Не жди меня, мама, хорошего сына - Владимир Колычев

— Она денег стоит.

— Сколько? Двести тысяч?

— Если в рублях, то нет…

— Ну не двести же тысяч долларов.

— Пятьдесят тысяч. Евро.

— Ух ты какой! А оно того стоит?

— Слушать надо. Инструментальный набросок у меня дома. Поехали?

— А как же нога?

— Потом. Все потом.

Нога болела, но Сеня уже не мог думать о ней. Он вдруг ощутил уверенность, что незнакомке понравится его композиция и в цене они сойдутся…

Глава 5

Джип резко затормозил у подъезда крупнопанельной многоэтажки. Сгорбленная старушка с крючковатым носом возмущенно махнула рукой.

— Вот дура, — хмыкнул Боб. — До нее пять метров, а она машет…

— Все равно страшно, — рассудительно сказал Сева. — А вдруг бы не затормозил…

— Старушкой больше, старушкой меньше…

— Васек тоже так думал, а сейчас под следствием.

— Нехорошо как-то получилось, — обращаясь к Севе, поморщился Матвей.

Водитель был для него слишком мелкой сошкой, чтобы якшаться с ним.

— Менты наехали, а мы пацана подставили…

— Ничего, отмажется, — небрежно мазнул рукой Сева. — Он гаишникам с ходу забашлял, те даже закрывать его не стали… Правда, он дурку включил, на терпилу наехал. Машину у него забрал, на счетчик, говорят, поставил…

— На то он и терпила.

— А если ментам стукнет?

— Да класть на них я хотел, — как от кислятины скривился Матвей.

Ему было стыдно за тот страх, который нагнал на него Степан Круча. И горько было осознавать, что пришлось пойти у него на поводке — отдать на растерзание своего пацана. Не по понятиям это… Обидно, стыдно, досадно. Но и воевать с битовскими ментами себе дороже.

— Ну что, пойдем?

Сева первым вышел из машины, Матвей за ним.

Старушка с клюкой уже сидела на скамейке перед подъездом.

— И ходят тут!

— Здорово, бабуля! — приветливо улыбнулся ей Сева.

Он умел растягивать свою душу в добрую гармонь. Рубаха-парень, умный, рассудительный… И не поверишь, что знатный головорез…

— Как дела? Как пенсия?

— Ох, пенсия! — растрогалась старушка. — Плохо, соколик!..

Она готова была продолжать в том же духе, но Сева сунул ей в руку тысячную купюру.

— Это тебе не скучать, старая! — задорно подмигнул он и продолжил путь.

Боб стоял у машины, смотрел по сторонам. Сева шел в авангарде, он сейчас в роли телохранителя. Но ничего не случилось — Матвей беспрепятственно поднялся на четвертый этаж. Дверь в угловую квартиру была уже открыта, на пороге стоял улыбающийся Генчик. Вихрастый, глазастый, скуластый и ушастый. Чахоточный цвет лица, длинные руки с молотобойными кулаками, широкая, но впалая грудная клетка. Человек, которому Матвей доверял больше, чем всем швейцарским банкам, вместе взятым.

Он впустил гостей в дом, закрыл дверь и только затем обнял Матвея.

— Братан!

— Братуха!

Как будто сто лет не виделись.

Генчик был бессменным казначеем бригады. Все шло через него — золото, деньги, камни.

— Где твоя красавица? — оглядевшись, спросил Матвей.

— Гулять ушла. Я же знал, что ты приедешь…

— Как поживешь?

— Да как в раю… Всю жизнь мечтал ничего не делать…

Если так, то мечта Генчика сбылась. Здесь, в Битове, он занимался только тем, что хранил казну — неотмытую часть наличности, неоприходованное золотишко и камушки. Как тот Кощей чах над сокровищами…

В счет былых его заслуг Матвей купил ему четырехкомнатную квартиру; ремонт, обстановка по высшему разряду. Бабу Генчик нашел сам, жил с ней в полное свое удовольствие. К делам клуба он не имел никакого отношения, но долю с оборота получал исправно, девку свою в шелка одевал. И даже бриллианты ей дарил, но из магазина. Из общака ни в коем разе.

— Лизка твоя про наши дела не пронюхала? — снимая с лица дружескую улыбку, подозрительно посмотрел на него Матвей.

— Нет, ну что ты. Все за семью печатями…

— Снимай печати.

— Не вопрос.

Генчик провел гостей в самую маленькую комнату в своей квартире, это был своего рода сейф. Бронированные стекла, вмурованные рамы, усиленные стены, стальная дверь с кодовым замком. В самой комнате была создана видимость рабочего кабинета — офисный стол с компьютером, книжный шкаф, кожаный диванчик.

