Цезарь и Клеопатра - Бернард Шоу

набережную позади дворца - то есть наш путь домой. Руфий (с крайним неодобрением). Значит, отдаем город? Цезарь. Мы не брали его, Руфий. Мы удерживаем этот дворец и... какое это там

здание рядом? Руфий. Театр. Цезарь. Так вот и его тоже. Оно господствует над побережьем. А остальное:

Египет - египтянам! Руфий. Хорошо. Тебе лучше знать, я полагаю. Это все? Цезарь. Все. А те корабли еще не горят? Руфий. Будь покоен, я не стану терять времени. (Убегает.} Британ. Цезарь, Потин настаивает на разговоре с тобой. Мне кажется, его

следует проучить. Он держит себя крайне вызывающе. Цезарь. Где он? Британ. Ждет снаружи. Цезарь. Эй, там, пропустите Потина!

Потин появляется в лоджии, очень высокомерно проходит в

зал и останавливается слева от Цезаря.

Цезарь. Что скажет Потин? Потин. Я принес тебе наши условия, Цезарь. Цезарь. Условия? Дверь была открыта: тебе следовало уйти до того, как вы

объявили войну. Теперь ты мой пленник. (Подходит к креслу и развязывает

тогу.) Потин (презрительно). Я твой пленник? Да знаешь ли ты, что ты в Александрии

и что царь Птолемей с армией, которая во сто раз превосходит твое

маленькое войско, держит Александрию в своих руках? Цезарь (невозмутимо снимает с себя тогу, бросает ее на кресло). Ну что ж,

друг, уйди, если сумеешь. И скажи твоим друзьям, чтобы они больше не

убивали римлян на рыночной площади, а то мои солдаты, которые не

обладают моим прославленным великодушием, пожалуй убьют тебя. Британ,

предупреди стражу и дай мои доспехи.

Британ выбегает. Руфий возвращается.

Ну что? Руфий (показывает через арку лоджии на клубы дыма, поднимающиеся над

гаванью). Смотри!

Потин с любопытством подбегает к ступенькам и

выглядывает.

Цезарь. Как? Уже пылают? Невероятно! Руфий. Да, пять добрых галер, и при каждой барка, груженная маслом. Но это

не я. Египтяне избавили меня от хлопот. Они захватили Западную

пристань. Цезарь (с беспокойством). А Восточная гавань, маяк, Руфий? Руфий (внезапно разряжаясь бешеной руганью, сбегает к Цезарю и накидывается

на него). Да разве я могу в пять минут погрузить легион на суда? Первая

когорта уже на берегу. Больше сделать невозможно. Если тебе нужно

скорей, пойди и делай сам. Цезарь (успокаивает его). Ну хорошо, хорошо! Терпение, терпение, Руфий. Руфий. Терпение! Кому здесь не терпится, мне или тебе? Разве я был бы здесь,

если бы не мог наблюдать за ними через арку? Цезарь. Прости меня, Руфий, и (нетерпеливо) поторопи их как только можно...

Его прерывает отчаянный старческий вопль. Этот вопль

быстро приближается, и в лоджию врывается Теодот,

который рвет на себе волосы и издает горестные

душераздирающие возгласы. Руфий отступает, глядя на него

в недоумении и удивляясь его безумию. Потин

оборачивается и прислушивается.

Теодот (на ступенях, потрясая руками). Ужас неслыханный! Горе нам, горе!

Помогите! Руфий. Что такое? Цезарь (нахмурившись). Кого убили? Теодот. Убили? Да это хуже, чем гибель десяти тысяч человек! Утрата,

непоправимая утрата для всего человечества! Руфий. Что случилось? Теодот (бросаясь к нему). Огонь перебросился с ваших кораблей. Гибнет

величайшее из семи чудес мира! Горит Александрийская библиотека! Руфий. Фу-у! (Совершенно успокоенный, поднимается в лоджию и следит за

посадкой войск на берегу.) Цезарь. Это все? Теодот (не верит своим ушам). Все? Цезарь, потомство сохранит о тебе память

как о варваре-солдате, который был так невежествен, что не знал, какова

цена книгам. Цезарь. Теодот, я сам писатель. И я скажу тебе: пусть лучше египтяне живут,

а не отрешаются от жизни, зарывшись в книги. Теодот (падая на колени, с фанатизмом истинного книжника, со страстью

педанта). Цезарь! Десять поколений сменятся одно другим, и за все это

время однажды рождается бессмертная книга. Цезарь (непреклонно). Если она не льстит человечеству, ее сжигает палач. Теодот. Если не вмешается история, смерть положит тебя рядом с последним из

твоих солдат. Цезарь. Смерть всегда так делает. Я не прошу лучшей могилы. Теодот. Но ведь это горит память человечества! Цезарь. Позорная память! Пусть горит. Теодот (вне себя). Ты готов разрушить прошлое? Цезарь. Да. И построю будущее на его развалинах.

Теодот в отчаянии бьет себя кулаком по голове.

Но послушай, Теодот, наставник царей! Ты, оценивший голову Помпея не

дороже, чем пастух ценит луковицу, вот ты теперь стоишь передо мной на

коленях, и слезы льются из твоих старых глаз, и ты умоляешь меня

пощадить несколько твоих овечьих кож, исцарапанных знаками заблуждений!

