Теория и методология когнитивной истории - Ольга Медушевская

Рассматривая понятие о вещи как основном информационном ресурсе для изучения исторического процесса, необходимо задаться прежде всего вопросом о том, в какой мере создание интеллектуального продукта, создание изделия может выступать как общечеловеческое свойство. Мы исходим из того, что способность остановить мгновенную мысль, воплотить ее в образ и сохранить в вещественной форме представляет собой сущностную характеристику исторического индивида на всех этапах развития. В глубинах архаического сознания уже проявляется понимание ситуаций творения.

Что позволяет говорить об этом? Исследования новейшего времени, в том числе исследования исторической антропологии, при различии их подходов, объединяет заметное стремление понять те познавательные процессы, которые являются общим для человеческого индивида. Одним из источников, которые антропология использовала, чтобы приблизиться к пониманию этого феномена, стали мифологические сюжеты, восходящие к первобытному мышлению. Приводимый в этих исследованиях материал показывает, что в архаических мифах прослеживается попытка объяснить возникновение окружающего их мира. Это, как известно, мифы о творении окружающего мира из «чего-то неопределенного», того, что в древней мифологии определялось как «хаос». Подойдем к вопросу с несколько иной стороны. Каждый из таких мифов представляет собой своего рода метафору. Метафора есть способ передать впечатление о небывалом, невиданном явлении через те понятия, сравнения, которые слушателям хорошо знакомы. Если задаться вопросом, какой информационный ресурс передает нам метафора, то можно сказать, что наиболее достоверно мы узнаем о том, что же собственно знали эти слушатели. Так, например, из метафоры «говор волн» можно извлечь достоверную информацию – слушатели знают, что такое говор, как он звучит. Если мы применим такой подход к архаическим мифам, то увидим, что и рассказчики, и слушатели мифа хорошо знают: из неструктурированного, хаотического состояния творец, создатель, мастер может, задавшись определенной целью, создать нечто новое, представленное в материале, в структурированной форме. Создатели древнего мифа с ситуацией подобного рода хорошо знакомы, принимают ее как данность, без всяких объяснений. Более того, ситуации иногда конкретизируются в этом смысле, миф рассказывает, из какого материала, а иногда и как именно возникает мир как «изобретение творца». Таким образом, можно считать, что ситуация творчества есть общечеловеческая типологическая ситуация, которая осознается и соответственно конкретно- историческим условиям конкретизируется в первобытном сознании.

Вопрос о соотношении творения и языка может рассматриваться лишь взаимосвязанно. Трудно представить, как формируются новый язык, понятия, но можно предположить, что творческий процесс является основным источником для формирования живой информации. Преобразование материи для создания вещи сопровождалось подъемом информационной энергетики. Ассоциации и отношения, истинные или мнимые, обращают индивида в процесс творчества к самым основам картины мира, позволяют выстраивать, выявлять сходства, прогнозировать будущее развитие преобразовательного процесса. Из пространства ремесла и техники действующий индивид обращен к основам материального и не отделенного от него духовного мира. Каждая сторона ремесленного творчества открыта для восприятия и интерпретации того огромного информационного ресурса, частью которого действующий индивид ощущал себя. Преобразовательный процесс связан с энергетическим подъемом, об этом говорит отождествление ремесленных производств с магией, колдовством, алхимией. C данной точки зрения можно высказать некоторые предположения о связи творчества и ремесленного языка, его особенностях. Новые и неожиданные модификации, происходящие под влиянием употребления огня, плавки металлов, превращения сырых продуктов в продукты питания или снадобья с неизвестными ранее свойствами – все это вызывало удивление, восторг или неожиданные ассоциации и тревоги. Информационный энергетический подъем, рождающийся в процессе творчества, догадки, физические и химические преобразования исходных материалов – все эти явления еще не имеют названий, понятий, не имеют языка. Наиболее важным в процессе словообразования выступает поиск путей для сохранения полученной и усвоенной новой информации.