Книжный шкаф отошел в сторону, обнажая широкую дверцу вделанного в стену сейфа. Генчик вскрыл его, долго копался, наконец выложил на стол один кейс, затем второй, третий… Евро, доллары, рубли, золотые слитки. И небольшая коробочка с алмазами разной весовой категории — от двух до тридцати карат.

Необработанные алмазы имели невзрачный вид, тусклые, цвета молочной сыворотки. Но магической силы в них не меньше, чем в бриллиантах, в которые они когда-нибудь превратятся. От какого-то умника Матвей слышал, что алмазы притягивают к себе любовь, защищают от сглаза, продлевают жизнь, укрепляют дух и даже мужскую силу. Так это или нет, одно он знал точно — алмазы притягивают к себе душу, и если отбирают ее, то могут взамен даровать дьявольскую удачу.

Первый добытый им алмаз имел вес сорок восемь карат. Крупный и красивый от природы камень, форма естественных граней которого была близка к совершенству. Этот алмаз и забрал его душу, даровав сверхъестественный фарт.

Тот алмаз он давно продал. Зато сейчас в коробочке, затмевая своих собратьев, находился не менее крупный экземпляр, бриллиант чистой воды, фантазийной огранки «маркиз». Красивый и печальный, как олений глаз… Матвей с трудом удержался от искушения забрать камень с собой…

Шесть лет он занимался разбоем, грабил и убивал, грел руки на крупных и мелких старательских артелях, у него были даже собственные прииски. За ним охотились менты и обиженные бизнесмены, за ним гонялись федералы и карательные бригады частных структур, но из всех передряг он выходит невредимым, а зачастую менялся с охотниками ролями, загоняя их в угол и нещадно уничтожая. Его сто раз могли убить, но мертвы его враги, а он здесь, в спокойной Москве, наслаждается мирной жизнью.

Но не все еще покончено с прошлым. Из якутской тундры его выдавили конкуренты, но в колымской тайге у него еще осталась своя территория; бригада там, наместник, старательские артели моют золото… С камнями все, контрабандных партий больше не будет, а драгоценный металл в Битово поступает исправно. Есть и проверенные покупатели, к которым скоро уйдет хранимое Генчиком золото. Спешить смысла нет, клуб уже работает на полных оборотах, деньги крутятся, золото со временем уйдет, а камушки пусть ждут, когда Матвей найдет возможность облагородить их бриллиантовой огранкой…

Матвей не поленился, пересчитал все камни, слитки, деньги.

— Порядок.

— Как в аптеке, — улыбнулся Генчик.

Его не обижала подозрительность босса. Он и сам проповедовал принцип «доверяй, но проверяй».

— Точно твоя Лизка ничего не знает? — еще раз спросил Матвей.

— Нет. А что? — забеспокоился казначей.

— Да ничего. Так спросил… Если вдруг пронюхает, сам знаешь, что делать.

— Знаю, — помрачнел Генчик. — Потому и не пронюхает. Люблю дуру… Если ее в могилу, то и меня следом…

— Как скажешь, брат, — недобро улыбнулся Сева. — Если она узнает, то и ее, и тебя… Шучу.

Он сказал об этом зловещим тоном, и любому стало бы ясно, что это не шутка.

Стелла не скрывала неприязни и дверь лишь приоткрыла.

— Ну чего?

— Деньги принес, — глядя на нее исподлобья, настороженно сказал Сеня.

Ему казалось, что сейчас из глубин квартиры вынырнет Волынок, схватит его за грудки, подвесит за ногу, как Буратино, чтобы вытрясти из него «пять золотых».

У него с собой было всего двести тысяч, остальная часть добычи была надежно спрятана, Вася-Базилио не догадывался о ней, но все равно было боязно.

— Ну, тогда заходи! — вмиг подобрела Стелла.

Широко распахнула дверь, свободной рукой показывая на кухню.

— Ты одна? — спросил он.

— Нет. Подруга.

— Кто? Я ее знаю? — спросил Сеня для того, чтобы заполнить возникшую паузу.

— Нет, эта из новых…

Когда-то у него со Стеллой был роман. Когда-то… Взгляд его невольно лизнул нож, более похожий на охотничий, нежели на кухонный. В такую кабалу попал из-за этой стервы. Чикнуть бы ее по горлу и в мусоропровод, пусть знает, как людей на деньги разводить…

Балабакин вытянулся в лице от удивления. Его изумила не сама мысль, а то, что он ее не испугался. Неужели он смог бы полоснуть человека ножом по горлу?

— Что с тобой? — подозрительно покосилась на него Стелла.

— Да так… Деньги вот…

Он достал из кармана куртки две пачки, по сто тысяч рублей в каждой.

— Пересчитай.

— И пересчитаю…

Стелла села за стол, сняла резинку с одной пачки, пальчиками отделила одну купюру, вторую, третью…