Герцог Борджиа н-ской губернии - Наталья Никольская

– Обеими руками «за»! – воскликнул он. – В каком?

– Вам будет удобно подъехать на улицу Радищева, в летнее кафе у входа в «Липки»?

– Превосходно! Когда подъехать?

– А когда вы сможете?

– Если выйду прямо сейчас, то минут через двадцать буду там, – ответил Головинов.

– Сейчас без четверти шесть, – сказала Вершинина, взглянув на часы, – давайте договоримся на пятнадцать минут седьмого.

– Отлично! С нетерпением жду встречи с вами!

Валандра едва удержалась от того, чтобы сказать ему то же самое. Головинов смог то, что удавалось очень немногим людям – сильно заинтриговать Валандру.

Она встала из-за стола и подошла к небольшому зеркалу, висевшему на стене. То, что она в нем увидела, заставило Вершинину нахмуриться. Так беспокойно начавшийся день, вся нервотрепка, которую ей устроил Мещеряков, давали о себе знать. Вершинина выглядела усталой и блеклой. Ей даже показалось, что на ее лице появились новые морщины.

«Этого еще не хватало», – думала она, открывая свою косметичку.

Она приводила себя в порядок целых пятнадцать минут – это для нее было много. Освежив макияж и заново уложив волосы, Валандра отошла от зеркала и снова придирчиво оглядела себя.

– Вроде ничего, пойдет, – пробормотала она.

Действительно, теперь она выглядела гораздо лучше. То ли удачно легла косметика, то ли сказалось приятное волнение, вызвано предвкушением встречи с интересным человеком, но Вершинина была вполне удовлетворена результатами своих трудов.

До летнего кафе, где она назначила встречу, можно было дойти пешком минут за семь. После долгих часов в душном кабинете Валандра с удовольствием вдыхала свежий вечерний воздух. На улицах было полно народа. Люди возвращались домой, но они не спешили влезть в тесные автобусы и троллейбусы, предпочитая, как и Вершинина, пройтись пешком. Пробираясь через многолюдную толпу, Валандра забеспокоилась, что им не удастся найти свободного столика.

Так оно и вышло. Летнее кафе было переполнено. Вершинина замедлила шаг, оглядывая сидящих за столиками людей. В этот момент высокий, крупный брюнет, сидевший в сторонке, поднялся и помахал ей руками. Она приблизилась к столику, который и цветом и размерами сильно отличался от всех остальных.

– Валентина Андреевна? – спросил мужчина тем самым голосом, который так впечатлил ее.

– Да, – она улыбнулась.

Внешность Головинова соответствовала его голосу. Валандра не была разочарована.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – он отодвинул от стола складной стул.

– Очень приятно познакомиться с вами, – говорил Головинов, усаживаясь напротив.

– Взаимно, – ответила Валандра, и была совершенно искренна.

Она с интересом посмотрела на столик, над которым, в отличие от всех остальных, не было зонта.

– Вы обратили внимание, что наш стол отличается от других? – спросил он, поймав ее вопросительный взгляд. – Дело в том, что все столики были заняты, и мне пришлось попросить служащих помочь нам.

– И они легко согласились? – Вершинина недоверчиво посмотрела на Головинова.

– Пришлось прибегнуть к некоторым действенным методам, – улыбнулся он, глядя на Валандру своими черными проницательными глазами.

– Не буду спрашивать какими именно, – сказала она, в свою очередь рассматривая Головинова.

– Я вас представлял себе примерно такой же, какой вы оказались на самом деле, и поэтому сразу узнал.

– У вас что, экстрасенсорные способности?

– До сегодяшнего дня такого я за собой не замечал, но, видимо, они во мне внезапно открылись.

В этом человеке на удивление гармонично сочетались многие данные, каждое из которых даже по отдельности было бы предметом гордости любого мужчины. Высокий рост, атлетическое сложение, прекрасные манеры, правильные черты лица, римский профиль, проникновенный взгляд больших красивых глаз под густыми черными бровями и этот голос, звуки которого, наверняка, сводили с ума не одну женщину.

«И этот человек проводит лучшие годы в лаборатории в поисках средства для излечения людей?» – подумалось Вершининой.

Помимо всего прочего, Головинов, как оказалось, обладал острым умом и способностью проникать в мысли окружающих.

– Вы, наверное, удивлены, – сказал он, что я занимаюсь столь неблагодарным делом, вместо того, чтобы удариться в бизнес или делать карьеру?

– Признаться, да, меня это удивляет.