В процессе деятельности естественное и живое возникновение новых образов, представлений и идей в какой-то момент переходит в новую фазу. Только что размышлявший, мечтавший или грезивший человек оказывается в новой познавательной ситуации – озарения. Ему необходимо сохранить, овеществить возникший образ, передать те ассоциации или идеи, которые он хотел бы перевести в осуществленную форму. Этот разрыв в ходе деятельности и есть самый сложный ее этап. То, что иногда называют «муками творчества», становится более понятным в данном контексте. Индивид может опираться здесь на когнитивные процессы возникновения живой информации, которые происходят во взаимодействии с реальным миром как бы сами собой. За ними стоит генетическая память, эмоции, опыт. Но перевести возникший образ в новую форму, воплотить ее в вещи или, что еще сложнее, перевести образы в слова – этот этап деятельности является наименее естественным и привычным для живой системы. Это состояние уже собственно человеческое. И в этом смысле – не только состояние живой системы, но и системы социальной. Умение перевести мысль в материальный образ воспитывается в человеческом сообществе: индивид не заговорит, если не окажется в сообществе людей, подобным образом он и не научится создавать продукт – и, соответственно, опустится на ступеньку ниже, что, в свою очередь, создаст состояние психологического дисбаланса. Не говоря уже о том, какие последствия имеет недоведенность индивидов до состояния человеческой творческой нормы для самого сообщества и шире – человечества в целом.

Метод исследования, основанный на общечеловеческой ситуации творчества, вполне может быть рассмотрен как фундаментальный и опирающийся на определенную универсалию исторического процесса – универсалию творчества как изобретения. Другая сторона данного вопроса – коммуникация. Она заключается в том, что, будучи понятым как интеллектуальный продукт, любой продукт человеческого творчества открывает перед другим человеком свой информационный ресурс. Здесь можно применить определенные понятия, выражающие это общечеловеческое свойство, например «информационный магнетизм», под которым понимается интуитивное, далеко не всегда или не сразу осознанное стремление получать информацию, рассматривая вещи (в самом широком смысле), созданные другими людьми. Интересно, что любому индивиду в принципе свойственно такого рода стремление, причем оно проявляется именно как общечеловеческое свойство, оно даже способствует сближению, пониманию, нахождению «общего языка» между представителями различных уровней культуры в самых различных ситуациях.

Информационный магнетизм есть та типичная ситуация, которую в той или иной форме передают все свидетели цивилизованных контактов, встреч людей самого разного культурного уровня, образа жизни и происхождения. Более того, чем экзотичнее, неожиданнее информационный ресурс, обнаруживающийся при этих информационных контактах, тем интенсивнее проявляет себя своеобразный магнетизм. Возникает эффект интенсивного соотношения той картины мира, которая существовала у данных изолированных представителей сообществ, с новыми изделиями, новыми вещами, интеллектуальными продуктами человеческой деятельности. Неизменно возникает информационная энергетика, т. е. процесс душевного подъема, связанный с интенсивным процессом возникновения живой информации о новом и ранее неизвестном образе жизни и результатах деятельности. Информационный магнетизм, на наш взгляд, безусловно является индикатором универсального человеческого свойства – способности извлекать информацию, эффективно интерпретировать всякого рода продукты целенаправленной человеческой деятельности.

Эта способность до настоящего времени специально не рассматривалась как особый предмет исследования. Однако такой анализ необходим, и прежде всего для разработки основ исторического метода. Мы имеем здесь дело с явлением, которое можно сравнить со способностью человеческого индивида к разговору и пониманию языка. В течение долгого времени науки о языках развивались изолированно, рассматривая различные языковые системы как уникальные и специфические, но наконец накопленный материал позволил выйти на метауровень обобщения – уровень единой науки о языке. Способность к языку рассматривается как общечеловеческое свойство. Даже делаются попытки выявить основные параметры, свойственные грамматике любого языка, открыть общечеловеческую грамматику языка, ее механизмы. Не менее, если не более, важно выйти на новый уровень понимания принципов, которые положены в основу извлечения информационного ресурса. Создавая свою модель исторического метода, мы убеждаемся, что и здесь присутствуют общие принципы исследования информационного ресурса источника.