День рождения - раз, день рождения - два. - Татьяна Катинская

Она.  Получится!

Он.    Да?   Хм...   Я  еще  ничего.

Она (подняв  рюмку.)  Ваша  жизнь  возвышенна!   В  ней  была  настоящая  драма.    (выпивает  еще  рюмку,  под  воздействием  алкоголя,  безапелляционно.)   Вы-  проводник!   Да,  Вы - проводник.    Вы  сказали:  Ариадна,  продай  гараж!  И  я  продала.  И  не  жалею!  Ничуть!   (больше  к  данному  конкретному  моменту.)   Во  мне  проснулись  силы!  (широко.)  Я  еду  к  сыну!    В  Америку! 

Он.   Рад...  за  тебя.

Она (повелительно).  А  ты,  Илья,  остаешься!   Здесь!  В  этом  доме!   И  будешь  строить.  Дом!  (нетрезво покачнувшись,  кидая  фразы,  словно   с  барского  плеча.)   Места  много.  Я  приеду.

Он.  Ариадна,  ты  говоришь  глупости.    Я  подозреваю,  тебе  нужен  не  сторож...

Она.  Мне?  Не  сторож?  (с  нетрезвым  кокетством.) Хм!   Кто  же  мне  нужен?

Он.  Я  подозреваю,  тебе  нужен...  сожитель.

Она.  Сожитель?!  (словно  вмиг  чуточку  трезвея.)  Сожитель...

Он (как  факт,  по  пьяному  скуксившись.)  Сожитель.

Она (с  трудом  продираясь  сквозь  затуманенность  сознания.) Бррр...  Вы  думаете,  я  так  пьяна,  что  можно  меня  оскорблять?   Да  пропади  он  пропадом   этот  дом!  Пусть  его разворуют,  растащат,  обгадят.  Пусть!    Плевать!   (Демонстративно  подвинув  к  нему  бутылку,  с  вызовом.) Пейте!  Лично  я  больше  не  пью.  А  Вы  пейте!  Если  хотите,  -  пейте!

Он (отрицательно  покачав  головой,  уже  сильно  узюзюкавшись.)   С  тобой  удобно,  Ариадна.  Ты -  как  перина.    А  жизнь  учит,  а  я  привык,  что  перина  -  вещь  недолговременная.   Что-то  в  ней  происходит  со  временем:  сгорает,  портится,  в  ней  заводятся  тараканы...   И   лицом  к   лицу   вновь   с  солдатскими  нарами.    А  дух  размякший,  дух  развращен,  духа  просто  нет.   Есть  душонка,  которой  надо  во  что-то  вцепиться.    Я  всю  жизнь  цеплялся...  Я... 

Она (почти  трезво.)  Про  дух  я  уже  поняла.

Он (словно  защищаясь  от  неизбежного).   У  меня  невыносимый  характер.

Она.  Мне   наплевать  на  Ваш  характер!

Он.  Я  могу  сутками  молчать.

Она.  А  я  могу  говорить  сутками  -  ну  прямо  как  ваша  жена!

Он.  Я  не  женюсь  третий  раз.  Ни  за  что,  никогда!

Она.  Женитесь!  Еще  как!  На  любой   дуре  с   большим  домом!    Только  этой  дурой  буду  не  я.   Выйти  замуж  за  Вас?!  Это -  не  самоубийство.  Это  -  хуже.  Это -  бред! 

Он (дрогнув,  насколько  возможно  в  его  состоянии  вглядываясь  в  нее).  Врете.  Всё  врете. 

Она.  Нет,  но  как  он  смеет?!   (секунду  постояв,  быстро  кидается  к  шкафу,  достает  фотографию.) Вот  он  -  мой  муж!    Видите, какой  благородный  взгляд,  какие  благородные  черты  лица...  Вы  не  видели  его  манеры...

Он (  В виде  гипотезы).  Он  бросил   Вас.

Она.  Бросил?!  (после  небольшой  паузы,  гордо.)  Я  ушла  сама.   Просто...  с  той  женщиной  у  них  были  общие  цели, общие  интересы,  она  чрезвычайно,  чрезвычайно  интересный  человек-  ее  просто  нельзя  было  не  полюбить...

Он.  Вы  жили  втроем.

Она (задыхаясь  от  возмущения).   Да...  да...  да...   Вы  пошляк,  Илья  Львович.

Он.   Он  бросил  Вас  благородно.

Она.  Да,  благородно! (помолчав.)  Бог  ему судья.  Зато  я  знаю,  что  такое  быть  счастливой.   Свое  женское  счастье  я  испытала.  А  иметь  на  старости  лет  какой-то  суррогат  отношений,  -  простите,  это  недостойно. 

Он (сильно  пьяный).  Что-то  я  не  понял...   Значит,  сторожу  дают  отставку?

Она.   Причем  тут  сторожу?  Кстати,  вы  не  сторож,  а  дачник.  (не  без  злорадства  используя  его  же  лексикон.)  И  между  прочим,  Вы  цепляетесь  в  мой  дом. (победно взирает  на  него.)

Он.   Я?!  Забирайте  ваш  дом!

Она.  Вот  приеду  из  Америки  и  заберу.

Он (воинственно  встав).  Да. -  Лететь!  (Пихая  книги  в  рюкзак.) Лететь,  лететь,  лететь!