– Я уже привык к такому отношению. Всякий раз, как я знакомлюсь с кем-нибудь, первый вопрос, который мне задают, звучит приблизительно так: «Неужели вам больше нечего делать?» Это я еще мягко выразился. Я согласен, что в наши лихие времена это выглядит более чем странно. Но я не виноват, – он улыбнулся подкупающей улыбкой, – что с самого рождения чувствовал в себе этот жар, спаливший до меня десятки других от Коперника до Эйнштейна.

– Ого! – не удержалась Вершинина от возгласа, услышав такое сравнение.

– Эк хватил, скажете вы! – усмехнулся Головинов.

– Каждый вправе стремиться к высотам, – тут же поправилась Вершинина, – за это вас только можно похвалить.

Пока они разговаривали, официант принес кофе, коньяк, мороженное и крупный ананас на большом блюде. Отказавшись от мороженного, Вершинина потягивала кофе с доброй порцией коньяка и курила.

– Я далеко не со всеми делюсь со своими амбициями, – говорил Головинов, разрезая ананас, – вы производите впечатление чрезвычайно умной женщины. У меня нет опасений, что превратно истолкуете мои откровения, решив, что я страдаю манией величия. Вы ведь так не думаете?

– Разумеется, нет. Кстати, можно поинтересоваться, над каким именно препаратом вы так усердно трудитесь?

– Я уже пытался объяснить это вашему сотруднику, – ответил Головинов, – но мне показалось, что он меня так и не понял. Это принципиально новое средство, так сказать, новое слово в медицине. Я рассчитываю создать препарат, который сможет помочь человечеству избавиться от таких заболеваний, как болезнь Альцгеймера, склероз, слабоумие и тому подобное. Не секрет, что в наши бурные времена человеческая психика подвергается нагрузкам, которые подчас становятся непосильными. Некоторые сдают. Если вы интересуетесь этим вопросом, то, конечно, в курсе, что в последние годы те болезни, о которых я говорю, очень «молодеют». Если эта тенденция будет набирать ход и дальше, то очень скоро процент слабоумных людей моложе пятидесяти лет достигнет угрожающей цифры.

Валандра внимательно слушала Головинова. Его глаза блестели, когда он говорил ей о своей работе. Теперь его сравнение своей персоны с Коперником или Энштейном не казалось Вершининой таким абсурдным, как поначалу. В его взгляде светился фанатичный огонь. Он был похож на человека, охваченного одной идеей и готового приложить все свои силы на воплощение ее в жизнь.

Он еще долго говорил в подобной манере, но Вершинина и не думала перебивать его. Слушая, она удивлялась тому, как подчас бывает обманчиво первое впечатление – образ Головинова – эдакого самоотреченного гения, создавшийся в воображении Валандры после рассказа Толкушкина и разговора с ним самим никак не вязался с его внешностью и ухватками любителя удовольствий, эпикурейца, которым он показался ей при встрече.

Наконец, Головинов осекся на полуслове.

– Что-то я совсем зарапортовался, – засмеялся он, в один миг превратившись в прежнего мужчину с манерами прожигателя жизни и гедониста, – вы уж меня простите, Валентина Андреевна, это мой конек, если я его оседлаю, то потом трудно бывает спуститься на землю. Тем более, что мне так редко попадаются столь умные и очаровательные слушательницы, как вы.

– Не нужно извиняться, мне было очень интересно. А Володя Зубов разделял ваши устремления? – спросила она.

– Разумеется! – с жаром воскликнул Головинов. – Иначе с какой бы стати он пропадал столько времени в лаборатории вместе со мной?

– Странно! – Вершинина повела бровями. – А мне не показалось, что он весь поглощен вашими изысканиями. Я разговаривала с ним сегодня, и довольно долго, и, представьте себе, в продолжении всего разговора он ни разу не упомянул о вашей работе.

– Правда? – лицо Головинова вытянулось. Он отставил свою чашку и, нахмурясь, посмотрел в сторону. Его явно покоробили и разочаровали слова Валандры.

Но тут же он снова улыбнулся и посмотрел ей в глаза.

– Что ж, его можно понять. У него сейчас совсем иные проблемы. То, что с ним произошло, повергло меня в самый настоящий шок, простите за избитость, но другого определения своим эмоциям я просто не могу найти.

Он, словно спохватившись, вспомнил о цели их разговора и озабочено спросил у Вершининой:

– Валентина Андреевна, как вы считаете, кто мог это сделать?

– Я так понимаю, что самого Владимира вы сразу исключаете из числа подозреваемых?