Книга Государя. Антология политической мысли - И. Гончаров

Более сильный должен пребывать в выжидательном положении, если он видит, что одинаково, как в состоянии войны, так и в состоянии мира, не будет ни ущерба для врага, ни преуспеяния для него самого.

С другой стороны, и более слабый может переходить в наступление, если предвидит, что возникающие у врага затруднения неустранимы.

Более сильный должен искать союза, если [он видит], что ему вскоре угрожают затруднения, которые невозможно предотвратить.

Более сильный должен прибегать к двойной политике, если он видит, что может достигнуть успеха при помощи мира, с одной стороны, и [при помощи] войны – с другой.

Вот вкратце что касается применения шести методов политики. В отдельных чертах мы имеем следующее:

Если более слабый [государь] подвергся нападению со стороны сильнейшего, который двинул свои войска, то он должен немедленно уступить силе, заключив мир и жертвуя своею казной, войском, самим собою и землею. Он может предоставить [в распоряжение более сильного] самого себя с некоторым количеством войска или со всей военной силой. Такого рода мир называется купленным своею собственною личностью.

Возможна передача [в распоряжение более сильного в качестве заложников] военачальника и наследника-соправителя [или вообще царевича]. В таком случае это будет «мир с предоставлением других лиц» [в качестве заложников]. Такой мир обеспечивает безопасность для собственной особы.

Далее, может быть мир такой, при котором или сам [государь], или войско его должны удалиться в другое место. Это называется «миром без особых заложников», охраняющим самого государя и начальников войска. В первых двух случаях [государь] может отдать заложниками своих начальствующих лиц или жен, а при третьем виде он может тайным образом одолеть врага. Вот виды мира, когда [государю] приходится уступать силе.

Путем отдачи казны можно достичь освобождения других государственных факторов. Это есть «мир-выкуп». Он может быть заключен, когда это признается выгодным.

Далее, известен «мир с поборами», при котором возлагаются на плечи [данного государя] многочисленные [платежи]. Заключение такого мира там, где время и место не подходят, является ошибкой.

Имеется иной род мира – так называемый «золотой мир», который возможен на основании платежей в будущем, а также посредством заложников в виде женщин. Такой основан на доверии и заключается по договору.

Обратный ему есть «мир нищенский», продиктованный с чрезмерными требованиями платежей. При первых двух видах следует платить сырым материалом или же слонами и конями, которые потом принесут вред [врагу][39].

При третьем следует отдавать деньги. При четвертом, говоря о гибели всех своих начинаний, [заключающий мир] должен оттягивать время. Вот виды мира, достигаемого отдачей казны.

Далее, имеется «мир с уступками», при котором путем отдачи части земель представляется возможным сохранить основные владения и подданных. При этом такой вид мира является желательным [для государя], стремящегося к уничтожению мошенников и воров.

Существует также «мир того, кто совершенно истощен». Он состоит в уступке земель, с которых [предварительно] собраны принесенные ими плоды. В эти земли не входят те, которые образуют коренную основу владений. Такой мир заключается в расчете на [последующие] затруднения врага.

Еще имеется «мир с отдачей внаем», при котором обретается свобода путем отдачи плодов земель. Кроме того, есть «мир, вредящий врагу», заключаемый с обещанием дать больше, чем приносят земли.

Первые два из этих видов такие, при которых [желающий победить] занимает выжидательное положение. Вторые два заключаются до тех пор, пока [заключающий их] не усилится.

Вот виды мира, сопряженные с уступкой земель и с отдачей плодов.

Эти виды мира заключаются в силу обстоятельств и в соответствии с временем и местом. Мир, заключенный более слабым, в его трех видах длится, пока заключивший его не станет сильным.

Античность

Честолюбцы и «первые среди равных»

Античное восприятие политики неоднократно ставило в тупик даже самых тонких ученых. После окончания греко-персидских войн великий греческий историк Геродот заявил, что главное различие между эллинами и варварами состоит в том, что у последних свободен только один царь (в первую очередь он имел в виду персидского царя, захватившего бо́льшую часть известной грекам варварской ойкумены), у эллинов же свободен каждый. Между тем ни одна другая средиземноморская цивилизация эпохи древности не знает такого количества тиранов и столь частых восхвалений царской власти. «Приложили руку» к этому не только поэты, подобные Симониду или Вакхилиду, но и историки (Ксенофонт, Полибий), а особенно философы.

