Дом, где разбиваются сердца - Бернард Шоу

Капитан Шотовер неожиданно заглядывает из передней; это

еще вполне крепкий старик с громадной белой бородой; он

в бушлате, на шее висит свисток.

Капитан Шотовер. Няня, там прямо на лестнице валяются портплед и саквояж;

по-видимому, брошены нарочно для того, чтобы каждый о них спотыкался. И

еще теннисная ракетка. Что за дьявол все это набросал? Девушка. Боюсь, что это мои вещи. Капитан Шотовер (подходит к чертежному столу). Няня, кто эта заблудившаяся

юная особа? Няня. Они говорят, мисс Гэсси пригласила их, сэр. Капитан Шотовер. И нет у нее, бедняжки, ни родных, ни друзей, которые могли

бы ее предостеречь от приглашения моей дочери? Хорошенький у нас дом,

нечего сказать! Приглашают юную привлекательную леди, вещи ее полдня

валяются на лестнице, а она здесь, на корме, предоставлена самой себе

усталая, голодная, заброшенная. Это у нас называется гостеприимством!

Хорошим тоном! Ни комнаты не приготовлено, ни горячей воды. Нет

хозяйки, которая бы встретила. Гостье, по-видимому, придется ночевать

под навесом и идти умываться на пруд. Няня. Хорошо, хорошо, капитан. Я сейчас принесу мисс чаю, и пока она будет

пить чай, комната будет готова. (Обращается к девушке.) Снимите,

душенька, шляпку. Будьте как дома. (Идет к двери в переднюю.) Капитан Шотовер (когда няня проходит мимо него). "Душенька"! Ты воображаешь,

женщина, что, если эта юная особа оскорблена и оставлена на произвол

судьбы, ты имеешь право обращаться к ней так, как ты обращаешься к моим

несчастным детям, которых ты вырастила в полнейшем пренебрежении к

приличиям? Няня. Не обращайте на него внимания, деточка. (С невозмутимым спокойствием

проходит в переднюю и направляется в кухню.) Капитан Шотовер. Окажите мне честь, сударыня, сообщите, как вас зовут?

(Усаживается в большое плетеное кресло.) Девушка. Меня зовут Элли Дэн. Капитан Шотовер. Дэн... Был у меня как-то давно боцман, который носил

фамилию Дэн. Он, в сущности, был китайским пиратом, потом открыл

лавочку, торговал всякой корабельной мелочью; и у меня есть полное

основание полагать, что все это он украл у меня. Можно не сомневаться,

что он разбогател. Так вы - его дочь? Элли (возмущенная). Нет. Конечно нет! Я с гордостью могу. сказать о своем

отце, что хотя он и не преуспел в жизни, зато ни одна душа не может

сказать про него ничего дурного. Я считаю, что мой отец - лучший из

людей. Капитан Шотовер. Должно быть, он очень переменился. Не достиг ли он седьмой

степени самосозерцания? Элли. Я вас не понимаю. Капитан Шотовер. Но как это ему удалось, если у него есть дочь? У меня,

видите ли, сударыня, две дочери. Одна из них Гесиона Хэшебай, которая

вас сюда пригласила. Я вот стараюсь поддерживать порядок в этом доме, а

она его переворачивает вверх дном. Я стремлюсь достигнуть седьмой

степени самосозерцания, а она приглашает гостей и предоставляет мне

занимать их.

Няня возвращается с чайным подносом и ставит его на

тиковый столик.

Есть у меня еще дочь, которая, слава богу, находится в весьма

отдаленной части нашей империи со своим чурбаном мужем. Когда она была

маленькой, она считала резную фигуру на носу моего корабля, который

назывался "Неустрашимый", самой прекрасной вещью на свете. Ну, а ее

жених несколько напоминал эту фигуру. У него было точь-в-точь такое же

выражение лица: деревянное, но в то же время предприимчивое. Вышла за

него замуж. И ноги ее больше не будет в этом доме. Няня (подвигает столик с чайным прибором к столу}. Вот уж, можно сказать, вы

маху дали. Как раз она сию минуту в Англии. Вам уже три раза на этой

неделе говорили, что она едет домой на целый год, для поправления

здоровья. И вы должны бы радоваться, что увидите свою родную дочь после

стольких лет разлуки. Капитан Шотовер. А я нисколько не радуюсь. Естественный срок привязанности

человеческого животного к своему детенышу - шесть лет. Моя дочь Ариадна

родилась, когда мне было сорок шесть, сейчас мне восемьдесят восемь.

