийся от предыдущего. Мучительное однообразие ее рисунков до такой степени было безнадежно, что на них не сердились. Жантильные дамы, занавески, сады, цветы, подушечно-вышивальные темы стиля XVIII века - вот весь круг ее возможностей.

Но ее, как и брата, отличала глубочайшая добросовестность. Каждое кружевцо, локон, вазочка, туфелька были выписаны ею с максимальной старательностью и - всегда - одинаковой, никогда не утолщающейся - чистенькой бескровной линией.

И к этому привыкли. «Рис. Мисс». Иногда к ее рисунку, если он изображал даму с кавалером, придумывали какую-нибудь амурную подпись. Чаще рисунки шли без подписей: «Рис. Мисс». И все.

Рисунки ее не бросались в глаза. Часто они являлись заставками, виньетками, концовками.

За все время моей работы в «Новом Сатириконе» я не слышал от нее ни слова. И не слышал, чтобы она говорила с кем-нибудь, хотя в редакцию она иногда заходила.

Высокая, как брат, очень некрасивая, застенчивая, беспричинно, вероятно, исключительно из застенчивости улыбающаяся, она незаметно появлялась где-нибудь в уголочке и так же незаметно исчезала.

Со стороны могло казаться и казалось, что сатириконцы - спаянная, жизнерадостная, крепкая группа писателей, поэтов и художников. Было представление, что эта группа самая веселая, самая счастливая из литературных групп столицы.

На самом же деле было не так. Такое представление создалось потому, что был альбом - «Путешествие сатириконцев по Европе», что основные сатириконцы были известны по шаржам и еще тому, что читателям известно, как создался журнал «Новый Сатирикон».

Об этом необходимо в очерке о сатириконцах хотя бы кратко рассказать.

Существовал в Петербурге плохой, обывательский юмористический журнал «Стрекоза», продолжавший стандартную беззубую юмористику московского «Будильника». В этом журнале работал молодой Ре-ми, работал А. Радаков. Однажды в редакцию явился молодой человек в крылатке, в очень узких брюках, в пенсне и предложил несколько тем для рисунков. Темы оказались остроумными, и на молодого человека, фамилия которого была Аверченко, - обратили внимание.

Это было вполне естественно. Кто знаком с работой юмористического журнала, тот знает, как трудно рождаются в нем темы для рисунков - это вечный дефицитный товар, - в то время как стихи, рассказы, фельетоны редакцией приобретаются со значительно меньшими усилиями.

В старинных русских юмористических журналах не всегда подписывались авторами рассказы, но темы - всегда. Рисунок, подпись и пометка: «Тема такого-то». В наших советских изданиях есть особое амплуа: выдумщика тем. Он так и называется - «темач», он получает гонорар за каждую тему и является ценнейшим сотрудником.

Легко понять, как встретили молодого человека, буквально сыплющего темы… Аверченко особо даровит и в этом отношении. Можно писать прекрасные рассказы и не уметь придумывать темы для рисунков. Можно быть очень остроумным и тоже не уметь придумывать остроумных тем для рисунков.

Тут, осуществляя остроумную ситуацию, надо мыслить графически, надо зрительно инсценировать ее.

Аверченко был исключительно даровитым «темачом», и понятно, что он сразу стал близким и желанным сотрудником «Стрекозы». Но он не только давал темы. Он писал веселые, новые, смелые, очень хорошие рассказы. Он досконально знал все виды работ в юмористическом журнале и самую его технику. Он в Харькове издавал, и редактировал, и сам заполнял юмористический журнал «Штык», который не выдержал трудных в то время провинциальных условий и прогорел.

Аверченко предложил - вместо журнала «Стрекоза», который читали в трактирах и парикмахерских, - издавать новый, свежий, острый, политический и литературный сатирический журнал для передовых читателей страны - примерно, типа «Simplicissimus? а».

Предложение было принято. Новый журнал назвали «Сатирикон» (название предложил художник А. Радаков), редактором его стал Аверченко, и «Сатирикон», действительно, с первых номеров обратил на себя внимание русского интеллигентного и оппозиционного читателя, который широко поддержал его.

Издателем журнала был М. Г. Корнфельд - знаменитый издатель не менее знаменитого «Синего журнала». Группа создателей «Сатирикона» - Аверченко, Радаков, Ре-ми - не хотели и не могли подчиняться торгашеским требованиям Корнфельда и решили создать свой собственный журнал, в успехе которого, разумеется, были уверены. Юридически пришлось его назвать «Новый Сатирикон», так как право на журнал «Сатирикон» принадлежало Корнфельду. Таким образом, некоторое время существовало два журнала: «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». Старый «Сатирикон» всячески старались укрепить поэты и писатели, по тем или иным причинам не привившиеся в «Новом Сатириконе». В «Сатириконе» писали Н. Шебуев, Н. Агнивцев и другие, рисовали не такие квалифицированные художники, как Ре-ми и Радаков, соперничество не удалось, и «Сатирикон» прекратил свое существование.