Как открыть третий глаз: практика пробуждения интуиции - Рушель Блаво

Когда же спрашивают меня мои товарищи, в какую сторону — в Южную, в Северную, в Западную или в Восточную — больше всего люблю я гулять, то этот вопрос обычно не вводит меня в смущение, отвечаю я на него легко. Да вы ведь и сами поняли уже — я люблю гулять всюду, люблю гулять на все четыре стороны. Мне хорошо везде, потому что я люблю жизнь.

Сказка субботы. Сватовство

Жил себе на свете юноша, или, как еще называют представителей этого благословенного возраста и мужского пола, молодой человек. Причем само это обозначение — молодой — оно обозначало не столько возраст, сколько то, что был этот человек, этот юноша просто-напросто еще не женат. Именно — еще. Потому что в очень скором будущем этот молодой человек мечтал, оставшись молодым по возрасту, перестать быть таковым по своему семейному положению, а проще говоря, мечтал жениться. И не просто так мечтал, а мечтал взять в жены ту девушку, которую, полюбив однажды с первого взгляда, вот уже больше года продолжал всем сердцем любить. И день ото дня любовь юноши к этой девушке делалась все больше и больше, и ничего нельзя было любви этой противопоставить. Да, кто любил, тот, конечно же, без всякого труда поймет, что происходило в душе молодого человека весь этот год с небольшим. Настал час, когда юноша понял, что он должен о своих чувствах поведать той, которой эти чувства посвящены, той, без которой юноша теперь свою жизнь не мыслит, той, ради которой готов юноша на все… Ну, или почти на все. И вот однажды юноша купил букет прекрасных розовых роз общим числом девяносто девять (юноша бы купил и больше, но только в цветочной лавке таких розовых роз, как те, что решил купить юноша, было ровно столько — не больше и не меньше) и с этим прекрасным букетом, благоухающим, будто сад в разгар теплого лета, направился в сторону невысокого дома в три окна и с сиреневыми ставнями. В доме этом от самого рождения проживала та, ради которой… Ну, понятно, кто там проживал, раз юноша именно туда пошел с букетом. Но не только… В том же самом доме жили еще и родители девушки. Маму своей будущей (юноша старался отбросить витавшие возле его головы мысли о неудаче) жены молодой человек знал так давно, что даже и не помнил, откуда он ее знал. Это была очень хорошая и добрая женщина с очень мягким и сердечным характером, всем она желала только счастья, и, вероятно, поэтому была счастлива сама — счастлива в своей семье, счастлива среди подруг, просто так счастлива. Отец же… Нет, только не подумайте, пожалуйста, что отец девушки был каким-то там страшным тираном или деспотом — нет и нет. Был он человеком честным, порядочным, умным. Хорошим был человеком. Однако, как считали многие, очень уж строгим. И по отношению к жене, и по отношению к дочери, и по отношению к другим людям. Но в первую голову — по отношению к самому себе. Так, пожалуй что, и должно быть: если уж решил ты быть строг, то будь строгим сначала к себе, а уж потом будь строгим ко всем прочим, если тебе так этого хочется. Впрочем, строгость отца девушки вовсе не была этаким своего рода самодурством, которым, чего уж скрывать, грешат многие пожилые люди. Отец девушки старался всегда и во всем быть справедливым. И, надо сказать, ему это удавалось. И не случайно во всей округе отец девушки слыл самым честным судьей, решение которого, коли уж принималось, никогда и ни кем не оспаривалось. Обо всем этом знал юноша, когда нес букет из девяноста девяти розовых роз к дому с сиреневыми ставнями.