Если она явится сюда, меня нет дома. Если ей что-нибудь нужно, пусть

берет. Если она будет спрашивать обо мне - внушите ей, что я дряхлый

старик и совершенно ее не помню. Няня. Ну что это за разговоры при молодой девушке! Нате, душечка, выпейте

чайку. И не слушайте его. (Наливает чашку чаю.) Капитан Шотовер (гневно поднимаясь). Силы небесные! Они поят невинного

ребенка индийским чаем, этим зельем, которым они дубят свои собственные

кишки. (Хватает чашку и чайник и выливает все в кожаное ведро.) Элли (чуть не плача}. Ах, прошу вас, я так устала. И мне так хотелось пить. Няня. Ну что же это вы делаете! Глядите, ведь бедняжка едва на ногах держится. Капитан Шотовер. Я вам дам моего чаю. И не прикасайтесь к этому обсиженному

мухами сухарю. Этим только собак кормить. (Исчезает в кладовой.) Няня. Ну что за человек! Недаром говорят, будто б он, перед тем как его

произвели в капитаны, продал душу черту там, на Занзибаре. И чем он

старше становится, тем я все больше этому верю.

Женский голос из передней: "Есть кто-нибудь дома?

Гесиона! Няня! Папа! Да пойдите же вы кто-нибудь сюда.

Возьмите мои веши". Слышен глухой стук, словно кто-то

бьет зонтиком по деревянной панели.

Няня. Господи ты боже мой! Это мисс Эдди. Леди Этеруорд, сестра мисс

Хэшебай. Та самая, о которой я говорила капитану. (Откликается.) Иду,

мисс, иду!

Она ставит столик обратно на место около двери и

поспешно идет к выходу, но сталкивается с леди Этеруорд,

которая врывается в комнату в страшном волнении. Леди

Этеруорд - очень красивая, прекрасно одетая блондинка. У

нее такие стремительные манеры и она так быстро говорит,

что с первого взгляда производит ошибочное впечатление

смешной и глуповатой.

Леди Этеруорд. Ах, это ты, няня. Как поживаешь? Ты ни чуточки не постарела.

Что, никого нет дома? А где Гесиона? Разве она меня не ждет? Где

прислуга? А чей это багаж там на лестнице? Где папа? Может быть, все

спать легли? (Замечает Элли.) Ах, простите, пожалуйста. Вы, верно, одна

из моих племянниц. (Подходит к ней с раскрытыми объятиями.) Поцелуйте

свою тетю, душечка. Элли. Я здесь только гостья. Это мои вещи на лестнице. Няня. Я сейчас пойду принесу вам, душенька, свежего чайку. (Берет поднос.) Элли. Но ведь старый джентльмен сказал, что он сам приготовит чай. Няня. Да бог с вами! Он уже и позабыл, за чем пошел. У него все в голове

мешается да с одного на другое перескакивает. Леди Этеруорд. Это о папе? Няня. Да, мисс. Леди Этеруорд (сердито). Не будь дурой, нянька, не смей называть меня мисс. Няня (спокойно). Хорошо, милочка. (Уходит с подносом.) Леди Этеруорд (стремительно и шумно опускается на диван). Представляю себе,

что вы должны испытывать. Ах этот дом! Я возвращаюсь сюда через

двадцать три года. И он все такой же: вещи валяются на лестнице;

невыносимо распущенная прислуга; никого дома; гостей принять некому;

для еды нет никаких установленных часов; и никто никогда и есть не

хочет, потому что вечно все жуют хлеб с маслом или грызут яблоки. Но

самое ужасное - это тот же хаос и в мыслях, и в чувствах, и в

разговорах. Когда я была маленькая, я по привычке не замечала этого

просто потому, что я ничего другого и не видела, - но я чувствовала

себя несчастной. Ах, мне уже и тогда хотелось, мне так хотелось быть

настоящей леди, жить как все другие, чтобы не приходилось обо всем

думать самой. В девятнадцать лет я вышла замуж, лишь бы вырваться

отсюда. Мой муж, сэр Гастингс Этеруорд, был губернатором всех колоний

британской короны по очереди. Я всегда была хозяйкой правительственной

резиденции. И я была счастлива. Я просто забыла, что люди могут жить

вот так. Но мне захотелось повидать отца, сестру, племянников и

племянниц - когда-то же это приходится делать, вы сами понимаете. Я

просто мечтала об этом. И вот в каком состоянии я нахожу родительский

дом! Как меня принимают! Невозмутимая наглость этой Гинес, нашей старой

няньки. И право же, Гесиона могла бы хоть дома-то быть; могли бы они

хоть что-нибудь для меня приготовить. Вы уж простите меня, что я так

разоткровенничалась, но я в самом деле ужасно расстроена, обижена и

разочарована. Если бы я только знала, что так будет, я бы не поехала

сюда. У меня большое искушение повернуться и уехать, не сказав им ни

слова. (Чуть не плачет.) Элли (тоже очень огорченная). Меня тоже никто не встретил. Мне тоже кажется,

что лучше уехать. Но как это сделать, леди Этеруорд! Вещи мои на

лестнице, дилижанс уже уехал.

Из кладовой появляется капитан Шотовер, у него в руках

лакированный китайский поднос с очень красивым чайным

прибором. Он ставит его сначала на край стола,

стаскивает чертежную доску на пол и прислоняет ее к