Можно было бы списать это на пресловутый кризис полиса, о котором нередко говорят историки-антиковеды. При этом, правда, получается странная вещь: почти весь период своего существования полис оказывается в состоянии кризиса: начиная с VII века до н. э. вплоть до завоевания Греции Римом. И каждое столетие знает великих тиранов и царей, которых называют не просто славными, но богоравными!

Грекам принадлежит определение человека как политического животного. Обычно это понимают следующим образом: от животного человек отличается способностью создавать политический организм, невозможностью существовать вне и помимо него.

Однако превращение человека в подобие муравьев или пчел, которые, как известно, также живут исключительно совместно, выглядит как-то странно. «Политическое» на самом деле в Греции, а потом в Риме было обозначением способности заниматься гражданскими делами, управлять, обладать властью.

Здесь и кроется источник преклонения свободолюбивых греков перед царями и тиранами. В основе существования и первых, и вторых была власть. Эллины участвовали в управлении своим государством, заседали в оплачиваемых из общественной казны судах, делегировали своим представителям право голосовать на общегреческих собраниях. Поскольку численность населения древнегреческих полисов была относительно небольшой, был слышен голос каждого – даже в тех государствах, где у власти находились аристократия или какой-то род олигархов. Так или иначе, они принимали участие в принятии решений – а это делало эллина эллином.

Когда греческим мистикам было нужно показать, насколько душа превосходит тело, они писали, что души, пока они не родились на этой земле, правили всем Космосом, будучи божественными сущностями. Даже когда после походов Александра Великого греческое сознание стало космополитическим, самые радикальные философы все равно говорили о государстве – весь мир, по их мнению, являлся единым полисом, населенным душами людей и бессмертных богов.

Цари и тираны были носителями той же идеи – идеи власти. Единственное, но коренное отличие от рядового эллина заключалось в том, что в своей власти они не давали отчет никому. Монарх до такой степени сосредотачивал в себе политическую природу человека, что в глазах эллинов оказывался выше рода людского.

Греки, эти законченные честолюбцы, не скрывали своего почтения перед теми, кто добился славы. В случае политического успеха слава была почти абсолютной. Баловни судьбы – вроде великого самосского тирана Поликрата – считались настолько вознесенными над людьми, что боги, ради сохранения в мироздании гармонии, обрушивали на таких свою ревность. Поликрата распяли персы, но жизнь его, однако, не стала менее завидной. Грек рассуждал так: слава – знак богоизбранности, пусть сами боги и кладут предел судьбе выдающегося человека! От этого герой, осмелившийся пройти до конца по уготованному ему пути, становился только еще более почитаем. В Коринфе существовал даже культ Сизифа, мифического персонажа, чей бессмысленный труд в Аиде вошел в поговорку. Однако предшествовавшее наказанию его успешное соперничество с богом преисподней возвышало этого легендарного человека настолько, что он был удостоен почестей героя-полубога.

Конечно, монархия в греческих городах-государствах имела различные формы. Аристотель в своем сочинении «Политика» дает нам достаточно полный их обзор. Крайними вариантами являлись, с одной стороны, законная царская власть, полученная в соответствии с записанными или неписаными законами данного города (то есть по наследству, в результате избрания «лучшими людьми» и т. д.), с другой же – тирания, власть приобретенная вопреки обычаю и справедливости. Многие из древних греков напрямую связывали желание стать тираном со стремлением к удовольствиям. Чтобы удовлетворить все свои, даже самые прихотливые, потребности, нужно было добиться положения, при котором в руках монарха оказывались все ресурсы государства – и финансы, и жизнь, и честь самих горожан.

Но не стоит считать, что стремление к удовольствиям в массе греков воспринималось как что-то низменное. Наоборот, многие из них полагали, что это и есть счастье, подобие богам, которые также обладают абсолютной властью.