Я не могу сейчас уделить тебе ни одного человека, ни одного ведра воды;

но ты можешь свободно уйти из дворца. Иди, ступай к Ахиллу и проси у

него его легионы, чтобы потушить огонь. (Подталкивает его к ступеням и

выпроваживает его.) Потин (многозначительно). Ты понимаешь, Теодот? Я остаюсь пленником. Теодот. Пленником? Цезарь. И ты будешь тратить время на разговоры, в то время как горит память

человечества? (Кричит из лоджии.) Эй, там! Пропустите Теодота!

(Теодоту.) Ну, ступай! Теодот (Потину). Я должен идти спасать библиотеку. (Поспешно уходит.) Цезарь. Проводи его до ворот, Потин. Скажи ему, пусть он внушит вашим людям,

чтобы они, для твоей безопасности, не убивали больше моих людей. Потин. Моя жизнь дорого обойдется тебе, Цезарь, если ты захочешь отнять ее.

(Идет вслед за Теодотом.)

Руфий, поглощенный наблюдением за посадкой, не видит,

что оба египтянина уходят.

Руфий (кричит из лоджии на берег). Все готово? Центурион (снизу). Готово! Мы ждем Цезаря. Цезарь. Скажи им, канальям, что Цезарь идет. (Кричит.) Британник! (Это

пышное производное от имени его секретаря - одна из обычных шуток

Цезаря. Впоследствии это вполне серьезно и официально означало бы

завоеватель Британии.) Руфий (кричит вниз). Отваливай все, кроме баркаса! Становись на посадку,

стража Цезаря! (Возвращается из лоджии в зал.) А где ж египтяне? Опять

милосердие? Ты отпустил их? Цезарь (посмеиваясь). Я отпустил Теодота спасать библиотеку. Мы должны

уважать литературу, Руфий. Руфий (в бешенстве). Да падет это безумие на голову безумца! Я думаю, что

если бы ты мог вернуть к жизни всех перебитых в Испании, Галлии и

Фессалии, ты бы сделал это, чтоб нам опять с ними драться и драться. Цезарь. Ты думаешь, боги не разрушили бы вселенной, если бы их единственной

заботой было сохранить мир на ближайший год? (Руфий, потеряв терпение,

с раздражением отворачивается. Цезарь внезапно хватает его за рукав и

шепчет лукаво ему на ухо.) Кроме того, каждый пленный египтянин - это

два римских солдата, которые должны стеречь его. Ясно? Руфий. А! Я должен был догадаться, что за этими высокими разговорами

скрываются какие-то лисьи хитрости. (Отходит от Цезаря, раздраженно

пожимая плечами, и идет в лоджию посмотреть на погрузку войск, затем

уходит.) Цезарь. Что же это Британ спит? Я послал его за моими доспехами час тому

назад. (Кричит.) Британник! Эй, ты, британский островитянин! Британник!

Клеопатра вбегает через лоджию с мечом и шлемом Цезаря,

которые она выхватила у Британа. Тот следует за ней с

латами и поножами. Они подходят - она слева, Британ

справа.

Клеопатра. Я буду облачать тебя, Цезарь. Садись.

Цезарь повинуется.

Какие красивые эти римские шлемы! (Снимает с его головы венок.) Ах!

(Покатывается с хохоту.) Цезарь. Что ты смеешься? Клеопатра. У тебя - лысина! (Она не договаривает и снова разражается

хохотом.) Цезарь (почти рассердившись). Клеопатра! (Встает, чтобы Британ мог надеть на

него латы.) Клеопатра. Так вот зачем ты носишь венок! Чтобы ее не было видно. Британ. Замолчи, египтянка, это лавры победителя. (Затягивает латы.) Клеопатра. Сам молчи, островитянин! (Цезарю.) Ты должен втирать в голову

крепкий сахарный настой. Они будут расти. Цезарь (с кислой миной). Клеопатра, тебе приятно, когда тебе напоминают, что

ты очень молода? Клеопатра (надувшись). Нет. Цезарь (снова садится и подставляет ногу Британу, который надевает ему

поножи). Ну, а мне не нравится, когда мне напоминают, что я не молод.

Хочешь, я отдам тебе десять моих лишних лет? Тебе будет двадцать шесть,

а мне только... ну не важно. Согласна? Клеопатра. Согласна. Двадцать шесть, запомни. (Надевает на него шлем.) Ах,

как красиво! Тебе в нем никак не больше пятидесяти. Британ (строго смотрит на нее). Ты не должна так говорить с Цезарем. Клеопатра. А правда, что, когда Цезарь поймал тебя там, на твоем острове, ты

был весь-весь выкрашен синей краской? Британ. Синий цвет - это цвет бриттов высокого рождения. На войне мы

окрашиваем наши тела в синий цвет. Наши враги могут снять с нас одежду,

отнять нашу жизнь, но они не могут отнять у нас нашу респектабельность.

(Поднимается с колен.) Клеопатра (держа в руках меч Цезаря). Дай я надену его на тебя. Теперь ты