И вот он перед калиткой. На улице утро, прекрасное летнее утро. Жизнь тоже прекрасна. Да и как же иначе! Но как же страшно сделать это движение — постучать в калитку. Да, дурные мысли от головы своей юноша гнал, но вот мысли эти почему-то уходить не хотели, а делались все больше и больше. Вдруг она не любит? Конечно, не любит. Да и за что его любить? Он и не достоин того, чтобы его любили такие вот прелестные юные особы, как та, что сейчас сидит за сиреневыми ставнями и даже не смотрит на улицу, потому что улица не для таких, как она. Он не создан для нее, а точнее, она для него не создана. И только и остается, что развернуться и пойти домой, а девяносто девять роз просто за углом выбросить. А еще лучше, дойти до моста через реку и со всей силы швырнуть этот дурацкий букет. Пусть течение подхватит его и несет к дальнему морю, куда, как гласят школьные учебники, эта река впадает. Юноша развернулся и уже было собрался уходить, как, сам того не замечая, повернулся к калитке и постучал. И совсем не робко постучал, а даже очень звонко. Бежать? Ничего не выйдет: из-за сиреневой ставни кто-то выглянул. Это она! Сердце ушло в пятки. А ну как отец дома? Вообще, в это время он в поле обычно — трудится, но вдруг как раз именно сегодня он взял да и остался по какой-либо причине дома. Кто же знает… Однако уходить уже поздно — юношу заметили. Калитка отворилась — перед молодым человеком стояла она. Как же она прекрасна! А он? Он ничтожен и совершенно никоим образом не достоин ее. Зачем же он пришел? Ведь надо что-то в таком случае сказать. Но что? Первый раз в жизни юноши было такое. Он не знал, что говорить, не знал, что вообще говорят в таких случаях. Вернее, даже и знал, поскольку читал книжки. Только вот как до дела дошло, так напрочь все забыл. И пытался вспомнить хоть слово, хоть полслова, но единственное, на что юноша оказался способен, это густо-прегусто покраснеть. И только тут, только когда краска залила все лицо его, только тут юноша то ли догадался, то ли как-то само собой так получилось, но протянул к девушке руку — ту самую руку, что держала громадный букет из девяноста девяти прекрасных розовых роз. Юноша ничего не замечал вокруг себя, но если бы замечал, то уж непременно увидел бы, что девушка, стоявшая так от него близко, покраснела еще пуще, чем он сам. Девушка дрожащей рукой взяла букет и робко, тихо так сказала «спасибо». А потом… Потом все-таки произошло то, что должно было произойти: юноша сказал то, что и хотел сказать. Девушка, выслушав юношу, покраснела еще больше, хотя, казалось бы, краснеть дальше было уже просто некуда. Но даже в таком состоянии девушка нашла в себе и силы, и слова, чтобы сказать юноше то, что, оказывается, она тоже уже давно в него, в юношу этого, влюблена, однако сама бы, будучи девушкой скромной, никогда бы в жизни не призналась в этом не только юноше, но даже и самой себе. Юноша, услыхавший это, разом от счастья вознесся на самое что ни на есть седьмое небо. Как же было радостно! И только одна фраза девушки заставила юношу спуститься с небес на землю — фраза о том, что отец сейчас как раз дома и надо бы обо всем этом ему рассказать…

Делать нечего. Юноша, ведомый девушкой, вошел в дом. Родители будущей невесты сидели за столом. Мать улыбалась, а вот отец — отец был серьезен. Даже очень. Жестом отец предложил дочери своей и молодому человеку — в будущем, возможно, зятю — подсесть к столу. Молодые повиновались. Перечить воле отца не пристало. Особенно явно юноша понял это, когда услышал, что он должен сделать. О ужас! Отец девушки приготовил ему испытания. Так положено. Но так трудно… Как же он справится? И почему сразу не убежал он от калитки? Зачем вообще пришел сюда? Для чего? Испытаний все равно не пройти, потому что он не достоин ее. Она прекрасна, а он… Впрочем, хватит уничижаться и посыпать голову пеплом. Ты лучше послушай, что там отец твоей возлюбленной — той самой, от слов которой ты несколько минут тому назад был на самом настоящем седьмом небе, — что там он, отец, говорит про те самые испытания. Их будет три. Ну да, юноша и читал, что их всегда три — юноша читал книги и знал из них, что испытаний, если таковые случаются, всегда бывает три — не больше, но и не меньше. Первое испытание — укротить коня. Второе — выстроить позади дома с сиреневыми ставнями забор. Третье — достать из реки жемчужину. По силам ли тебе это? И юноша было уже собрался встать и уйти, ничего не сказав, но вместо этого улыбнулся и ответил: «По силам». И ведь на самом деле было по силам. Судите сами. С конями юноша был с самого детства, как говорится, на дружеской ноге: любил вообще животных, но коней и лошадей любил особенно. Знал их, понимал, всегда находил подход даже к самым неординарным представителям конского племени. И каким бы ни был тот самый уготованный молодому человеку конь отца его возлюбленной, а общий язык — юноша теперь твердо верил в это — он с ним найдет, непременно найдет. Выстроить забор? Так ведь отец юноши — самый знатный строитель в округе. И вы думаете, что свое мастерство отец не передал сыну? Если вы так думаете, то вы очень ошибаетесь, потому что в наших краях всякий отец всякому сыну передает все свое мастерство. И юноша наш просто равных себе не знал в строительном деле. Забор? Раз плюнуть. И, наконец, жемчужина. Всякий знает, что жемчужину можно найти только в раковине. И не в любой раковине, а лишь в той, что лежит на дне моря. У нас же до ближайшего моря дней примерно тридцать пути. Что же делать? Неужели опустить руки? Никогда! Юноша знал одну тайну, которую некогда поведала ему — еще ребенку — его прабабушка. Оказывается, в нашей реке, если под мостом выплыть на самую стремнину да нырнуть поглубже, можно достать раковину с жемчужиной. Откуда ей тут взяться? Море иногда свои бесценные дары приносит и в наши края, оставляя их как раз под мостом — на самой речной стремнине. Только не надо бояться нырять.