Она (на  тяжелом  выдохе).  Куда?

Он.  Куда  угодно.  Не  приземляться,  не  цепляться!   (покачнувшись,  сморшившись,  цепляется  за  стул,  шмякается  на  него.)  сердце  поганое.  (Вставая  и  заплетаясь.)  Лететь.

Она (поддерживая  его).  В  кровать.

Он (С  пьяной  воинственностью.)  Лететь!   (на  глазах  обмякая  и  сникая.)  ле- теть...

Она (укладывая  на кровать).  Долетели  уже,  Ильюша,  долетили.   

Он  храпит.

Она(глядя на него  почти  с  любовью).  Не  дотянул  до  десятой.

К А Р Т И Н А  7.

 Он  в  большой  комнате.  Один  на  кровати.  Приподнимается,  как  человек  с  глубокого  похмелья.  Взгляд  на  себя,  на  кровать. -  Тяжелый  вздох.   Встает.   Взгляд  на   выпитую  вчера  бутылку,  -  Тяжелый  вздох.   Видит  свой,  принесенный    сюда  не  им,  рюкзак,  сложенные  в  стопочку  свои  книги.    Стоит  в  тяжелом  раздумье.  Резко  приободрившись,  быстро  складывает  книги  в  рюкзак,  кидает  туда же  свои  незатейливые  вещи,  затягивает  его.  Входит  она.  Она  бодра,  от  нее  веет  свежестью.

Она.  Встали  уже,  а  я  рынок  облетела...  знаете,   иногда  после  праздника  хочется    молочка...  (осекается.)   я   рюкзак    ваш    принесла... а  то  похолодало...  холодно   на  веранде. 

Он.  Ариадна...  вот  что...  вот  что...  (заминка.)  может   так  получится,  что  сын  твой...  сын  твой  оставит  тебя  там... у  себя...  внука  нянчить... сделает  приглашение...

Она.  Внучку.  У  меня  внучка. (пауза,  с  высокой  скорбью.)   Это  было  бы  слишком  хорошо,  чтобы  могло  быть. 

Он.  Но...

Она (перебивая).  Я  бы  подарила  Вам   этот  дом. (о  своем.) Это  было  бы  слишком  хорошо.

Он (резко поморшившись).  Гм...  гм..   Да,  имеет  смысл  подниматься.

Она.  Куда?

Он.  Лететь.   Вы  правильно  заметили...  не  приземляться  не  цепляться...  лететь,  лететь,  лететь!  (хватает  рюкзак,  вновь  стягивает  веревку.) 

Она (широко  раскрыв  глаза).  Я   заметила?   подождите,  вчера...

Он (натянуто  улыбнувшись).  Это  был  сон.    Не  слишком  умный.

Она.  А  что,  бывают  умные  сны?

Он (помедлив).   Я  сны  плохо  запоминаю.   Вы,  кажется,  тоже...   так  что...    Ухожу  я,  Ариадна.  Ухожу  совсем.   Не  спрашивай,  куда.  Это  всё  не  имеет  значения.   (шутливо  щелкнув  ногой.)  Комедиант  Илья   Козкин.  Честь  имею!  

Она (растерянно).  Комедиант?..  пусть -  комедиант.   (на  его  разворот  в  сторону  двери.)    Вы...  пошли  прогуляться.   Да,     Вы  пошли  прогуляться.  Я  понимаю,  иногда  нужно  прогуливаться.   Я  понимаю.  (суетливо.)  Так,  так,  так...    А  я...   я...   приготовлю  обед...

Он (грустно  отрицательно  качая  головой).  Нет.  (едва  слышно.)  Не  приземляться,  не  цепляться...  и  это  нужно  сделать  сейчас.

Она. Но  послушайте,  Вы  же  сами  сказали,  что  Ваша  система  потерпела  фиаско!

Он.  Не  система  потерпела  фиаско,  это  я  потерпел  фиаско.  Я!  Лично! 

Она (трет  виски).  Хорошо.  Пусть  так.  Но  имеет  ли  смысл  тогда   так  цепляться  в   нее,    в  эту  систему,  если  она...  настолько  выше  Вас. 

Он.  Хм... (смотрит  на  нее,  словно видит  впервые,  постояв  в  задумчивости.)   Прощай,  Ариадна.

Уходит.  Она,  дернувшись  в  его  сторону,  останавливается,  стоит  неподвижно.

К А Р Т И Н А  8.

Она  одна  в  большой  комнате.   Собранная  дорожная  сумка.   Она  сидит,  глядя  на  нее,  пытаясь  вспомнить,  что  же  еще  осталось  несобранным.  Вскакивает,   запихивает  в  сумку  какую-то  мелочь,    опять  сидит.

Она (ахнув).  Мыло !  (бросается  к  сумке,  проверяет .  Мыло  на  месте.  Опять  сидит.   Вдруг  под  воздействием  каких-то  то  ли  ощущений ,  то  ли  предчувствий,  встает,   медленно   выходит  на  крыльцо.)

У  калитки  стоит  он.   Заходит,  стоит  у  калитки.  Оба  молчат.  Далее  следует  разговор,  дословно -    точь-в-точь   начало  диалога  первой  картины.   Только   другие  интонации,  другие  реакции,  другой  подтекст.